Кодекс Крови. Книга ХVII

— Устраните Лилиана? — хмыкнула Легат.

— Можно, конечно, и так, но живым он будет мне гораздо полезней, чем мёртвым. Я, знаете ли, тоже частично придерживаюсь принципа не вмешиваться в колесо истории.

Про финансовую компенсацию жизни президента и клятву о ненападении я скромно умолчал.

— Обет? — провела параллель со своей ситуацией лич.

— Рациональность — один из основополагающих принципов кодекса нашей Великой Матери Крови.

И ведь не соврал ни единым словом. Вообще, надо бы задуматься о вояже по миру и сборе образцов крови у всех правящих династий. Ведь железный аргумент в любых переговорах. И нет, не стоит мне говорить, что это чистой воды шантаж. Не шантаж, а аргумент для обеспечения безопасности рода.

— А когда начнётся война…

— Если буду жив, можете рассчитывать на моё плечо в качестве союзника в борьбе с техносами. Я, в отличие от вашей Госпожи, не считаю битву заведомо проигранной.

Легат задумалась, её костяные пальцы сжимали посох.

— Вы странный человек, герцог. Да и человек ли…— наконец произнесла она. — Но, возможно, именно такие, как вы, и нужны в грядущих битвах. Теперь не надейтесь умереть, мне нужны союзники вроде вас.

* * *

Версаль, кабинет Президента Французской республики

Лилиан Гиббон пил кофе. Насыщенный аромат обжаренных зёрен этого чудесного напитка бодрил не хуже алхимического эликсира. Чашка с тёмной, почти чёрной жидкостью стояла перед ним на массивном дубовом столе, рядом с аккуратно сложенными документами и картами. Президент сидел в своём кресле, слегка откинувшись назад, и смотрел на часы на стене. Их стрелки медленно, но неумолимо приближались к шести утра. Это означало, что отведённые графом Комариным двое суток завершились. Время истекло, а значит, пора было подводить итоги.

В кабинет постучали. Дверь бесшумно отворилась, пропуская бессменного секретаря Лилиана, Жерома. Мужчина средних лет, всегда собранный и аккуратный, вошёл и кивком поздоровался с президентом. Долгий срок службы позволял частично пренебрегать этикетом в интересах экономии времени господина.

— Господин президент, к вам советник по особым поручениям Леон дю Варан, — доложил Жером, слегка склонив голову.

— Пусть войдёт, — отозвался Лилиан, но взгляда от часов не отвёл. Если бы новости были хорошими, ему бы сообщили раньше. А раз Леон явился именно сейчас, значит, всё пошло не по плану. Придётся вновь торговаться.

Златокудрый Леон, обычно уверенный и решительный, на сей раз входил не столь бодро. Его шаги были осторожными, а взгляд не отрывался от недавно заменённых мраморных плит пола. Видимо, он помнил, как президент в прошлый раз разгромил свой кабинет в приступе гнева.

— Господин президент, — начал Леон, слегка запинаясь, — связь с группой «Хризантема» утрачена два часа назад. Информаторы сообщают о скоротечном бое в центре Мантуи, в окрестностях палаццо дель Те.

Лилиан медленно поднял глаза на советника, его лицо оставалось непроницаемым.

— Кому принадлежит палаццо? — спросил он, подаваясь чуть вперёд и опираясь локтями на стол.

— Герцогу Занзара, — ответил Леон, слегка опустив голову.

Президент откинулся на спинку кресла и расхохотался. Его смех был лёгким и светлым, будто он только что не проиграл в схватке с более удачливым соперником.

— Сукин ты сын… — произнёс он, всё ещё смеясь. — Хорошо, хоть удар меня не хватил! И это после клятвы!

Леон стоял, не зная, как реагировать. Он явно ожидал чего угодно, но не такого спокойного, почти весёлого отношения к провалу.

— Свободен, — наконец сказал Лилиан, кивнув советнику. — Пусть Жером зайдёт ко мне.

Юноша склонился в глубоком поклоне и удалился, не веря своему счастью. Как только дверь за ним закрылась, Лилиан взял в руки мобилет. Он набрал номер и, дождавшись ответа, отдал лишь один приказ:

— Отзывай летучих мышек. Хризантема вернулась в вазу.

* * *

На переговоры с французским президентом мы отправились с Легатом легиона смерти. Я и не возражал, ведь иммунитет роду Хризантем могла обеспечить только кровная клятва. Правда, чтобы не афишировать собственные возможности, пришлось снова использовать французского порталиста.

Тот безропотно открыл портал в кабинет к собственному президенту, и тут же отправился отсыпаться в уголок моими стараниями. Лишние уши нам были ни к чему. Магов поддержки не оказалось ни за стеновыми панелями, ни где-либо ещё. То ли сказалось раннее утро, то ли Гиббон усвоил предыдущий урок.

При нашем появлении Лилиан с кем-то разговаривал по мобилету. Мы даже застали окончание его последней фразы:

— Хризантема вернулась в вазу.

Легат скривилась от столь банальной шифровки, её губы дрогнули в пренебрежительной усмешке, но в глазах читалось раздражение. У меня же эта фраза вызвала улыбку, хотя и с оттенком сарказма. Президент же, казалось, даже не удивился нашему появлению. Его лицо оставалось невозмутимым, но в глазах мелькнула тень любопытства и настороженности.

— Ну что ж, господа, дамы… или как там правильно обращаться к вам, мадам Легат? — Его голос звучал с лёгкой иронией, но в нём чувствовалось напряжение, словно он балансировал на грани между вежливостью и раздражением. — Вы прибыли весьма… пунктуально. И почему-то я более, чем уверен, что с необычными требованиями. Давайте начнём с самого простого: что именно вы хотите? Граф Комарин, прошу начать с вас, ибо примерные требования мадам я представляю.

— Поскольку за двое суток количество нападений на меня и моих людей выросло с двух до трёх, а последние два пункта предыдущих требований я выполнил собственными силами, то…

«Михаил Юрьевич, — обратился ко мне по кровной связи Паук. — При обыске у командира французской группы захвата обнаружился кошель с макрами. Мы когда под опись и на оценку их Игнату сдавали, он сообщил, что перечень практически идентичен тому, что вы ему недавно давали. Решил, что важно вам сообщить об этом. Возможно, это имеет значение».

Я присвистнул, оценив стоимость доставшихся нам трофеев. Для меня стало приятной неожиданностью, что французы сами же и расплатились за свои ошибки, но им об этом знать было не обязательно. Особенно радовали трофеи в преддверии ремонта сбитого мной дирижабля.

Гиббон нахмурился, его брови сдвинулись, а губы сжались в тонкую линию. Он явно воспринял свист как жест неуважения, и я услышал, как мраморные плиты пола издали тихий треск. Легат бросила на меня быстрый взгляд, в котором читалось недоумение.

— Что означал ваш свист, граф? — спросил Гиббон, его голос звучал холодно, но в нём чувствовалась едва сдерживаемая неприязнь.

— У нас на родине есть примета: «Не свисти, не то денег не будет», — на ходу выкручивался я, стараясь не улыбаться во всё лицо. — У вас теперь их точно не будет.