Когда мы встретимся вновь

Глаза цвета стали вспыхнули и потемнели, превратившись в таинственные озера, наполненные теплым серебристым сиянием, но мгновенно опустившиеся ресницы скрыли их выражение.

Мелодичный хрустальный звон поплыл в воздухе и растаял в тишине, жидкое золото мягкой волной омыло стенки бокалов. Вино обдало горло обжигающим холодом и побежало огнем по венам, приятно туманя голову, тонкий вкус чувственно защекотал нёбо. Элеонора опустила пустой бокал на стол и замерла на мгновение, закрыв глаза и смакуя волшебный вкус. Беспокойство и страх, так долго державшие ее в напряжении, медленно отступили, выпуская ее из своих цепких истязающий лап, а тело вдруг наполнилось такой удивительной легкостью, что, казалось, еще секунда – и она взлетит и поплывет по воздуху, кружась и порхая, словно невесомое маленькое перышко, подхваченное ласковым ветерком. Голова была странно пустой, словно чья-то невидимая рука одним движением стерла тревожные мысли и раздумья, мучавшие ее на протяжении всех этих месяцев, прошедших с отъезда сына. Ей было хорошо. Впервые за все эти месяцы ей было так хорошо и легко. Ей вдруг захотелось встать, раскинуть руки и закружиться, уплывая на волнах той неслышной никому музыки, что звучала сейчас в ее душе. Кружиться так, чтобы черный бархат ночного неба превратился в гигантский, уводящий в небытие водоворот, а звезды сливались в серебряные нити. Просто кружиться. И забыть обо всем. Но забыть не получалось. Элеонора грустно усмехнулась, прислушиваясь к затухающим глубоко внутри отголоскам пламени, разбуженного шампанским, и медленно открыла глаза. Длинные ресницы плавно вспорхнули над затуманенной рассеянной синевой, мгновенно утонувшей в сияющем серебре. С минуту они молча смотрели друг другу в глаза, а затем Элеонора подняла свой бокал и протянула ему.

– Еще.

Широкие темные брови над сверкающим серебром глаз удивленно приподнялись, но он ничего не сказал и послушно наполнил протянутый бокал. Элеонора поднесла его к глазам и повертела, задумчиво глядя на искрящееся золото, а затем, чуть пригубив, поставила его на стол и пристально посмотрела на сидящего напротив мужчину.

– А теперь расскажи мне о Терри.

Несколько часов спустя…

Они медленно прошли по пустынной улице с изредка попадавшимися навстречу запоздалыми прохожими, которые спешили мимо, и остановились у невысокого двухэтажного дома.

– Пришли! – объявила Элеонора.

Ричард послушно остановился и медленно обвел здание взглядом. Оно было скромным, но имело вполне приличный и аккуратный вид, а высокая лестница, ведущая к входной двери, и улица перед ним были тщательно подметены. Все окна были уже темны, что, принимая во внимание поздний час, было совсем не удивительно.

– Так вот где ты живешь, – пробормотал он.

– Да! – подтвердила Элеонора и для пущей убедительности кивнула головой. – Я здесь живу. Снимаю комнату на втором этаже.

– Ты живешь одна? – осторожно поинтересовался герцог, не сводя глаз с темного спящего дома.

– Нет, конечно, – ответила она, бросив на него затуманенный взгляд, и нахмурилась, выражая недовольство глупостью вопроса, но не заметив при этом его странности. – Это же пансион, – принялась объяснять она тоном учительницы, в очередной раз внушающей очевидную истину нерадивому ученику. – Разумеется, здесь живут и другие люди, которые так же, как и я, снимают комнаты.

– Понятно.

Ричард бросил косой взгляд на стоящую рядом женщину. Чуть склонив голову набок и тяжело опираясь на его руку, Элеонора задумчиво смотрела на дом, но у него создалось впечатление, что ее мысли витают где-то очень далеко. Она явно выпила больше, чем следовало. Намного больше. Ричард внезапно ощутил легкий укол вины за то, что не остановил ее, и он в который раз за этот вечер напомнил себе, что она – взрослая женщина и вправе решать сама, что ей делать. Они просидели в ресторане до самого закрытия и весь вечер он рассказывал ей о жизни Терри в Англии, время от времени молчаливо наполняя ее бокал. А она все пила и пила. Пила так, словно ее мучила жажда. Пила так, словно хотела забыть. В итоге шампанское сделало свое дело – Элеонора была пьяна. Абсолютно и явно пьяна. Но когда он сказал ей об этом, она весело расхохоталась и упрямым, снисходительным тоном объявила, что чувствует себя на редкость замечательно, а ему просто показалось. Ричард предпочел не спорить, а просто предложил проводить ее домой. Очевидно, Элеонора все же чувствовала себя не так хорошо и уверенно, как утверждала, поскольку не стала возражать против этого, как и против предложенной им руки, на которую тяжело оперлась, и назвала адрес.

Дорога прошла в молчании. Они шли по пустынным улицам, провожаемые тихим шелестом ветра в вышине да яркими пятнами фонарей, этих безмолвных стражей ночи. Ричард то и дело исподтишка бросал испытывающие взгляды на идущую рядом женщину, но его осторожность оказалась напрасной – Элеонора ни разу не посмотрела на него. Ее туманный рассеянный взгляд был либо устремлен куда-то вдаль, либо бессмысленно и равнодушно скользил по темным окнам домов, мимо которых они проходили. Но, как и все в их жизни, эта дорога закончилась, и теперь они стояли перед ее домом.

– Что ж, – нерешительно пробормотал герцог, ощутив вдруг давно позабытое, совсем юношеское, но сейчас казавшееся почему-то естественным смущение. Однако он быстро справился с собой, скрывшись за привычной маской гордой, ледяной неприступности. – Полагаю, пришла пора прощаться, – спокойно и ровно произнес он строгим официальным тоном и, подняв ее руку, церемонно коснулся губами кончиков пальцев. – До встречи, Лин. Спасибо за прекрасный вечер.

Элеонора задумчиво посмотрела на него и… улыбнулась. Улыбнулась не как обычно – холодно и бесстрастно, одними уголками губ – но глазами и душой, с искренним теплом и нежностью, как в далеком прошлом.

– И тебе спасибо, Ричард, – мягко ответила она, впервые за последние шестнадцать лет назвав его по имени. – Спасибо за вечер. За то, что рассказал мне о Терри. И за то, что проводил.

– Не стоит благодарности, – все так же безукоризненно вежливо возразил он.

Еще минуту она как-то странно смотрела на него, а затем отвернулась и неуверенно, чуть пошатываясь, шагнула к лестнице, но, едва ступив на первую ступеньку, споткнулась и, неуклюже взмахнув руками, начала падать. Невнятно пробормотав какое-то проклятие, Ричард быстро бросился вперед и подхватил ее, инстинктивно прижав к себе. На мгновение они замерли от неожиданности, ошеломленно глядя друг другу в глаза, а затем Элеонора отвела взгляд и отстранилась. Выпрямившись, она опустила голову и принялась нервно стряхивать с юбки несуществующую пыль.

– Боже, какая же я неуклюжая, – пробормотала она, явно избегая его взгляда.

– Если хочешь, я провожу тебя до комнаты, – осторожно предложил Ричард, тщательно подбирая слова.

– Ну что вы, ваша светлость, – возразила Элеонора, по-прежнему не глядя на него, и рассмеялась, но ее смех прозвучал принужденно и неестественно. – Не стоит утруждаться. Неужели вы думаете, что я настолько беспомощна, что не в состоянии самостоятельно дойти даже до своей собственной квартиры? Я всего лишь немного устала, а ступени здесь очень высокие, вот и споткнулась. Сегодня был очень трудный и утомительный день.

– Я не имел в виду ничего… – попытался возразить герцог.

– Оставьте, ваша светлость, – хмуро и твердо перебила его актриса. – Я же сказала, что не нуждаюсь в вашей помощи. Я уже давно повзрослела и в состоянии позаботиться о себе самостоятельно. Жизнь многому научила меня, – с внезапной горечью добавила она. – Прощайте.

Она резко развернулась и снова направилась к лестнице. Ричард молча смотрел, как она неуверенно и тяжело поднимается на крыльцо, но когда до конца оставалось не больше двух ступенек, Элеонора снова споткнулась и чуть не упала, но вовремя ухватилась за перила и тяжело оперлась на них.

– Господи, да что со мной такое?! – донеслось до него ее раздраженное бормотание с нотками почти детской обиды.

«Ты просто пьяна, Лин, – мысленно ответил он, не сумев сдержать улыбку. Она выглядела такой отчаянно упрямой, полной решимости самой справиться со всем на свете и в то же время неуверенной, хрупкой, немного смешной и очень милой. – И ни твой жизненный опыт, ни стремление все делать самой не помогут тебе сейчас. А вот немного грубой мужской силы будет, пожалуй, очень кстати».

Вздохнув, он быстро поднялся по лестнице следом за ней и, обняв за талию и под колени, легко поднял ее на руки. Элеонора испуганно вскрикнула от неожиданности и инстинктивно обхватила его за шею.

– Что ты делаешь?!!

– Помогаю тебе добраться до твоей квартиры целой и невредимой, – невозмутимо ответил герцог, продолжая путь.

Добравшись до конца лестницы, он остановился на небольшой площадке перед входной дверью.

– Это ни к чему! – возразила Элеонора и попыталась высвободиться, но он не позволил ей этого, а только сильнее сжал руки, еще крепче прижав ее к себе. Поняв, что ее усилия бесполезны, Элеонора перестала вырываться и, повернувшись, мрачно посмотрела ему в лицо. – Отпусти меня немедленно! – холодно потребовала она. – Я же сказала, что справлюсь сама!