Князь грязи

И не врали бы друг другу, и не изворачивались, а обговорили бы все от и до, как подобало бы мужикам.

В любом случае придется господину Крушинскому рискнуть, просто потому, что если Сабнэк будет жив, никогда не оставит он его семейку в покое. Так что выбора у господина Крушинского, собственно, и нет. Жаль только сэра Ланселота, которого он притащил с собой. Для охраны что ли? Лучше бы амбала какого-нибудь прихватил, чем этого, который от вида крови в обморок упадет.

Они говорили долго, так долго, что я успел заснуть. Мне их разговор, прямо скажем, интересен не был. Я и так знал, о чем они говорить будут и до чего договорятся. И знал я, чем должно все кончиться. Должно… Но это вовсе не значит, что кончилось все именно так, как должно.

Когда Кривой с господином Крушинским обговорили все детали, я благополучно вывел драгоценных наших гостей на поверхность. Минуя коллектор на сей раз. Не из гуманных соображений, просто там опасно стало.

На земле наступало утро…

Господин Крушинский не дожил до дня предполагаемого убийства Сабнэка, он умер гораздо раньше. И умер единственно из-за собственной глупости своей…

Как и договаривались они с Кривым, на следующий день после их встречи я показал господину Крушинскому Деда Николая.

Дед Николай вовсе не был трясущимся стариканом с несчастными глазами, каким прикидывался и каким хорошо был известен в Люблинском районе. Дед Николай был лицом авторитетным и весьма уважаемым даже в Империи, ибо поставил он ко двору Великого Жреца не одну маленькую девочку. Любил путешествовать Дед Николай по стране, и никогда не возвращался с пустыми руками… Это в последние месяцы осел он в люблинском районе, так удачно, чтобы господину Крушинскому долго искать его не пришлось!

О том, какую глупость совершил Андрей, я узнал лично со слов Кривого…

Два дня спустя после нашего занимательного путешествия по канализации, господин Крушинский поздним вечером выследил Деда Николая в темном переулке и приставил к виску его пистолет с глушителем.

Возможно, все обошлось бы. Убил бы Крушинский гнусного этого бомжа… Но все дало в том, что гнусный бомж очень умело притворялся несчастным, больным, бездомным стариком, который на ладан дышит и вот-вот копыта откинет.

Как ни зол был Крушинский на всех бомжей, вместе взятых, не смог он просто застрелить старика, который действительно выглядел несчастным и больным! Он принялся объяснять ему, почему и за что собирается лишить его жизни.

Дед Николай перепугался не на шутку, он что-то лепетал, бормотал и прикидывался непонимающим.

Очень хорошо представляю себе эту сцену…

— Что вы… Что вы… Господин хороший! Я тут у магазина ящики помогаю разгружать! Вам тут любой скажет! Какие девочки, о чем вы говорите! Я вас не понимаю! Отпустите, Бога ради, не губите душу! Чем мешает вам несчастный старик?

Дед Николай не напрасно тянул время. Поблизости у него всегда была пара-тройка дружков, которые помогут в случае чего. Их появления Дед Николай и дожидался…

Дождался, конечно.

После я узнал, что Крушинскому отсекли голову и подкинули родственникам. Для устрашения. Не думаю, что Кривой был инициатором этого глупого фарса — ему-то зачем родственников устрашать? Наверняка, это еще кто-нибудь придумал. Хватает среди наших шизофреников.

Я увидел Кривого уже поздним вечером этого злополучного дня, когда голова господина Крушинского уже пребывала в морозильной камере его собственного холодильника, а тело в земле подмосковного лесочка.

Кривой был в бешенстве.

Я сидел на дохлом стульчике, на котором несколько дней назад сидел сэр Ланселот, и смиренно слушал крутой витьеватый мат из уст великого Аластора, радуясь уже тому, что Аластор не вспоминает о том, кто предложил ему кандидатуру ненормального «нового русского».

Выложив весь свой словарный запас и, вероятно, утомившись, Кривой сказал мне:

— Что ж, теперь нам ничего другого не остается, как использовать мальчишку Лещинского… У нас просто нет теперь другого выхода.

— Да ни фига не получится у него! — воскликнул я с чувством.

— Может, и не получится… Даже наверняка не получится, если быть честным, но теперь никто иной на роль убийцы, кроме как родственник девочки, не годится. Иначе будет создаваться впечатление, что вся Москва о нас знает и высылает охотников по одному! Ко всему прочему, парнишка так и так обречен… Так пусть уж за родственников жизнью пожертвует!

Так что — давай, Мелкий, встреться с ним завтра и тащи ко мне сюда. И только попробуй мне выпендриваться, как в прошлый раз!

Выпендриваться… Какой уж там!

Слишком много смертей, Кривой! Слишком! Это нам сам Бог велел дохнуть, как Крысам, потому что мы и живем, как крысы, но не им же!

Сабнэка убить — не большого труда стоит: Кривой сам бы запросто сделал это, только вот в таком случае самому ему никогда Сабнэком не стать. У меня голова идет кругом от этих идиотских дворцовых интриг. Фантастический роман какой-то!

Или — боевик в стиле фэнтези…

Крушинский… Ладно, с Крушинским проехали уже, он сам, идиот, нарвался. А сэра Ланселота надо попытаться спасти…

Надо подумать, как бы все устроить! Надо хорошенько подумать!

Глава 5 НАСТЯ

С того дня, когда Олю снова пытались похитить, к Лилии Михайловне ее почти все время возила я, потому что я не работала и могла отсиживать там по четыре часа, читая какую-нибудь книжку.

А в тот день, когда Андрей с Веником ушли на какую-то загадочную встречу, я как раз дочитала «Ведьмака».

Вернее, дочитала я его еще днем, сидя на диванчике в гостиной Лилии Михайловны, а на встречу они пошли поздно вечером, и Веник для такого случая оделся почти даже скромно, или хотя бы — неброско.

Переживала я ужасно. Поэтому спать не ложилась. Уложила Ольгу и, чтобы отвлечься от скорбных мыслей, села смотреть по «видику» мою любимую комедию-пародию: «Возвращение живых мертвецов». Очень веселая вещь! Особенно — та сцена, в которой главные герои выясняют, что умерли и сами этого не заметили…

Где-то в разгар мертвяческого веселья, раздался звонок в дверь. У меня сердце рухнуло вниз и, разделившись на две половинки, забилось в щиколотках.

Кто это может быть?

Андрей и Веник вернулись с «дела» живые и невредимые?