Кодекс Крови. Книга ХVII

— Мирослава, назад, — скомандовал я, и мой голос прозвучал так резко, что девушка вздрогнула и остановилась, не решаясь повернуться. — Николай, нож! Если уж у вас языки в одно место засунуты, сам всё узнаю! — я протянул руку, ожидая, что Полозов передаст мне нож, но вместо этого он и Тигров хором воскликнули:

— Не надо! — их голоса слились воедино, и я удивлённо поднял бровь. — Сами расскажем!

Я откинулся на ствол дерева, скрестив руки на груди, и смотрел на них, ожидая объяснений.

* * *

Мантуя двумя днями ранее

Вечер на берегу озера был наполнен теплом и уютом. Вода, гладкая как зеркало, отражала последние лучи заходящего солнца, окрашивая поверхность в золотисто-розовые оттенки. На берегу, среди высоких сосен и раскидистых ив, горели костры, вокруг которых веселились люди. Аромат жареного мяса смешивался с запахом дыма и свежести, принесённой с озера. Кто-то смеялся, кто-то танцевал под звуки гитары, а кто-то просто сидел у воды, наслаждаясь моментом покоя. Дети Тильды, мокрые и довольные, бегали по берегу, оставляя следы на песке, а их смех разносился далеко вокруг.

Мирослава сидела на поваленном бревне, наблюдая за шахзаде Абдул-Азизом, который, казалось, был везде одновременно. Он ловко управлялся с шампурами над углями, то и дело подбегая к воде, чтобы побрызгаться с малышами, а затем возвращался к костру, чтобы перекинуться парой слов с баронессой Белухиной. Её взгляд время от времени задерживался на Мирославе, что не ускользнуло от внимания девушки.

Когда баронесса, наконец, подошла к Мирославе, та даже удивилась. Они раньше не были близко знакомы, и такой интерес со стороны столь влиятельной женщины заставил Миру насторожиться. Но ситуация располагала к общению, и девушка решила воспользоваться моментом, чтобы закрепить знакомство.

— Мирослава, — начала Мария Петровна, её голос звучал мягко и вкрадчиво, — расскажи, откуда ты знаешь шахзаде Абдул-Азиза?

Мирослава, не таясь, поведала историю их знакомства, опустив лишь роль отца в этой истории. Она не хотела порочить имя семьи, да и сама тема была для неё болезненной. Баронесса слушала внимательно, её глаза сузились, когда она услышала о предложении шахзаде.

— Он тебя ни к чему не принуждает, этот кошак иранский?! — вдруг резко спросила Белухина, её брови сдвинулись в строгой складке. — А то я ему шкуру сниму и не посмотрю, что принц заморский.

— Нет, что вы! — замахала руками Мирослава, её щёки слегка покраснели от смущения. — Он, напротив, сделал мне весьма щедрое и, что немаловажно, достойное предложение стать его официальной супругой. Думаю, здесь не обошлось без влияния Михаила Юрьевича.

— Да, Мишенька у нас такой, своих в обиду не даст, — задумчиво прокомментировала Белухина, её взгляд на мгновение задержался на фигуре Комарина, который сидел у костра и о чём-то оживлённо разговаривал с Еремеем. — А ты что же? Думаешь согласиться или?..

— Думаю, Мария Петровна, — кивнула Мирослава, хоть её голос звучал уверенно, но в глазах читалась лёгкая неуверенность. — Только вот всё по правилам и традициям должно быть. А пока обстановка этому не способствует.

— Да уж… с правилами да традициями нынче сложно, — согласилась Белухина, её взгляд стал отстранённым, будто она вспоминала что-то из своего прошлого. — Мы, когда моей старшей Ксении обряд организовывали, семь потов испустили, чтобы учесть разность традиций родов, а у вас с тегеранцем и подавно не легче будет…

— Да уж, как-нибудь сдюжим, — улыбнулась Мирослава, стараясь скрыть своё волнение.

— Как-нибудь оно и само случится, тут надо всё в свои руки брать, — немного невпопад ответила баронесса, её лицо снова стало строгим. Она нахмурилась и, не попрощавшись, резко развернулась и ушла, оставив Мирославу в лёгком недоумении.

Девушка лишь пожала плечами и направилась к костру, где шахзаде с улыбкой протянул ей ещё один кусочек запечённого мяса. Аромат был настолько соблазнительным, что Мирослава не смогла удержаться и с благодарностью приняла угощение.

* * *

Терская область, Алания, Дигорское ущелье

— Что последнее вы помните? — задала вопрос Мирослава. Её голос звучал мягко, но пальцы, нервно теребящие край куртки, выдавали волнение.

— Как вечером Тильда с Тэймэй отправились укладывать детей, мы танцевали между костров… — на этом чёткие воспоминания у меня обрывались. Я закрыл глаза, пытаясь восстановить в памяти события того вечера. Огонь костров, смех, музыка, танцы — всё это сливалось в одно яркое, но размытое пятно. — Кажется, потом мы все отправились спать.

— Почти все, — потупила взгляд оборотница. Её голос стал тише, и в нём появились нотки смущения. — Шахзаде договорился с баронессой о моём воровстве. Предварительное согласие от меня он получил, баронесса моё согласие тоже слышала, ну а желание Абдул-Азиза попросить моей руки у отца во время воровства посчитала вполне адекватным. Правда, баронесса всё же оказалась женщиной строгих нравов, и раз уж взялась помогать в воровстве невесты, лично решила сопроводить меня, чтобы со мной, не дай Пардус, чего не случилось.

Еремей на этих словах тихо хмыкнул и почему-то потёр себе челюсть.

— А при чём здесь твой отец? — резонно возразил я, чувствуя, как внутри меня начинает копиться раздражение. — Вы вышли из состава семьи, согласия нужно было спрашивать либо у Николая, либо у меня.

— Баронесса не знала таких тонкостей, я умолчала о роли отца в моей несостоявшейся продаже в гарем, — повинилась Мирослава.

— Допустим, вы улетели на дирижабле в… А куда вы, собственно, улетели? — уточнил я, так и не удосужившись узнать, где до того жили мои вассалы.

— В родовую башню в Стур-Дигоре, — ответил за сестру Николай. Его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась лёгкая усталость. — Здесь недалеко, всего в паре километров отсюда.

— И… — поторопил я рассказчиков, чувствуя, как моё терпение начинает иссякать.

— И к обеду следующего дня Гепардеви явился с невестой к отцу с предложением провести сватовство по всем традициям, раз уж его кошечка захотела, — пояснил Николай. Его слова звучали с лёгкой иронией, но в его глазах читались злость и разочарование.