Книжные люди

И, конечно, кто-то плакал.

Роуз.

У меня перехватывает дыхание, и знакомая боль возвращается в грудь.

Я вытаскиваю другое письмо.

Прости, дорогой Х. Но я не могу тебе писать. Он следит за мной постоянно. Думаю, он знает.

К.

Мои глаза расширяются, по телу пробегает холод.

Я хватаю следующее письмо.

Я люблю тебя. Я никогда не думала, что найду кого-то, к кому почувствую такую страсть. Я думала, что всегда буду одна, всегда буду заперта в этом месте.

А потом появился ты, и всё остальное перестало иметь значение.

Ты освободил меня.

Жаль, что мы не встретились пятью годами раньше.

К.

Я беру ещё одно.

Мне кажется, я всегда говорю «прости», но ты должен знать, что я правда сожалею.

Я — трусиха.

Я так хочу быть с тобой, но теперь у меня есть она, и я должна думать о ней.

Он, может, и отпустил бы меня, но её — никогда.

А я не могу оставить её.

Я не могу уйти с тобой, как бы сильно я этого ни хотела.

Пожалуйста, пойми.

К.

Слёзы капают с моих ресниц.

Я знаю, к кому она писала.

Я знаю, кто такая К теперь.

И, наверное, должна была догадаться раньше, но не догадалась.

Я знаю, что ты никогда не увидишь эту записку, не теперь, но я видела, как ты уходил.

Ты был таким красивым в своей форме.

Ты был намного храбрее меня.

Береги себя, Себастиан.

Я буду любить тебя до самого конца.

Кейт.

Это была она.

К — это Кейт Джонс, моя прабабушка.

И у неё был роман с прадедом Себастиана.

И она хотела уйти от мужа…

Эта трагедия пронзает меня. Я почти физически ощущаю печаль и тоску, исходящие от писем в моих руках. Он, должно быть, умолял её уйти с ним. И она, должно быть, отказалась. Вот почему письма прекратились. Не потому, что она перестала их писать, а потому, что перестала их отправлять.

Потом он ушёл на войну.

А когда вернулся, её чайная была закрыта. И она тоже закрылась от него.

В коробке осталось ещё одно письмо.

Я поднимаю его.

На этот раз почерк тёмно-синий, сильный и уверенный — почерк Себастиана Первого.

Я снова иду на риск, и я знаю это.

Отправь это письмо обратно, если хочешь, чтобы я тебе снова написал.

Если нет — я больше никогда не свяжусь с тобой.

Я всё ещё люблю тебя.

И всегда буду.

Х.

Но она не отправила его обратно. И он больше никогда не писал ей. Эта мысль заставляет меня сжаться от боли. Пропавшие письма были здесь всё это время. И они не были пропавшими, не совсем. Потому что её письма так и не были отправлены. А одно из его писем она сохранила. И не вернула.

Одна слеза скатывается по моему носу и падает на тёмно-синие чернила, которые уже были испачканы слезами, пролитым более семидесяти лет назад.

Глава 18

Ты нездорова. Не лги мне. Это из-за него? Он причиняет тебе боль? Х.

Себастиан

Я стою за прилавком, делая вид, что занят, с открытым ноутбуком перед собой. Уже почти закрытие, а я всё ещё думаю о мисс Джонс, которая была у миссис Беннет меньше часа назад. Да, теперь она твёрдо мисс Джонс, а не Кейт. Я не могу звать её так, не могу переступить эту черту. Я должен держаться за неё, потому что не хочу, чтобы Дэн оказался прав.

А он и не прав. Не прав. Конечно, я не влюбляюсь в неё, это было бы абсурдно. Смехотворно. Брак и весь этот домашний кошмар никогда не были тем, чего я хотел, и это не изменилось только потому, что в моей жизни появилась эта солнечная, ослепительная женщина.

У меня есть мой книжный магазин. Мне ничего и никого больше не нужно, и я этого не хочу.

Эта тревога, которая уже несколько дней гложет меня изнутри, заставляя метаться по полкам, словно минотавр, заблудившийся в собственном лабиринте — всего лишь желание. Ничего больше.

Мне нужно взять себя в руки, и самый очевидный способ сделать это — наконец выполнить обещание, которое я так часто даю себе, и съездить в Лондон. Найти женщину в баре, отвезти её в свой номер в отеле. Просто. Проблема решена.

Но я не могу избавиться от мысли, что дело не в сексе. Дело не в том, что я представляю мисс Джонс в своей постели. Я не могу перестать думать о том, как она стояла у прилавка в магазине миссис Беннет, выглядела... почти опустошённой.

И о том, как мне хотелось подойти к ней и просто обнять.

Она не знала того, что рассказала ей миссис Беннет, я это видел. И, если я не ошибаюсь, больше всего её задело осознание того, что её мать и бабушка были в ссоре из-за её существования.

Это должно быть больно. Вдвойне больно, учитывая, что Роуз и Ребекки больше нет, и примирение невозможно. Никак не получится установить связь с прошлым. А для женщины, для которой связи с людьми значат так много, это особенно тяжело.

Я не знаю, почему не могу выбросить это из головы.

Не знаю, почему мне тоже больно.

Звенит колокольчик, открывается дверь, и, когда я уже собираюсь сказать привычное «Мы закрыты», в магазин входит мисс Джонс.

Я напрягаюсь. Не понимаю, зачем она здесь, ведь она сказала, что мы поговорим о фестивале завтра.

На ней свободная белая футболка, сползающая с одного плеча, открывая тонкую голубую лямку кружевного бюстгальтера. Джинсы тоже свободные, низко сидят на бёдрах. На поясе широкий ремень из потёртой коричневой кожи, на ногах золотые сандалии. В ушах серьги-кольца, а волосы… такие, как мне нравится, мягко спадают на плечи.