Княжна Разумовская. Спасти Императора

— Вот с каким отребьем мы имеем дело, — вставил свои пять копеек обер-полицмейстер.

— Но мой отец... в порядке? — я потерянно повела плечами. — Это же... это же лишь клок волос... не что-то большое, ведь так?

— Именно так, — с нажимом проскрежетал Георгий, очевидно заметив, как Николай Устинович подался вперед, намереваясь что-то сказать. — Именно так, Варвара Алексеевна.

Его голос был по звуку похож на скрежет наждачного листа.

— И вы могли бы помочь своему батюшке, — обер-полицмейстер все же не утерпел.

— Как?

— Об этом не может идти речи! — отрезал Георгий, и на мгновение сжал руку, которую по-прежнему удерживал на моей талии. — Я не позволю втягивать в это мою супругу.

— Она не только ваша новоявленная супруга, князь, но еще и дочь своего отца и верная подданная Государя-Императора! — повысив голос, пророкотал Николай Устинович, очевидно желая привлечь как можно больше чужого внимания. — У нее есть священный долг!

Если бы могла, я бы рассмеялась ему прямо в лицо. Стало быть, священный долг у меня есть, а прав — нет?! Ни на образование, ни на имущество, ни на свободу, ни на независимость. Весьма удобная концепция! И главное, у самого обер-полицмейстера прав было полно. Например, право вытаскивать меня из собственного дома ночью к нему на допрос, при весьма странных и скандальных обстоятельствах.

Он напрасно надеется, что у меня короткая память.

— Это совершенно и абсолютно невозможно! — яростно выплюнул Георгий. — Никак и ни при каких обстоятельствах.

— Скажите же, что от меня требуется?

— Встретиться с кем-то из них, выслушать требования, передать нам, — быстро ввернул граф Меренберг, чтобы князь не успел ему помешать.

Я вновь повернулась к мужу: его глаза метали молнии. Он был разъярен и с трудом удерживал себя в руках.

Я не могла спорить с ним при посторонних. Это было бы оскорбительно и для него, и для меня. Но это не означало, что я собиралась молчать и соглашаться с ним всю оставшуюся жизнь.

— Я хотела бы помочь, — произнесла я одними губами, настойчиво ловя его взгляд.

— Господа, прошу нас простить, — князь кивнул мужчинам и, придержав за талию, настойчиво увлек меня в сторону от них, чтобы мы могли поговорит на едине.

Я успела заметить ехидную улыбку обер-полицмейстера.

— Вы с ума сошли! — горячо зашептал Георгий, едва мы сделали пару шагов. — Я вам запрещаю...

— Князь, — я перебила его и положила ладонь в перчатке ему а грудь, и он резко замолчал и вздрогнул, словно налетел на невидимое препятствие. — Вы не можете мне запретить.

Его взгляд кричал: «могу!». Но губы были сжаты, и он молчал.

— Речь идет о моем отце. И брате. Отец уже пострадал от их рук... И обер-полицмейстер шантажирует нас священным долгом перед Государем-Императором, — я скривилась. — Вы правда хотите, чтобы они вмешали в дело Его Императорское Величество?

— Мне плевать, — процедил он сухо, — речь идет о вашей жизни, ни больше ни меньше! Вы даже не представляете, во что ввязываетесь.

— Так просветите меня, — я тряхнула головой и скосила взгляд, убедившись, что на нас смотрела половина всех присутствующих. — Расскажите и подготовьте. А потом отпустите.

Я с нажимом надавила на ладонь, которую все еще прижимала к его груди. Заметив это, он вновь вздрогнул и горько улыбнулся.

— Вы выворачиваете мне душу наизнанку, Варвара Алексеевна, — проронил он тихо.

А спустя мгновение его лицо приняло столь привычное, безучастное выражение. Вернув руку на мою талию, он подвел меня к ожидавшим обер-полицмейстеру и графу Меренберг. Первый выглядел нетерпеливым и раздраженным, а второй смотрел на нас с едва ли не отеческой грустью.

Князь упорно молчал, и я прикусила губу. Каким же он был упрямым! И гордым.

— Я согласна, господа, — я ступила чуть вперед и заговорила.

— Георгий? — граф Меренберг вопросительно посмотрел на мужа.

Ну, конечно. Я кисло усмехнулась. Совсем забыла, что я бесправная собственность.

— Варвара Алексеевна так решила, — ровным голосом отозвался он, и я метнула на мужа быстрый взгляд.

Быть может, дело не в его гордости?..

Глава 35

В особняк князей Хованских я возвращалась без мужа.

После того, как я согласилась встретиться с заговорщиками, в кабинете, где мы беседовали, началась страшная суета. Георгий сказал, что ему необходимо остаться, чтобы обсудить детали и спланировать дальнейшие действия, а меня в сопровождении двух подчиненных офицеров отправил домой.

Несмотря на возбуждение и волнение, охватившие меня после разговора, я уснула сразу же, едва голова коснулась подушки. И проснулась уже от негромкого голоса Сони и ее осторожного прикосновения.

— Князь вернулся? — первым делом спросила я, едва раскрыв глаза.

— Под утро, барышня, — кивнула она и, опомнившись, принялась извиняться, что вновь называла меня привычным обращением, хотя после замужества барышней я уже не была.

Я лишь махнула рукой и спустила босые ноги на пушистый ковер.

Несмотря на ранее — или слишком позднее — возращение, когда я спустилась в малую столовую, князь уже был там. Он сидел за столом один, и невольно я замерла в дверях на какое-то время, не решаясь войти. Но он, словно почувствовав, обернулся и торопливо поднялся из-за стола, когда увидел меня.

— Доброе утро, Варвара Алексеевна.

Я слабо улыбнулась ему и бросила взгляд из-под опущенных ресниц. Недосып последних дней и волнение сделали свое дело: сейчас князь казался на несколько лет старше, чем еще пару недель назад. Но не взирая на это, к завтраку он спустился застегнутым на все пуговицы и чисто выбритым.

Пока я проходила на свое место за столом, по правую руку от мужа, в столовую вошел дворецкий и лакеи. Первый остановился у стены у князя за спиной, а последние на серебряных подносах внесли блюда с едой.

— Где ваша сестра? — спросила я, когда заметила, что все за столом было рассчитано и сервировано лишь на нас двоих.

— Она не завтракает, — фыркнул князь. — Какие-то новые французские веяния.

Осмотрев разнообразие сыров, холодного мяса, домашней буженины, хлеба, пирожков и блюд из яиц, представленных на столе, я лишь осуждающе покачала головой и взялась за вилку. Кажется, ночные приключения пробудили во мне дикий аппетит.

— Вы уверены в своем решении? — спросил Георгий, выждав, кажется, для приличия несколько минут, пока я не утолю первый голод.

Пришлось с сожалением отодвинуть чуть в сторону надкушенный пирожок и повернуться к мужу, который не стал размениваться на светскую беседу и перешел сразу к сути.

— Конечно, — невозмутимо отозвалась я. — Я хочу помочь.

— Это огромный риск для вас, Варвара Алексеевна.

— Но это и возможность поймать террористов, ведь сколько дней прошло с похищения? Кажется, четыре, но все расследование топчется на одном месте, разве я не права?