Когда она расцветает

Я ободряюще улыбаюсь ей. — Я так понимаю, ты любишь готовить.

Она, кажется, на мгновение почувствовала облегчение от смены темы, затем ее лицо снова омрачилось. — Я использую.

Она проводит пальцем по вышитому узору на одеяле. — Я больше не делаю этого так часто, хотя Дем постоянно просит меня.

— Он ведь не просил тебя испечь для меня, не так ли?

Кровь приливает к ее щекам. — Нет. Я просто хотела сделать что-нибудь приятное для тебя. Раньше я готовила большую часть еды для себя и своего брата. Теперь мы наняли кое-кого.

— Почему?

Внезапно она замирает и кладет руку на покрывало. — После Нью-Йорка я потеряла к этому интерес.

Я вижу это тогда в ее глазах. Пустота, наполненная затянувшейся болью. Готов поспорить жизнью, что его не существовало до тех пор, пока она не встретила Лазаро, и как бы мне ни хотелось отвести взгляд, я не позволяю себе этого. Вот что мой муж делает с людьми, если не заканчивает тем, что убивает их. Он разрушает их изнутри.

Так же, как он сделал со мной.

Мартина этого не заслуживает. Она всего лишь юная девушка, вовлеченная в жестокие игры мира своего брата, и она должна забыть о том, что с ней случилось.

Я хочу помочь ей двигаться дальше. Я в долгу перед ней.

Охранник наблюдает за нами через щель в двери, так что я не беру ее за руку, а приближаю пальцы к тому месту, где покоится ее. Она замечает движение и вопросительно смотрит на меня.

— Мартина, все наладится, — говорю я ей тихим голосом. — Это займет время. Ты должна быть терпелива с собой, но ты не можешь перестать бороться.

Она сжимает губы и судорожно вдыхает через нос. Некоторое время она ничего не говорит, только качает головой снова и снова. Я думаю, она сдерживает слезы. Мое сердце трепещет за нее.

Наконец, она шепчет: — Я убедила ее пойти со мной. Я… — Ее голос срывается, и она вскакивает с кровати. Прежде чем я успеваю произнести хоть слово, она уже выходит за дверь.

Замки встают на место. Это звучит как свеча, которую задувают с бешеным дыханием.

Остаток дня я ковыряюсь в еде и наблюдаю за океаном через окно. Когда солнце почти скроется за горизонтом, дверь открывается, и появляется тот сварливый охранник, что был раньше. Он протягивает мне поднос с ужином и уходит, не сказав ни слова.

Когда я поела, я решаю снова принять душ, и тогда мой день оживляется. Я замечаю, что насадка для душа съемная с пятью различными настройками, точно такая же, как та, что была у меня дома у Лазаро. Если Дамиано хотел мучить меня ужасной скукой, то это серьезное упущение с его стороны.

Я вынимаю насадку из держателя, прислоняюсь к стене, выложенной плиткой, и направляю струю между ног. Мне нужно немного времени, чтобы найти правильный угол, но потом мне это удается, и, Господи, это блаженство. Через мгновение я забываю, где нахожусь, и просто сосредотачиваюсь на мягких импульсах удовольствия, исходящих из моего ядра.

Это возвращает меня во вчерашний день, когда Дамиано подвел меня к краю и оставил там. Черт бы побрал этого человека. То, что я связана и полностью отдана на милость, не должно меня возбуждать, но возбуждает. Помню, как он сунул в меня свои толстые пальцы, как его горячие губы коснулись чувствительной точки на затылке. Контрастируя, он полностью одет, а я в шортах до колен. Он мог бы подойти, поднять меня за бедра и трахнуть прямо там. Я знаю, что он хотел. Может быть, его остановили, когда он это хотел сделать, потому что он был на грани потери контроля. Я бы хотела, чтобы он это сделал. Я хочу, чтобы он кончил в меня, а затем снова наполнил меня своей спермой. После этого он оставлял меня там, и я проводила остаток дня, а его сперма медленно стекала по моим бедрам.

Давление взрывается, и я прикусываю губу, чтобы не вырвался крик. О Боже. Волны удовольствия захлестывают меня, с головы до кончиков пальцев на ногах.

Мои ноги дрожат, когда я выхожу из душа, оборачиваюсь полотенцем и сажусь на крышку унитаза. Когда мое дыхание, наконец, замедляется, я опускаю лоб на ладони и позволяю реальности проникнуть внутрь.

Я только что мастурбировал на фантазию о Дамиано — капо, который держит меня взаперти в своем доме — использует меня как куклу.

Со мной что-то серьезно не так.

С этой удручающей мыслью я забираюсь в постель и выключаю свет. Может быть, насадка для душа не такая уж и хорошая идея. Завтра мне придется поработать над тем, чтобы найти другой способ развлечь себя, пока я жду, пока Дамиано решит, что он собирается делать со мной.

Он так и не пришел ко мне сегодня. Возможно, он уже позвонил моему отцу, и я не стала бы мудрее. Насколько я действительно могу доверять его обещаниям?

Я ворочусь в постели, пока меня наконец не одолевает беспокойный сон.

ГЛАВА 23

ВАЛЕНТИНА

Неожиданно Мартина снова приносит мне еду на следующее утро. Она подсовывает мне поднос, и мне удается произнести «спасибо», прежде чем она выходит из комнаты.

На следующий день она не торопится уходить. Когда я приглашаю ее войти, она застенчиво улыбается мне и входит в дверь.

— Сегодня я попробовала кое-что новое, — говорит она мне.

Я беру поднос из ее рук. Это еще одно тесто, квадратное и слоеное, с малиной, выложенной в середину и покрытой слоем сахарной пудры.

У меня текут слюнки. — Твой будущий муж, кем бы он ни был, будет очень удаачливым человеком.

Оставив щель в дверном проеме, она садится на край кровати. — Я думаю, что могу быть асексуалом.

Я чуть не подавилась от первого кусочка. Знает ли об этом ее брат?

Когда она видит выражение моего лица, она смеется. — Я имею в виду, я не уверена. Я просто никогда не встречала парня, который меня бы привлекал.

— А девочки? — спрашиваю я с наполовину полным ртом.

Она морщит нос. — Неа.

— Мою младшую сестру уже давно никто не привлекал, — предлагаю я. — Она твоего возраста, но ее первая любовь случилась только тогда, когда ей исполнилось семнадцать.

— Кто это был?

— Какой-то новенький в ее школе, который организовывал марши за свободу Бритни в центре Нью-Йорка. — Я вижу, что мое заявление смущает ее. — Моя сестра немного одержима Бритни Спирс, — объясняю я. — Она была очень активна в движении Free Britney.

— Я рада, что Бритни ушла, — говорит Мартина. — То, что с ней сделал ее отец, было ужасно. Что случилось с мальчиком?