Кодекс Крови. Книга ХVIII

«Не выйдет».

«Но почему? Первостихии же одобрили наш брак, — недоумевал я. — При должном уровне силы обещали, что даже сможет перемещаться между мирами без моей помощи».

«Уж не знаю, что тебе обещали первостихии, но перерождаться в нашем мире она не сможет. У её души привязка к другому миру. Она же не просто так у тебя Высшая. Уже срослась и сроднилась с другим миром».

М-да, а ведь на обряде первостихии и приняли-то её с трудом. Вот, оказывается, в чём было дело. Видимо, перепривязка души чужой Высшей просто приравнялась бы к воровству или обезглавливанию мира.

Что ж, тогда следовало хотя с детьми провести соответствующий обряд. Вырвать их из руки лап особо заботливых дедушек удалось с трудом, и то ссылаясь на родовую необходимость.

Юрдан на время вновь превратился в любознательного малыша, ничего не помнящего о своих прошлых жизнях. А Рейну удалось забрать лишь в компании Борея.

Предрассветную тишину на крыше Башни Крови нарушало лишь мягкое дыхание спящих детей.

Устройство рода пробуждалось медленно, словно потягиваясь после долгого сна. Сначала лишь слабый серебристо-розоватый отсвет, затем тонкие, как паутина, лозы потянулись к новорожденной девочке. Они сплетались в ажурную колыбель, нежно покачивая её, будто убаюкивая. Малышка даже не проснулась, лишь сладко зевнула, и казалось, что само устройство улыбнулось в ответ.

Юрдан, уже чуть меньше года от роду, напротив, широко раскрыл глаза, но не от страха, а от любопытства. Лозы обвили его плотнее, создавая не просто колыбель, а нечто вроде маленькой крепости, будто предки сразу признали в нем будущего воина. Он рассмеялся, пытаясь поймать мерцающие нити, и в этот момент воздух взорвался магией.

Они появились беззвучно, тени предков-аспидов, в ипостасях драконов и людей, выстроившиеся клином, как некогда на поле битвы. Их черты были размыты веками, но в их глазах горело признание. Они смотрели на детей и на меня.

Первым шагнул вперед высокий воин в доспехах из драконьей чешуи. Он поднял руку, сжатую в кулак, и склонил голову. Жест был ясен: «Благодарю тебя, хранитель. Ты возродил не только артефакт — ты возродил нас».

За ним двинулась женщина с отметиной аспида на щеке. Её призрачные пальцы вывели обережные знаки над колыбелями детей, а после едва коснулись моего плеча, и в тот же миг я почувствовал волну тепла, словно все поколения Эсфесов передавали мне свою силу и поддержку.

А потом они преклонили колено.

Не перед детьми, передо мной. Новым главой Великого дома и империи. Тем, кто вернул память о них в этот мир.

Последней подошла тень древней правительницы — её корона мерцала неизвестными минералами не хуже звёзд на небе. Она не кланялась, она единственная смогла заговорить:

«Ты — наша душа, хоть и не наша плоть. Ты — наша прошлое и наше будущее. Ты — наш меч и наш щит. Ты — наш! Всегда помни об этом! И теперь они тоже наши», — указала женщина на малышей.

Призраки начали меняться. Люди становились драконами и расправляли крылья. Они поднимались ввысь, к рассветным лучам, пробивавшимся сквозь облака, и растворялись в зареве. Но их благословение осталось не только в устройстве. Оно осталось на мне.

Устройство рода заалело, приняв в себя три новые жемчужины-слепки душ.

Великий Дом Эсфес ожил.

Хм… А почему три?

Глава 19

«Ковчег?! Почему жемчужин три?»

«Так защитник же… — неуверенно ответило родовое устройство, — дракончик из кладки Эсфесов, и пусть душа не совсем наша, но древняя. Вполне подходящая для рода, да и адамантием успела напитаться за годы прошлый жизни и за период слияния души и тела».

Пришлось признать разумность решения ковчега. Я ведь и сам постарался даровать Борею перерождение, а нашему яйцу шанс на одушевление. Выходит, я был прав, когда предположил, что устройства могу принять в род особо интересные и полезные души. А следом подкралась и другая мысль. Конечно, как отцу новорожденной дочери, мне о таком думать было рано. Но…

«Если Рейна и Борей решат образовать пару, у них могут быть проблемы из-за родства?»

«Уродств не будет, если ты об этом, — тут же сообразил ковчег, — у них с Эсфесами родство перекрёстное, у Борея — по крови, у Рейны — по душе. Так что не растите как брата и сестру и будет вам и им счастье. Там знаешь какая вероятность на появление одарённого потомства? Закачаешься, как говорит твоя супруга Ольга».

«А ты ещё и такое можешь просчитать?» — удивлению моему не было предела.

«Я ещё и не такое могу просчитать, — абсолютно серьёзно подтвердил ковчег. — Когда найдёшь время, надо бы нам подучиться взаимодействовать. А то пока мы всё больше урывками пожары тушим. А надо бы не только решением кризисов заниматься, но и учиться жить в нормальном темпе».

Я тяжело вздохнул, поправляя одеяльце на дочке. Правота ковчега была неоспорима, но… вот не отпускало меня ощущение, что ещё до конца срока владения Великой Матери Крови этим миром нас ждёт песец, грандиозность которого мы даже не можем себе представить.

Уж совсем идиотом я не был, понимал, кто станет моим едва ли не последним противником. Да толку-то от понимания. Если у меня и были мысли о методах предстоящего противостояния, то с принудительным исходом адамантия вероятность достойного сопротивления стремительно неслась лавиной к нулю. Но даже при таких раскладах я пытался подстелить соломки.

Тело Системе — почти взятка за то, чтобы в случае моего поражения и отхода мира техносам, та присмотрела и спасла мою семью. Опять же предложение братьям и сёстрам по Обители привязать души к родовым ковчегам тоже носило перестраховочный характер. И привязка к миру будет, и малый пантеон к концу срока владения колыбелью получим. Даже дружба с атласами и та имела корыстное дно. В случае необходимости их сонары смогут встать на защиту мира Комариных. Доступ к артефакту им вернули. Терять не захотят.

Вот какой я молодец, предусмотрительный. Выжить бы ещё. Но смерть — не конец, уж помирал по-всякому, знаю точно. Иногда на задворках сознания мелькал ещё вариант определить всех близких в мир под вселенским карантином. Ольга сможет их опекать, пока освоятся. Там уж точно до них никто не дотянется. Но я сомневался, что они сбегут. Даже ради моего спокойствия.

Вот и жил я нынче как на пороховой бочке, ожидая что та вот-вот рванёт, при этом улыбался и продолжал делать вид, что всё в порядке.

Наше возвращение с детьми встречали молчаливыми взглядами, полными надежды.

— Получилось? — вопрос задала Ольга.

— Да, все три души получили привязку к родовому устройству: дети — по праву души, Борей — по праву крови.

Обрадовались все, Райо даже смахнул скупую мужскую слезу. Для него этот ритуал значил, вероятно, даже больше, чем для остальных.

«Ко мне сегодня снизошли несколько поколений предков, — показал я деду кусочек ритуала по связи. — Я второй раз вижу, чтобы души оставляли частички себя для выполнения некоего задания. Первый раз родители спасли Кирану от ухода в Реку Времени, второй — этот».