Кодекс Крови. Книга ХIV
Шрифт:
— Вы не правы. Всегда есть шанс встретить свою волчицу и завести волчат, — Ксандр мимолётом покосился на Кирану, — даже спустя три сотни лет жизни. Ну, или воспитать волков из внуков. Так что оставьте сожаления и приступим к подготовке. В конце концов, я дал обещание одной маленькой девочке. И сдержу его.
— Агафья, следи за сыном, — раздавал я приказы, — Паук, присмотри за дамами, а я к Атараши. Маура просто так бы звать не стала. И ещё, если кто-то кому-то решит голову снести, — я выразительно посмотрел на вампирш, — или к мужу в гости по-быстрому рвануть, — здесь взгляд достался Агафье, — я за себя
В спину донёсся недоуменный вопрос, кажется, от рыжей сестры Агафьи:
— Я не поняла, это куда он нас засунет?
— Туда, где вы блевать безостановочно будете три сотни лет, — хмыкнула баронесса. — Спровоцировать вас что ли?
— А ты откуда знаешь? — насторожилась брюнетка.
— А у нас на прошлой свадьбе делегация оттуда была, меня с экскурсией забрали, Миша еле отыскал и вернул.
Маура дожидалась меня в какой-то каморке среди вороха тканей. Я сперва даже не понял, куда попал, пока не открылась дверь, и в проёме не оказался императорский оракул.
— Ты вовремя, форточник! За мной!
«Могла бы и предупредить, — попенял я Мауре за раскрытие моего визита. — Этак скоро в империи каждая собака будет в курсе про мою способность строить порталы».
«Он и так знал. И про сестру вашу знал, и принцессу Марию в свое время предупредил, чтобы ни вас, ни сестру не убивала. Он же и попросил вас позвать».
— Потом со своей разведчицей поговорить успеешь, — оборвал наш диалог оракул. — Ты лучше скажи, что всё это может означать?
Оракул отвёл в сторону полог балдахина. Внутри на полу сидел Атараши и старательно вырисовывал вокруг себя иероглифы. Кровью. Шрамы на его лице были вскрыты. Мальчик обмакивал палец в кровь и сосредоточенно рисовал очередной иероглиф. При этом сам находился в кругу.
— Давно он так?
— Сперва начал рисовать это всё на бумаге, — оракул показывал мне рисунки мелками на листах. Иероглифы были те же, но вот их порядок постоянно менялся.
— Я не знаю японский, — пришлось мне честно признаться.
— Я тоже, но востоковедов затребовал себе на неделю в помощь. Вот, смотри, — он передал мне в руки ворох копий рисунков, где через косую черту были написаны цифры и всего несколько слов. — Я хоть убей не понимаю. Это даты? Координаты? Примеры? Общей математике они не подчиняются
— Почему ты решил, что я пойму?
Оракул посмотрел на меня, как на идиота.
— Все его последние видения так или иначе были связаны с твоей семьёй и тобой. Так что уж напряги мозги ради ребёнка.
Я отдал рисунки оракулу и вошёл в круг к Атараши, стараясь не задеть и не стереть ни один из иероглифов. Мальчик замер, как загнанный зверёк, и невидящим взглядом уставился в потолок. Он медленно склонял голову то в одну, то в другую сторону, будто бы меняя угол зрения. А спустя секунду вытер рукавами несколько произвольных иероглифов, будто бы ошибся в некой сложной формуле и снова принялся на их месте рисовать новые.
— Атараши, это я. Покажи, если это касается меня. Не рань себя…
Оракул взглянул на меня невидящим взглядом и протянул дрожащую ладошку. Я присел возле ребёнка и приложил его ладонь к своей щеке, как он проделывал ранее.
И меня накрыло.
Круговорот образов был настолько ярким, насколько и пугающим. Всюду была кровь, она бурлила, сплетаясь в невообразимый по сложности конструкт, в
центре которого стоял я. Смотреть на себя со стороны было жутко. Сторонним наблюдателем видеть создание совершенно незнакомого конструкта было ещё страшнее, особенно, когда я понял, что узлами этого конструкта были люди.Ком горечи подкатил к горлу. Неужели я сорвался и отринул все заветы Великой Матери Крови? Я пытался рассмотреть собственное выражение лица. Превратился ли я в кровожадного маньяка? Или, что ещё хуже, хладнокровно заменил узлы живыми частями конструктов?
Картинка померкла, а затем снова проявилась. И снова я был в центре плетения, создавая заклинание, но порядок узлов изменился. Вернее будет сказать, что расположение людей изменилось. Результат мне так и не дали увидеть, видение снова изменилось.
Такое ощущение, что Атараши показывал мне варианты будущего, но никак не мог отыскать верный вариант построения конструкта. Сколько длился этот калейдоскоп вариантов, я не мог предположить даже близко, но единожды мне удалось остановить эту вакханалию крови одной простой мыслью:
«От перестановки мест узлов результат не изменится. Нужны дополнительные элементы в конструкт. Рассвет? Адамантий? Душа? Что? Что ты видишь?»
Видения исчезли, и я пришёл в себя сидящим на полу в обнимку с доверчиво прижавшимся ко мне ребёнком. За окнами брезжил рассвет, что не добавило мне оптимизма.
Рядом стоял имперский оракул и с тревогой взирал на наш тандем. За его спиной была свалена кипа листов, исчерканных карандашами.
— Это?..
— Это результат вашего тандема, — оракул покачал головой. — За прошлую неделю он видел с десяток вариантов, а с тобой за четыре часа — больше сотни. Я не знаю, как вы это сделали… Нашли, что искали?
Я отрицательно покачал головой.
— Мне стоит начинать бояться?
Я пожал плечами, поднимаясь на ноги. Атараши обмяк у меня в руках, тихо засопев. В ответ на мой вопросительный взгляд оракул отвёл полог балдахина и указал на скромно притулившуюся у стены кровать с ворохом подушек. На подушках вышиты были всевозможные звери, птицы, цветы и деревья. Мило, и есть что рассматривать перед сном. Мне в приюте приходилось всматриваться в трещины штукатурки и представлять, что это гигантские разломы с огромной высоты, где обитают самые разные твари.
Я опустил Атараши на постель.
— Я заберу? — указал я взглядом на рисунки, в том числе и на самые первые с вариациями переводов.
Оракул кивнул, разглядывая меня, как некую диковинную зверушку, пока я собирал исписанные листы.
— Ты не похож на того, кто утопит мир в крови.
— А ты не похож на жителя этого мира, — не остался я в долгу и почему-то вдруг спросил: — Интересно, а ты знаешь, что такое консерва в лексиконе беглых заключённых?
Оракул улыбнулся столь светло и радостно, будто и не было его чудаковатости, не было груза ответственности, а была лишь встреча со старым другом.
— Кто бы это ни был, приведи его ко мне, если он или она, конечно, захочет. Я же буду молчать про твои походы в Нарнию через платяной шкаф, — заметив моё непонимание, оракул отмахнулся: — Он или она объяснит.
Я пожал плечами и отправился обратно в кладовку. Пора было возвращаться домой. Проблем меньше не стало, чего нельзя было сказать о времени. Оно-то как раз утекало сквозь пальцы. Вот только теперь душу выжигало осознание предательства идеалов Великой Матери Крови. Больше сотни вариантов, и везде я не справился.