Князь грязи

Никто из них! До сих пор! Спустя тридцать лет! И это действительно так и есть, это известно, потому что все они живы и даже имеют шанс оказаться на свободе… Потому что в том штате как раз во время процесса над ними отменили смертную казнь… Живы все, даже тот, кто вырывал ребенка из живота Шарон Тейт. И он тоже имеет шанс на спокойную, благополучную старость, благодаря человеколюбивым американским законам. А прекрасная Шарон и ее ребенок получили три метра землицы… Или — нишу в колумбарии, не знаю. А муж Шарон, великий режиссер Роман Поланский, получил тридцать лет безумия. И изгнание из страны… Но это я ушел в сторону. Наверное, мое преклонение перед Поланским… Как перед гениальным сверстником и гениальным соотечественником! И — искреннее сожаление о его прекрасной жене! Я был влюблен в нее когда-то… Заочно, конечно, как в звезду… Звезду, равной которой на всем кинематографическом небосклоне так и не появилось! Были актрисы лучше, но не было женщины прекраснее, нежнее, чище! А эти скоты… Они еще живы. Все. А в Америке такие комфортабельные тюрьмы!

— Отец, ты ж не сидел!

— А вот этого ты, сынок, знать не можешь… Что там было еще до твоего рождения…

— Что-о-о?! Да тебя бы обратно в Союз не пустили бы!

Или был бы та-а-акой международный скандалище — похуже, чем в фильме «Рейс 222» или не помню уж какой там был номер этого рейса… Нет, я представляю, знаменитый советский сценарист схвачен и посажен в американскую тюрьму! Тебе бы, пожалуй, по освобождению Звезду Героя дали бы! И предоставили бы возможность снять фильм о самом себе, любимом! — ликовал Веник.

— Не сидел, не сидел, успокойся, но я знаю! Я знаю о Мэнсоне и его банде все, включая условия тюрем, в которых они сидят!

— Надеюсь, ты не планировал взять тюрьму штурмом, чтобы собственноручно свершить правосудие над убийцами «прекрасной Шарон»? — рассмеялся Веник.

Юзеф побелел и посмотрел на сына ТАК, что Веник поперхнулся смехом и закашлялся.

— А вот этим тебе, мой мальчик, лучше не шутить… Тем более, что ты и представления не имеешь о том, ЧТО ТАКОЕ любовь к женщине! Пусть даже такая далекая и идеалистическая, как была у меня… Это не имеет ничего общего с вашими грязненькими страстишечками!

Веник отвел глаза и как-то сник… Но ни единого слова возмущения или протеста не сорвалось с его губ. Он принял пинок как что-то привычное… И справедливое.

— Так вот, о религиозных сектах двадцатого века, о невозможности и возможности веры в Повелителя Мух и поклонения оному… Настя, слыхали ли вы о Джиме Джонсе и о его секте «Народный храм»?

— Что-то знакомое… Напомните! Это не тот ли, который укрылся со своими последователями в джунглях, а потом они все там отравились, включая маленьких детей?

— Да, около тысячи трупов обнаружили американские солдаты, с вертолетов «прочесывавшие» сельву Гайаны. Любопытно, что цианистый калий они выпили в столь рекламируемом нынче детском витаминизированном напитке «Кул Эйд». Сначала сбежали от цивилизацию в Гайану, затем — устраивали ритуалы, под названием Белые Ночи, то есть — проводили помногу ночей подряд, репетируя собственное массовое самоубийство, и, наконец, воплотили желаемое в действительность. Около тысячи трупов! Грандиозное, должно быть, было зрелище… А совсем недавно, в апреле девяносто третьего, в США члены секты «Ветвь Давидова» под предводительством Дэвида Кореша заперлись в крепости Маунт-Кармел в Техасе, отстреливались от полицейских, а потом покончили с жизнью самосожжением! В крепости Маунт-Кармел погибло семьдесят пять человек. Конечно, не тысяча, как в Гайане, но самосожжение — это серьезнее, чем цианистый калий в прохладительном напитке… А наше, отечественное «Белое Братство»? Вы верите в существование «Белого Братства»?

— Ну, ведь по телевизору показывали…

— Показывали. Сотни, сотни девочек и мальчиков, доведшие себя до предельного истощения или безумия постом и систематическим недосыпанием, хранившие верность своему кумиру — той симпатичной пухлогубой мадам, портретиками которой были в свое время все стенды в Москве обклеены — даже после ее разоблачения и развенчания, шедшие за ней в тюрьму, в тюрьме продолжавшие молитвы и бдения… И вам не кажется, что вера в старого доброго Вельзевула, покровителя грязнуль, гораздо менее дегенеративна, чем вера в то, что Христос и Мария во втором пришествии объединились в женщине, имевшей, как минимум, двоих мужей и одного ребенка?!

— Отец! — неожиданно вмешался Веник. — Ты извини, конечно… Это все очень интересно… Но ты потом это все Насте расскажешь. Мне же идти на встречу с ними… Мы с Андрюшей вместе должны были идти… А теперь… Я не знаю… Мы, вроде бы, договорились. Встречаюсь сегодня с Мелким на пустыре где-то в районе метро Бауманская. И Кривой будет ждать… Мы должны были с Андрюшей… Андрей собирался убить этого… Их Сабнэка. А теперь…

— Что? — холодно поинтересовался Юзеф, недовольный, видимо, тем, что Веник прервал его лекцию о сектантах двадцатого века. — Что ты сказать-то хочешь?

— Мне идти? — тихо, не поднимая глаз на отца спросил Веник.

— Идти.

Меня поразило, как спокойно Юзеф произнес это слово!

Оно упало, как камень в бездну. Как ком земли на крышку гроба. Я понимаю — мои сравнения избиты и помпезны, но… Но это действительно было так. От того, как Юзеф сказал — «Идти» — у меня сжалось сердце, и я не знаю, каково было Венику, ведь идти-то должен был он!

— А не пойти ты не можешь? — чуть мягче поинтересовался Юзеф. — Позвонить им… Нет, конечно, нет. Но как-то еще решить эту проблему?

— Ты же знаешь, что не могу! — безнадежно вздохнул Веник. — Я ведь так просто спросил… Я бы все равно пошел…

Они ведь не оставят нас в покое… И я хоть узнаю, что именно произошло там… С Андреем.

— А если я составлю тебе компанию? — спросил Юзеф таким беспечным тоном, каким, наверное, предлагают свое общество для похода в увеселительное заведение.

— Нет, отец. Меня — знают. Тебя — нет. Подумают, что ты — мент. Или еще хуже — из ФСК. С твоей-то физиономией!

— А что агенту ФСК делать в канализации?

— Знаешь ли, сейчас такое время, что агентов — много, а делать им — нечего, вот они и суют нос всюду, даже туда, куда в прежние времена их и пачкой «зеленых» не заманишь!

— Пачкой «зеленых» можно заманить кого угодно и куда угодно, — проворчала я.

Веник рассмеялся.

— Нет, отец, правда, Мелкий может и не подойти, если увидит со мной незнакомого человека.

— Тогда скажи им, что в следующий раз придешь с папой… Или — попробуй лучше отказаться от следующего визита.

— Мы уже обо всем договорились! И я слишком много знаю.

— Тогда — тяни время… Я пока что-нибудь придумаю.

Может быть… Ладно, с Богом!

— Да я не сразу туда. Я должен еще к одному человеку заехать… Обязательно. Я договорился… С таким трудом уговорил его снова встретиться! Понимаешь, мы так плохо расстались в прошлый раз… Я не хочу, чтобы он зло на меня держал. Я хочу, чтобы, если что, он хотя бы вспоминал обо мне хорошо!

Мечтательная улыбка озарила лицо Веника, а Юзеф — помрачнел и тонкие губы его дрогнули в брезгливой гримасе.