Кодекс Крови. Книга ХVII

Во-вторых, следовало признать, что условия, которые предлагал ей шахзаде, были гораздо лучшее тех, на которых большинство женщин попадали в тегеранский гарем. Замужество, личный, хоть и небольшой дворец, где она могла жить по своим правилам, и относительная самостоятельность после рождения хотя бы одного наследника мужского пола. К тому же, Мирослава не обманывалась. Подобные преференции ей выбил именно граф. Попадание под вассалитет Комариных — вообще самая большая удача брата и сестры Полозовых. Граф был строг и справедлив со своими людьми, но стоял за них горой, о чем Мира успела убедиться на своём опыте.

— О чём задумалась моя кошечка, — промурчал рядом гипнотический шепот шахзаде, обдувая горячим желанием нежную кожу шеи. У Миры даже мурашки пошли по всему телу.

— О том, что отец сватал мать по древним традициям, а сейчас уже все давно от них отошли, — ляпнула она первое, что пришло в голову.

— И каковы же ваши древние традиции сватовства? — вкрадчивый голос Абдул-Азиза обещал все наслаждения мира, если она расскажет. Грубые пальцы осторожно прикоснулись к подбородку девушки и повернули лицо красавицы к себе, едва не срывая поцелуй с чуть раскрытых губ.

— У нас невест воровали, а затем просили выкуп. Кто давал больший, тому и доставалась красавица, — сбивчиво говорила Мира. Ей казалось, что она несёт какую-то чушь, но остановиться было выше её сил. — Правда, предварительно спрашивали разрешения у отца и сговаривались с другими кандидатами на выкуп. Всё должно было быть честно.

— А разве сама красавица не имела права голоса? — ласкал слух девушки шахзаде мурчанием, нежно целуя кожу на запястье у Миры.

— Им-меет, — запнувшись подтвердила девушка, — она выбирает, кого оповестить о краже…

— Моя милая дерзкая кошечка, а ты бы сообщила мне, будь всё по вашим традициям?

— К-конечно.

Нежности между двумя оборотнями прервал граф Комарин:

— Абдул-Азиз, там угли готовы. Ты обещал мясо по собственному рецепту.

— Иду, мой друг! — медленно поднялся с места шахзаде, посылая воздушный поцелуй Мире: — Я скоро, моя кошечка! Всё будет так, как ты захочешь!

* * *

На этом я выпал из воспоминаний Полозовой с мыслями:

«Что же ты наделала, Мира? Ты же хищнику предложила устроить охоту…»

Полозова что-то такое прочитала в моём взгляде. Щеки её заалели, и она отвернулась в сторону знакомого звона. Это Еремей Тигров спустился со своего золотого лежбища.

— М-да, всяко с Машенькой бывало, но чтобы на куче золота проснуться, не припомню такого, — прокряхтел Тигров. Я же отметил, каким женским заинтересованным взглядом провела Еремея Мирослава. Посмотреть было на что. Возраст вовсе не сказался на фигуре и силе моего делового партнёра. И хоть, подозреваю, он был как бы не раза в четыре старше Мирославы, но её кошке было наплевать на такие мелочи. Она явно заинтересовалась зверем Еремея.

— Миш, а ты?.. — оборвал себя на полуслове партнёр, когда я указал на горочку золота поболее чуть в стороне. Тигров неаристократично присвистнул. — Мы на спор обнесли чью-то казну?

Я пожал плечами и указал на Полозова, ворочающегося на золоте. Гибкость тела пластуна поражала. Он умудрился свернуться в такую позу эмбриона, чтобы согреться, что, наверное, смог бы поместиться и в дамскую сумочку.

— О, а его с нами не было в Мантуе, если я правильно помню, — глубокомысленно изрёк Еремей. — А где мы, кстати, сейчас?

— Алания, Дигорское ущелье, — впервые заговорила Мира с момента пробуждения Тигрова, заодно и подав тому тарелку с ухой. Клянусь, я увидел, как кошак за его спиной потянул носом в сторону еды, но облизнулся при этом на обортницу, а не на уху.

Приплыли… Всё интереснее и интереснее…

И тут в себя пришёл Полозов. Тому, на удивление, хватило лицезреть три кучи золота, резко покрасневшую Мирославу и нас с Тигровым сидящих с тарелками ухи по пояс обнажёнными, чтобы сделать какие-то свои выводы, которыми он с нами и поделился:

— Судя по тому, что шахзаде я среди нас не наблюдаю, к нам скоро нагрянет в гости иранский экспедиционный корпус.

Глава 14

Друзья, возвращаемся к традиции бонусных глав за каждый 500-й лайк! Приятного чтения!

* * *

Воздух был наполнен ароматом хвои и сырой земли, а где-то вдалеке слышался шум горной реки, несущей свои воды через каменистые пороги. Солнце, пробиваясь сквозь туман и вековые кроны деревьев, оставляло на земле причудливые узоры из света и тени. Мы сидели на поваленном стволе старого дерева, покрытого мхом и лишайником.

— Николай, просвети нас, беспамятных, — я облокотился на ствол, чувствуя под ладонью шершавую кору. — Ты, видимо, понимаешь больше, чем мы… Какого хрена здесь происходит? — мой голос звучал мягко, но в нём чувствовалось напряжение, которое я не пытался скрыть.

Николай Полозов, сидевший рядом, хмыкнул и провёл рукой по лицу, словно пытаясь стереть усталость.

— Я просто понимаю чуть больше остальных, — наконец ответил он, его голос звучал сдержанно, но в нём чувствовалась горечь. — А ты… — он резко повернулся к сестре, сидевшей по другую сторону от меня, — вообще должна сидеть в схроне и носа не показывать. Невес-с-ста! — последнее слово Николай прошипел, и в его голосе зазвучали нотки, напоминающие шипение змеи.

Мирослава, услышав это, вздрогнула и опустила глаза. Её пальцы нервно теребили край куртки, а губы дрожали, будто она собиралась что-то сказать, но не решалась.

— Коль… — жалобно протянула она, но брат резко прервал её:

— Цыц, дура! Иди наслаждайся возможностью посидеть, а то, когда это закончится, я надеру тебе задницу так, что сидеть ты не сможешь ещё долго!

Даже я сейчас понимал, что это была не угроза, а обещание.

Эфемерный кошак, который обычно скрывался ауре за спиной Еремея, вдруг взрыкнул, словно выражая своё недовольство поведением Полозова. Его глаза, светящиеся в полумраке, сверкнули, но сам Тигров даже бровью не повёл, продолжая спокойно есть уху из деревянной миски, которую он держал в руках. Казалось, его совершенно не волновала эта перепалка.

Мирослава, виновато опустив голову, медленно поднялась с поваленного дерева и поплелась в сторону бора.

— Я бы, на твоём месте, не выпускал её из поля зрения, чтоб ещё чего-то не учудила, — как бы между прочим заметил Еремей, не отрываясь от своей ухи. Его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась лёгкая насмешка.

— Еремей Аристархович, хоть вы не начинайте! — Николай бросил на него раздражённый взгляд, но Тигров лишь пожал плечами, продолжая есть. Оборотни обменялись понимающими взглядами, и я почувствовал, как моё терпение начинает иссякать.