Код бикини. Часть 2

Но главная разница заключалась в том, что здесь были не только мужчины, но и женщины: одетые в халаты, завернутые в простыни и просто голые, непринужденно разгуливающие по холлу, дремлющие в шезлонгах, выны-ривающие из бассейна.

Алик вошел в парную и присел на верхний полок. Во влажном полумраке посетители обоего пола располагались в свободных позах. После двух заходов в голове Алика немного прояснилось. Он спустился по ступеням в бассейн, поднырнул под разрезанный на ломти резиновый фартук и выплыл в хмурый зимний день. Расчищенная от снега дорожка вела от бассейна к отдельно стоящей избушке. Издали Алик разглядел светящиеся цифры "110" - это была самая горячая парилка, до которой для пущего контраста нужно было плыть или идти голым по морозу.

Алик уже почти доплыл до края бассейна, когда дверь избушки распахнулась, и с крыльца на снег сбежала деву-шка. На ней была только купальная шапочка. От ее разгоряченного тела поднимались клубы пара. Девушка с разбегу прыгнула в бассейн и энергично поплыла навстречу Алику. При каждом гребке на ее левом плече выныривал оранжевый скорпион с угрожающе поднятыми клешнями. Алик проводил пловчиху взглядом и быстрыми саженками устремился следом. Незнакомку он догнал уже в банном холле. Вдали, у барной стойки пламенела борода Загреб-ского.

При виде девушки Загребский сполз со стула и прик-рыл бороду халатом.

– Гляди, это же Фрида!
– зашептал он Алику в самое ухо.
– Что я тебе говорил? На ловца и зверь бежит!

Девушка повесила купальную шапочку на крючок, отжала волосы и вошла в парную. Алик выждал минуту и последовал за ней. Фрида с закрытыми глазами лежала на верхнем полк'e. Алик шкодливо огляделся и присел у ее ног. Безукоризненный педикюр девушки отливал матовой вишней. Как бы отстраняясь от пышущей жаром каменки, Алик пододвинулся поближе. Убедившись, что глаза Фриды по-прежнему прикрыты, он быстро заглянул между ее острыми коленками и ощутил легчайший кисловатый ду-шок, словно рядом открыли бутылку с кефиром. Прямо перед ним, между смуглыми бедрами незагорелой куриной грудкой белел идеально выбритый лобок. Не считая похо-жей на фасолину родинки, на бледной коже не было никаких отметин. Алик разочарованно отвернулся и выбрался из парной.

Загребский дожидался Алика за стойкой с двумя литровыми кружками пива.

– Повидался с Фридкой? А я тут пока пивка заказал на твой номерок. "Хефе Вайцен" называется, то есть пшенич-ное дрожжевое. Давай-ка поправимся. Со здоровьем не шутят...

Дрожжевое пиво как нельзя лучше легло на старые дрожжи и вызвало, по словам Загребского, "терапевтичес-кую целесообразность повышения градуса". На обратном пути для продолжения курса лечения на представительские средства были куплены две бутылки "Горбачева".

Глава V. Страсбургские блинчики

– Ты, наверное, думаешь, что тебя сюда прислали водку жрать?!
– Мила, поставив ногу на стул, смотрела на Алика с брезгливым любопытством, как на раздавленную гусеницу.

Алик, понурившись, сидел на смятой постели.

– Между прочим, зря ты так. Фриду-то в итоге я на-шел...

– Тебе всего лишь повезло.

– Это не везение, а вдохновение. Я о деле не забываю, как бы ни было тяжело.

– Отчего же тебе так тяжело, сукин ты сын?

– А ты пообщайся с Загребским и его компанией, тогда

поймешь...

– Еще не хватало.

– Ну конечно, ты же у нас аналитик, мозговой центр... И каковы же твои успехи?

– Пока ты пьянствовал, я составляла план поисков. Эти Гретины дрыгалки расползлись по Европе, как тарака-

ны.

Алик развел руками и звучно икнул. Мила гадливо поморщилась.

– Иди в душ, пьянчуга. У нас дел полно.

– Где ты научилась устраивать семейные сцены? Вроде и замужем не была...

– Я может, на тебя виды имею. Хочу из тебя заранее человека сделать.

– Какой кошмар. Не понимаю, зачем вообще люди же-нятся...

Алик попытался развить мысль, но Мила прервала его повелительным жестом.

– Заткнись. Я знаю все, что ты скажешь. Иди в душ. Мы сейчас поедем в Страсбург.

– Зачем?

– Искать Габи и Дануту.

– Господи, кто их в России такими именами-то награ-дил...

– Не забывай, что все они детдомовские. Там любой мог фантазии волю дать - от директора до уборщицы...

Через полчаса Алик выводил "опель" Загребского на автобан.

– Где ты взяла ключи от машины? Он тебе сам их дал?

– Он никому ничего не в состоянии дать. Ключи мне вынес Пауль - тот, который с фиолетовой мордой. Еще пытался меня в коридоре зажать, - Мила от омерзения передернула плечами.

– Как же мы их найдем?

– По фотографиям.

Стоял пасмурный день. За окном проносились голые осиновые рощи. По низким пароходным гудкам невдалеке угадывался Рейн. За мостом зеленая табличка возвещала "FRANCE". Язык дорожных указателей сменился с немец-кого на французский.

– Никакой романтики, - проворчал Алик.
– Ни тамож-ни, ни пограничников. Будто не во Францию приехал, а в Тамбовскую губернию.

– За романтикой можешь съездить на российско-украинскую границу. Там тебе и погранцы с собачками, и паспортный контроль, и шмон. А будешь возмущаться - схлопочешь прикладом в одно место.

– Там-то понятно - война.

– Французы с немцами тоже сотнями лет воевали. А теперь вообще границу ликвидировали.

– В те времена в Европе все друг на друга нападали. А сейчас только Россия на Украину.

– Все равно помирятся.

– Не помирятся, - убежденно помотал головой Алик.

– Почему?

– Жестокость прощается, подлость - нет.

В центре Страсбурга, посреди площади, окаймленной фахверковыми домами с видимым снаружи характерным каркасом из косых балок, высился Кафедральный собор, сложенный из красного песчаника. У его западного фасада сияла стеклянными шарами большая рождественская елка. Мощеную площадь заполняли празднично раскрашенные киоски, похожие на рассыпанные разноцветные кубики.

На прилавках стояли шеренги маленьких марципано-вых поросят. Над огромными кастрюлями с глинтвейном поднимался пряный пар. На грилях шипели толстенькие румяные колбаски. Пахло корицей, свежим хлебом и жаре-ным мясом.

Почти в каждом киоске девушки в чепцах и перед-никах с кружевными оборками жарили французские кре-пы. Они наливали вязкое тесто на круглые сковородки без бортиков, и разравнивали его изящными лопатками, похо-жими на крошечные деревянные грабли.

Алик ощутил ставшее привычным раздвоение. "Черт знает что в этом Эльзасе, - думал он, кутаясь в шарф.
– Не разберешь, Германия это или Франция. И на Россию похоже - ярмарка, блины, но все как-то по-другому. Может, из-за этих чепцов с оборками? Или потому что пьяных нет?".