Князь Игорь. Витязи червлёных щитов

–  Кто такие?
– спросил с чувством превосходства.

–  А ты кто?
– в тон ему ответил Кузьмище.

Гридень пожал плечами, усмехнулся: как же так, его и вдруг не знают?

–  Я сын тысяцкого Рагуила - Янь.

–  А мы - посланцы от киевского князя Святослава к князю Игорю.

–  Подождать придётся до вечера… Князь с княгиней Ефросинией принимают сейчас гостей.

Кузьмище встопорщил бороду, засопел и воскликнул:

–  Хлопче! Да ты ведаешь, что говоришь? У нас к князю спешные вести. Поход на половцев готовится! А ты - до вечера! Ха! Видали такое?

Но Янь, похоже, никогда не сердился. Он разгонисто захохотал и шутливо толкнул старого гридня в грудь.

–  Чего шумишь, борода? Так бы сразу и сказал, что про поход весть привёз!
– и распахнул дверь.
– Заходите!

В большой светлице несмотря на солнечный день стояли сумерки. Цветные стекла окошек пропускали мало света. В углу, перед образами, горели свечи.

Гонцы поклонились, поздоровались.

Ждан сразу узнал князя Игоря, хотя видел его всего лишь раз, три года тому назад, когда тот приезжал в Путивль. Он почти не изменился: те же проницательные строгие глаза, зачёсанные назад черные волосы и небольшая, аккуратно подстриженная бородка резко оттеняли белизну худощавого лица, а крепкая, тугая шея и широкие плечи выдавали силу незаурядную. Было ему тридцать лет и три года.

Рядом с ним, на почётном месте, сидела русоволосая красавица-жена - княгиня Ефросиния… А дальше за столом темнело несколько человеческих фигур, но разглядеть, кто такие, было некогда, так как увидев выставленную вперёд бороду Кузьмищи, Игорь воскликнул удивлённо:

–  Кузьмище! Вот не ждал! Сколько ж это лет я тебя не видел?

–  Да, поди, уже четыре года… С того времени, как мы вместе с тобой, княже, да с ханом Кончаком на Киев шли, чтобы отвоевать его у Рюрика для князя Святослава. А Рюрик, не будь дурнем, обошёл нас с тылу да и припёр к Днепру. Я - шмыг в кусты и задал стрекача… А тебе, княже, как тогда посчастливилось?

–  Ха-ха-ха!
– рассмеялся Игорь.
– Ну и напомнил ты историю!.. Мы с Кончаком успели вскочить в чёлн, что стоял на наше счастье у берега, и тоже бежали - дух перевели только в устье Десны, в Городке. Там же на радостях, что спаслись, договорились, что когда подрастут наши дети, мой сын Владимир и дочка хана, стать сватами… Ой-ой, как давно это было!.. А ныне ты с чем ко мне пожаловал?

Кузьмище подал пергаментный свиток. Игорь сломал восковую печать, развернул письмо и начал читать вслух. Святослав оповещал о нападении Кончака на Переяславскую землю, звал князей в поход, чтобы отомстить нападающим.

–  Вот тебе и сват!
– дочитав, воскликнул Игорь.
– Вот тебе и Кончак! Клялся быть сватом, а теперь землю русскую разоряет. А? Уж очень он возомнил много о себе в последнее время. Собрал под свою руку несколько орд и считает теперь себя великим ханом… Натворит он невзгод, если отпора ему не дать!

–  Однако не на Северскую землю он напал, а на Переяславскую, - подал голос из-за стола черноволосый юноша в красном княжеском корзне на плечах.
– Пускай Владимир Глебович и заботится! А мы далеко!

–  Э-э, Святослав, от Дмитрова до Путивля совсем недалече! Конечно, сын Глебов загордился, считает, что он со своим Рюриком - пуп земли Русской. Выдал сестру свою Ольгу за моего брата

Всеволода, а нас Ольговичей, чурается, не хочет иметь с нами добрые, близкие отношения!.. Но не о том сейчас речь. Хорошо, что Кончак не двинулся дальше. А если б пошёл? Как знать, куда бы повернул? На Переяславль, на Путивль или на твой благословенный Рыльск? Брат наш Святослав киевский правильно решил, что надо в поход на Кончака идти…

Игорь вновь обратился к гонцам:

–  Князья уже выступили?

–  Когда мы отбыли из Киева, то уже готовились. Они хотели перейти Днепр и ждать в Ольжичах Ярослава Черниговского, а потом двинуться к Лохвице на Суле. По дороге к ним должон подойти переяславский полк…

–  Значит, нам тоже - до Лохвицы… Ты готов, Всеволод?
– спросил Игорь могучего с виду смуглого мужа, что сидел по правую руку от него и спокойно, словно речь шла о каких-то будничных делах, обгрызал гусиную ножку.

Это был младший брат Игоря, князь Всеволод Трубчевский.

–  Мои кметы [37] всегда готовы. Два дня на сборы - и мы в пути, - ответил Всеволод.
– Мои кони с удовольствием разомнутся, да и я сам по степи всласть погуляю…

–  А ты, Святослав, князь Рыльский?
– повернулся Игорь к безусому молодцу в красном корзне.

Тот развёл по-юношески узкую грудь, гордо выпрямился. На его желтоватом лице пробился едва заметный румянец, а чуть раскосые глаза воинственно блеснули.

[37] Кмет– крестьянин, хлебопашец.

–  Я тоже готов, стрый [38] . Сегодня же скачу в Рыльск! А через два дня выступлю к Путивлю, где встречусь с тобой и стрыем Всеволодом.

–  Ну, вот и договорились обо всем!

Поднялся отрок, что до сих пор неподвижно сидел по правую руку от князя Всеволода. Было ему лет четырнадцать, но густые тёмные брови и пышные светло-русые волосы, зачёсанные как у воина назад, придавали ему вид более взрослого.

–  Княже, - заговорил он хрипловатым голосом, который уже начал ломаться, - а мне ты неужто не дозволишь пойти в поход?..

[38] Стрый– дядя, брат отца.

Игорь внимательно посмотрел на подростка и в его глазах засветилась нежность. Это был его сын - первенец, и любил он его, даже самому себе в этом не признаваясь, больше, чем других детей.

–  Владимир, я рад слышать от тебя такие слова. Ты - настоящий Ольгович!
– с гордостью произнёс князь, любуясь сыном.
– Мне приятно, что в тебе живёт ратный дух наших предков. Несомненно, ты пойдёшь со мной! Пора уже и тебе начинать! Но пойдёшь уже не простым воином, а князем, во главе путивльских стягов, ибо отныне Путивль принадлежит тебе!

–  Отче, как я рад!
– восторженно воскликнул княжич и, подбежав к отцу, поцеловал его в плечо.
– Я сегодня же выступаю в Путивль! Соберу свой полк, приготовлю все, чтобы достойно встретить князей в Путивле!.. У себя!..

Потом вперёд выступил Ждан и протянул Игорю свой свиток.

Игорь начал читать, как и первое письмо, вслух. Святослав Киевский описывал бегство юноши из половецкого полона, про встречу с Кончаком и Самуилом. А в конце советовал Игорю взять Ждана к себе на службу, «понеже отрок надёжный, смелый и разумный вельми. Будет он князю не в тягость, а в радость, и понеже боярин Славута тож просит за сие».