Когда она искушает

Мой пульс трепещет. — Что?

— В этом мире есть два типа людей — те, кто испытывает боль и позволяет ей поглотить себя, и те, кто принимает ее как часть себя, учится на ней и продолжает бороться. Ты боец, Мартина.

— Ты забыл, какой я была, когда ты меня подобрал? Я была практически в кататоническом состоянии.

— Но ты недолго оставалась такой. Не в твоей природе предаваться страданиям.

— Это потому, что ты мне не позволил!

Его губы приподнимаются с одной стороны. — Возможно, я спровоцировал тебя, но поверь мне, если бы ты действительно хотела продолжать тонуть в своей вине, ты бы это сделала. Ты ответила мне. Ты вышла в сад. Ты пришла в спортзал. Я почти ничего не делал. Это была все ты, пикколина.

Маленькая.

Мои глаза расширяются до такой степени, что должны занимать все мое лицо. Он замечает выражение моего лица и всасывает щеки, прежде чем отвести взгляд.

Я щупаю край скатерти, не зная, что сказать. Как может его мнение обо мне настолько отличаться от того, что я думаю о себе? Да, я чувствую себя немного лучше, чем в первый раз. Занятия помогли мне обрести уверенность, но это чувство мимолетно. У меня нет времени задавать себе вопросы. Но когда мы отключаемся, реальность возвращается.

Я так сильно потерпела неудачу, и такой высокой ценой…

— Я не чувствую себя бойцом, — мягко говорю я. — Хотела бы я быть другой.

Пауза. Неожиданно и почти нерешительно его большая рука тянется через стол и сжимает мою.

— Я думаю, что ты идеальна такая, какая ты есть.

Я поднимаю подбородок, и наши взгляды встречаются. Выражение его лица закрыто, но какие-то эмоции пересекают его. Вспышка тепла, которую он не может сдержать. Она путешествует по воздуху и пронзает мою грудь.

Через несколько секунд он отдергивает руку и берет столовые приборы. — Исцеление требует времени, Мартина. Но ты справишься, — говорит он, теперь его голос стал грубее.

Я притворяюсь, что возвращаюсь к своей еде и двигаю ее по тарелке.

Он действительно только что сказал мне, что считает меня идеальной?

Я чувствую, что у меня инсульт.

Мое дыхание неровное, а сердцебиение беспорядочное.

Я заставляю себя откусить, но мой взгляд продолжает возвращаться к его лицу.

Острые скулы. Тонкие линии вокруг глаз. Хорошо очерченная челюсть. Он кажется таким суровым человеком, его так трудно понять, и все же это не первый раз, когда он проявляет ко мне мягкость.

Он показывает это кому-то еще, кроме меня?

— Когда я разговаривал с твоим братом прошлой ночью, он попросил меня передать тебе, что он и Валентина чувствуют себя хорошо, и что они скучают по тебе, — говорит он, и я чувствую, что он пытается изменить направление нашего разговора.

Я сглатываю. — Что еще он сказал?

— Их дни наполнены множеством встреч и переговоров.

— С капо?

— Да, и другие ключевые игроки клана.

— Дела идут хорошо?

— Им уже удалось заключить ряд важных союзов, и в ближайшие дни будет заключено еще больше.

— Это хорошо.

Он отрезает кусок своего стейка. — Должен тебе сказать, что на него и Раса напали по дороге на встречу. Они оба в порядке.

Я роняю столовые приборы, и они гремят о тарелку. — Что? Почему я впервые об этом слышу?

— Просто так получилось. Единственным пострадавшим был их водитель.

Мое сердце колотится. — Боже мой.

— Эти вещи обязательно произойдут.

Я знаю, что то, что делает мой брат, опасно, но слышать, как Джорджио упоминает об этом так небрежно, меня пугает. — Не могу поверить, что он мне ничего не сказал. Мы недостаточно часто разговаривали.

— Так лучше. Чем меньше он звонит, тем меньше вероятность того, что твое местонахождение каким-то образом будет раскрыто.

— Тебе не кажется, что он переоценил опасность, в которой я нахожусь? Кто-нибудь вообще ищет меня?

При этом выражение лица Джорджио становится серьезным. — О, они ищут.

Я глотаю. — Сэл?

— И его армия. — Он вытирает рот салфеткой и откидывается на спинку сиденья. — Я не пытаюсь тебя запугать, но ты должна понимать, что твоя ценность возрастает с каждым днем этой войны. Если кто-то из врагов твоего брата доберется до тебя, твоему брату придется сделать очень трудный выбор.

Я провожу ладонями по рукам, когда воздух в комнате внезапно становится холодным.

— Он это тоже знает. Он знал это с того момента, как решил начать эту войну, поэтому и доверил тебя мне.

Смысл ясен. Он единственный, кто может защитить меня.

Я заканчиваю ужин в тишине, обдумывая все, что он сказал.

— Томмазо целый день готовил варенье, и у него не было времени на десерт, — говорит Джорджио, складывая салфетку и кладя ее на стол. — Это позор.

Я выгибаю бровь. — Ты не кажешься мне сладкоежкой.

— Почему это?

О Господи. Мои щеки горят. Я не могу сказать ему, что это потому, что его тело делает вид, что он выживает на курице, картофеле и брокколи. — Просто… твоя атмосфера, — неловко говорю я.

Он проводит рукой по челюсти. — Мне нравится десерт.

Я могла бы сделать ему что-нибудь. Кухня полностью укомплектована, и мне не нужно много времени, чтобы приготовить что-нибудь простое.

Внезапно мои мысли обрываются.

Вот как я заставлю его выпить этот чай.

Вот и все. Я только что получила возможность, которую я ждала.

ГЛАВА 14

МАРТИНА

Все части встают на свои места.

Джорджио был тем, кто принес десерт. Мое предложение сделать ему что-нибудь не вызовет подозрений. Я также не буду подавать его с чаем.

Кроме того, сотрудники ушли и не вернутся на ночь.

Идеально.

Тщательно сохраняя свое выражение лица, я поднимаю на него взгляд. — Я могу сделать что-нибудь.

Он поднимает густую бровь. — Ты можешь?

— Конечно. — Я поднимаюсь со стула. — Раньше я много готовила и пекла дома. Это не займет у меня много времени.

— Хорошо, — легко говорит он, и я изо всех сил стараюсь не казаться слишком нетерпеливой, пока иду на кухню.

Как только я выхожу из его поля зрения, я ускоряю шаг. Рецепта чая у меня нет, а значит, придется импровизировать. В книге не было никаких конкретных инструкций, просто две травы, сваренные вместе, сделают именно то, что мне нужно.