Кобзарь: Стихотворения и поэмы

«О милый боже Украины! Не дай погибнуть на чужбине В неволе вольным казакам! И тут позор, позор и там — Встать из чужих гробов с повинной, На суд твой праведный прийти, В железах руки принести, В цепях-оковах перед всеми Предстать казакам…» «Жги и бей, Режь нечестивца-басурмана!» — Крик за стеною. Голос чей? Гамалия, глянь, какие Янычары злые! «Режьте! Бейте!» — над Скутари Голос Гамалии. Ревет Скутари, воет яро, Все яростнее пушек рев; Но страха нет у казаков, И покатились янычары. Гамалия по Скутари В пламени гуляет, Сам темницу разбивает, Сам цепи сбивает. «Птицы серые, слетайтесь В родимую стаю!» Встрепенулись соколята, Распрямили плечи, Давным-давно не слыхали Христианской речи. Испугалась ночь глухая, Тот пир наблюдая. Не пугайся, полюбуйся, Наша мать родная! Темно всюду, точно в будни, А праздник не малый: Что ж, не воры у Босфора Едят молча сало Без шашлыка! Осветим пир! До облак из гари — С кораблями, с парусами Пылает Скутари. Византия пробудилась, Глазищами блещет, Плывет своим на подмогу — Зубами скрежещет. Ревет, ярится Византия, Руками берег достает; Достала, гикнула, встает — И — на ножи валится злые. Скутари, словно ад, пылает; Через базары кровь течет, Босфор широкий доливает. Как птиц разбуженная стая, В дыму казачество летает: Никто от хлопцев не уйдет, Их даже пламя не печет! Ломают стены. Золотыми До верху шапки их полны, Ссыпают золото в челны… Горит Скутари. В сизом дыме Казаки сходятся. Сошлись, От жара трубки закурили, На челноки — и понеслись, Меж волн багровых заскользили. Плывут себе как из дому, Будто бы гуляют. И — конечно — запорожцы, Плывя, распевают: «Атаман Гамалия Стал недаром зваться, Собрал он нас и поехал В море прогуляться;. В море прогуляться, Славы добиваться, За свободу наших братьев С турками сражаться. Ой, добрался Гамалия Да самой Скутари, Сидят братья запорожцы, Ожидают кары. Ой, как крикнул Гамалия: «Братья! Будем здравы! Будем здравы, хлебнем славы, Разметем оравы, Рытым бархатом покроем Курени дырявы!» Вылетало Запорожье Жать жито на поле, Жито жали, в копны клали, Дружно запевали: «Слава тебе, Гамалия, На весь мир великий, На весь мир великий, По всей Украине, Что не дал ты запорожцам Пропасть на чужбине!» Плывут они, поют, плывет В челне последнем Гамалия, Своих орлят он стережет; Догнать не смеет Византия Казачьи лодки удалые; Она боится, чтоб Монах^{105} Не подпалил Галату^{106} снова, Не вызвал чтоб Иван Подкова На поединок на волнах. Встает волна за волною, Солнце на волне горит; Перед ними их родное Море плещет и шумит. Гамалия, вот родные Пред нами просторы… И не видно лодок, только Волн живые горы.

[Октябрь — первая половина ноября 1842]

Тризна

На память 9 ноября 1843 года

княжне Варваре Николаевне Репниной

[11]

ПОСВЯЩЕНИЕ

Душе с прекрасным назначеньем Должно любить, терпеть, страдать; И дар господний, вдохновенье, Должно слезами поливать. Для вас понятно это слово!.. Для вас я радостно сложил Свои житейские оковы, Священнодействовал я снова И слезы в звуки перелил. Баш добрый ангел осенил Меня бессмертными крылами И тихостройными речами Мечты о рае пробудил.

11

Поэма написана на русском языке.

Яготин

11 ноября 1843

Души ваши очистивше в послушании истины духом, в братолюбии нелицемерно, от чиста сердца друг друга любите прилежно: порождеии не от семени нетленна, но не нетленна, словом живаго бога и пребывающего вовеки. Зане всяка плоть, яко трава, и всяка слава человеча, яко цвет травный: изеше трава и цвет ея отпаде. Глагол же господень пребывает вовеки. Се же есть глагол, благовествованный в вас.

Соборное послание первое святого апостола Петра; I, 22, 25

Двенадцать приборов на круглом столе, Двенадцать бокалов высоких стоят; И час уж проходит, Никто не приходит; Должно быть, друзьями Забыты они. Они не забыты, — в урочную пору, Обет исполняя, друзья собрались И «вечную память» пропели собором, Отправили тризну — и все разошлись. Двенадцать их было; все молоды были, Прекрасны и сильны; в прошедшем году Наилучшего друга они схоронили И другу поминки в тот день учредили, Пока на свиданье к нему не сойдут. «Счастливое братство! Единство любови Почтили вы свято на грешной земле; Сходитеся, други, как ныне сошлись, Сходитеся долго и песнею новой Воспойте свободу на рабской земле!» Благословен твой малый путь, Пришелец убогий, неизвестный! Ты силой господа чудесной Возмог в сердца людей вдохнуть Огонь любви, огонь небесный. Благословен! Ты божью волю Короткой жизнью освятил; В юдоли рабства радость воли Безмолвно ты провозгласил. Когда брат брата алчет крови — Ты сочетал любовь в чужих; Свободу людям — в братстве их Ты проявил великим словом: Ты миру мир благовестил; И, отходя, благословил Свободу мысли, дух любови! Душа избранная, зачем Ты мало так у нас гостила? Тебе здесь тесно, трудно было! Но ты любила здешний плен, Ты, непорочная, взирала, Скорбя, на суетных людей. Но ангела недоставало У вечного царя царей; И ты на небе в вечной славе У трона божия стоишь, На мир наш, темный и лукавый, С тоской невинною глядишь. Благоговею пред тобою, В безмолвном трепете дивлюсь; Молюсь тоскующей душою, Как перед ангелом молюсь! Сниди, пошли мне исцеленье! Внуши, навей на хладный ум Хоть мало светлых, чистых дум; Хоть на единое мгновенье Темницу сердца озари И мрак строптивых помышлений И разгони и усмири. Правдиво, тихими речами, Ты расскажи мне все свое Земное благо-житие И научи владеть сердцами Людей кичливых и своим, Уже растленным, уже злым… Скажи мне тайное ученье Любить гордящихся людей И речью кроткой и смиреньем Смягчать народных палачей, Да провещаю гимн пророчий, И долу правду низведу, И погасающие очи Без страха к небу возведу. И в этот час последней муки Пошли мне истинных друзей Сложить хладеющие руки И бескорыстия елей Пролить из дружеских очей. Благословлю мои страданья, Отрадно смерти улыбнусь И к вечной жизни с упованьем К тебе на небо вознесусь. Благословен твой малый путь, Пришелец неславленный, чудесный! В семье убогой, неизвестной Он вырастал; и жизни труд, Как сирота, он встретил рано; Упреки злые встретил он За хлеб насущный… В сердце рану Змея прогрызла… Детский сон Исчез, как голубь боязливый; Тоска, как вор, нетерпеливо В разбитом сердце притаясь, Губами жадными впилась И кровь невинную сосала… Душа рвалась, душа рыдала, Просила воли… ум горел, В крови гордыня клокотала… Он трепетал… он цепенел… Рука, сжимаяся, дрожала… О, если бы мог он шар земной Схватить озлобленной рукой Со всеми гадами земными; Схватить, измять и бросить в ад!.. Он был бы счастлив, был бы рад. Он хохотал, как демон лютый, И длилась страшная минута, И мир пылал со всех сторон; Рыдал, немел он в исступленье, Душа терзалась страшным сном; Душа мертвела, — а кругом Земля, господнее творенье, В зеленой ризе и цветах, Весну встречая, ликовала. Душа отрадно пробуждалась, И пробудилась… Он в слезах Упал и землю лобызает, Как перси матери родной!.. Он снова чистый ангел рая, И на земле он всем чужой. Взглянул на небо: «О, как ясно, Как упоительно-прекрасно! О, как там вольно будет мне!..» И очи в чудном полусне На свод небесный устремляет И в беспредельной глубине Душой невинной утопает. По высоте святой, широкой Платочком белым, одинока, Прозрачна тучка вдаль плывет. «Ах, тучка, тучка, кто несет Тебя так плавно, так высоко? Ты что такое? И зачем Так пышно, мило нарядилась? Куда ты послана и кем?…» И тучка тихо растопилась На небе светлом. Взор унылый Он опустил на темный лес… «А где край света, край небес, Концы земли?…» И вздох глубокий, Не детский вздох, он испустил; Как будто в сердце одиноком Надежду он похоронил.