Князь мертвецов

– Что вы здесь в губернии за люди такие!
– шумно выдохнул Гунькин.
– Что княжич этот... сыском занимается, а гонору-то! Что вот вы...
– он окинул посредника неприязненным взглядом.

– Вы же купец, сударь, должны быстро применяться к ситуации.
– монотонный голос и пустой взгляд до дрожи странно противоречили мелькнувшей в словах ехидце.
– С княжичем встречались, а мне, что встану и уйду, ежели не договоримся, не поверили.

– Но я же не думал. что вы и правда - встанете и уйдете!
– истинным криком души вырвалось у Гунькина.
– Вы должны понимать ...

– Я - не должен, я посредник. Мой доверитель тоже не должен. Он и вовсе всё больше думает: зачем ему отдавать вам железо за каких-то десять процентов, если можно его продать за полную стоимость хоть тем же виталийцам, на Готланд!

– Откуда вам здесь знать, что он где-то там думает?
– озлился Гунькин.

Посредник вновь начал приподниматься.

– Полагаю, господин доверитель заранее предупредил господина посредника, что и в каких случаях станет думать!
– заторопился Kapпac.
– Но полагаю, он также знает, что эдакие мысли были бы изменой. Если мне будет позволено напомнить...
– тщательно подбирая слова, продолжил Kapпac.
– Имперские законы однозначно запрещают любые торговые операции с пиратским островом, а уж за продажу железа для драккаров - пожизненная каторга. Новый начальник Департамента полиции - господин Меркулов - не кажется человеком, который допустит на своей территории подобное.

Посредник заерзал - будто ему вдруг стало неудобно сидеть.

– Да и пираты - они пираты и есть: обманут, ограбят и не постесняются, знаете ли! В то время как с нами ваш доверитель ничем не рискует: ни преследованием господина Меркулова, ни судебным разбирательством, кому принадлежит железо ...

– Хотя разобраться бы надо!
– воинственно буркнул Гунькин.
– Но некогда - паровозы не ждут.

– Увы, при всем нашем желании, мы никак не сможем выплатить названную сумму. Не только я, но даже и Общество Путиловских заводов просто не сможет вынуть ее из дела!

– Три...
– для надежности хлопая кулаком по столу, припечатал Гунькин. – Три процента!

– Мой доверитель позволил мне спуститься до семи.
– после недолгой паузы разлепил губы посредник.

– Пять!
– немедленно влез Гунькин.

Тот не ответил, а в очередной раз стал подниматься.

– Мы вас не обманываем!
– Карпас очень старался не допустить испытываемое им отчаяние в голос.
– Чтобы показать нашу честность, я вынужден сознаться, что и семь процентов - шестнадцать тысяч рублей...

– Шестнадцать восемьсот, - педантично напомнил посредник.

– Шестнадцать восемьсот, - покорно согласился Карпас.
– Нам тоже сходу взять неоткуда! Оформление кредита займет время, а ведь ваш доверитель, хоть и грозит отказаться от сделки с нами, но кажется, предпочел бы уладить все быстро? – он остро поглядел на посредника - и наткнулся на совершенно нечитаемый, «мертвый», взгляд. Эк лицо-то держит - и где только такого взяли!
– но я позволю себе предложить выход, который устроит всех. Ценные бумаги!

Посредник промолчал. Он молчал, и молчал, будто прислушиваясь к чему-то в отдалении, и наконец разлепил брюзгливо поджатые губы:

– Ценные бумаги Путиловских заводов?

– Нет!
– выпалил Гунькин.
– Местные железо потеряли - им и возвращать. Вы получите пакет ценных бумаг «Южно-Русского днепровского металлургического общества», стоимость которых в течении двух - самое большее трех лет, достигнет шестнадцати тысяч рублей серебром. Ваш доверитель сможете продать их или оставить, и тогда в следующие два-три года их стоимость удвоится!

— Это вы меня хотите на два, а то и три года к благополучию ваших заводов привязать?
– вдруг совершенно живо и довольно-таки эмоционально вскричал посредник, и глаза его из тускло-серых вдруг стали карими, а потом и вовсе черными. Сплошняком, без белков! И тут же все исчезло.
– То есть... моего доверителя...

«А этот его... доверитель, кажется, изрядно о себе мнит, если полагает, что кому-то может захотеться привязать его к заводам.
– подумал Карпас.
– Любопытно, на пустом ли месте подобное самомнение? Или не на пустом?»

– Чтоб виталийцам продать, ему еще дольше ждать придется, потому как мы все рынки отслеживать станем.
– вмешался Гунькин.
– И ежели, где какая неучтенная партия железа появится - немедленно сорвем сделку!

– При контрабандной продаже вы тоже получите изрядно меньше, поверьте моему опыту. Выбирайте, сударь, или не такая уж великая сумма разом и риск стать жертвой хоть полиции, хоть контрабандистов или чистое, законное состояние в течении двух-трех лет, - закончил Карпас.

Посредник снова задумался, замерев на стуле в абсолютной, будто неживой неподвижности. Потом вздрогнул, как очнувшись:

– Мой доверитель согласен: если пакет бумаг будет таким, чтоб самое большее через три года вышла сумма в двадцать четыре тысячи.

Гунькин и Карпас переглянулись, помолчали. Kapпac согласно наклонил голову. Гунькин душераздирающе вздохнул, нервно покрутил стакан с лимонадом, вздохнул еще раз и тоже кивнул. На лице посредника не отразилось ничего - ни радости, ни торжества. Он просто поднялся и снова собрался уходить.

– Погодите!
– запротестовал Гунькин.
– А как... когда вы отдадите наше железо?

Посредник снова задумался, едва заметно шевеля губами, будто советуясь сам с собой:

– Сколько времени вам нужно, чтоб подготовить ценные бумаги?
– наконец спросил он.

– На чье имя прикажете выписывать?
– осторожно поинтересовался Карпас.

Посредник в очередной раз замер и с неожиданной неуверенность ответил:

– Пусть будут... как это... на предъявителя? Без имени. Такое возможно?

– Конечно!
– вдруг с энтузиазмом вскинулся Гунькин.
– При таких условиях дня три-четыре хватит, верно, господин Карпас?

– Верно, - осторожно согласился Карпас.

– Что ж, на третью ночь ждите на пристани возле ваших складов, и, если все в порядке, получите свое железо, - решительно заключил посредник.

– Сударь, если вы думаете, что сможете просто сообщить нам местонахождение нашего железа, и получить оплату, то вы изрядно ошибаетесь! Мы не отдадим ничего, пока не будем уверены...

– Я выразился ясно - вы получите железо.

– Оно что, до сих пор на драккаре? Бы пригоните его прямиком к пристани?
– напрягся Карпас.