Когда отцовы усы еще были рыжими

– Ну?
– крикнул фельдфебель. Расчет застопорился.

– Нам ведь только четыре, - сказал номер первый, - мы еще не умеем считать.

– Этого не хватало, - буркнул фельдфебель.

Вынул карандаш; Пробежал по рядам. Посчитал сам.

– Поправь противогаз, - сказал он одному из них.

За трибуной, в темноте, сияла дверца топки полевой кухни. Крышка была закрыта. Вентиль шипел.

Из казармы вышли унтер-офицеры. Отдав честь, они встали на левом фланге. Матери у ворот неотрывно смотрели сквозь решетку.

– Хайни, малыш!

– крикнула одна из них.

Туман начал светлеть. Уже можно было различить очертания уборных.

Появился капитан. Он был на протезах. Борода его светилась.

– Смир-на!
– крикнул фельдфебель.

Возле кухни повар загремел своим половником. Дети прижали к себе своих медвежат и кукол и серьезно уставились прямо перед собой.

– Равнение напра-во!

В первой шеренге на землю упал клоун.

– Доложите капитану!

Фельдфебель подбежал к офицеру и вытянулся, щелкнув каблуками:

– Детский батальон номер шестьсот восемьдесят для выступления построен!

– Благодарю!
– сказал капитан. Пошел вдоль фронта.

"Клик" - щелкала деревянная нога, когда он наступал на нее; "кляк" щелкала она, когда он ее поднимал.

– Дайте команду "вольно".

– Вольно, - скомандовал фельдфебель.

– Воль-на!

Капитан облокотился на помост; без опоры стоять он не мог.

– Здравствуйте, дети!

– Здравия желаем, дядя!
– прокричали дети. Кое-кто хотел выбежать из шеренги, чтобы пожать ему руку. Но другие удержали.

Дождь набирал силу.

Сквозь мглу просачивался рассвет.

В гладком булыжнике, которым был вымощен плац, отражались прожекторы.

– Сегодня вы отправляетесь в поход.

– Да, дядя, - отозвались дети.

– Для вас это великий день.

– Да, дядя.

– Надеюсь, вы проявите себя достойно и храбро, как ваши отцы, павшие на поле чести.

– Да, дядя, - сказали дети.

– Вы - последние, - сказал капитан.

– Да, дядя, - ответили дети.

– Родина готова увенчать вас лаврами.

– Кому твой лавровый лист нужен?!
– рявкнул повар на своего помощника.
– Я же у тебя соль просил.

– ...лаврами, - сказал капитан.

– Да, - ответили дети.

Пришел священник.

– Господин капитан, поп прибыл, - доложил фельдфебель.

Священник отдал честь. Одет он был в форму. На шее висела серебряная цепь с крестом. От него пахло духами. Сапоги из мягкой кожи блестели.

– Наглядно, коротко, возвышенно, - распорядился капитан.

Священник отдал честь:

– Слушаюсь, господин капитан.

Он поднялся на трибуну, пружинистый, легкий.

– Возлюбленные чада мои, - произнес священник и начал покачивать серебряную цепь с крестом, продев в нее указательный палец.

Дети подняли на него глаза.

– Сейчас вы отправитесь на врага, чтобы отомстить за поруганный герб нашей славной родины.

– Да, - ответили дети.

– Ах, - произнес священник и улыбнулся, - ах, возлюбленные мои дети, знаете ли вы, что есть на свете Некто, кто защитит вас там, в злой и далекой стране нашего жестокого врага?

– Нет, - ответили дети.

– Ах, возлюбленные мои дети, но вам следовало бы это знать!

– Да, - ответили дети.

– Так знайте же, - - сказал священник и раскрутил серебряную цепь с крестом на пальце, - что это владыка и верховный командующий всех наших славных войск...

Повар отвинтил крышку котла; из-под нее вырвался пар.

– Дерьмо!
– заорал он своему помощнику.
– Все переварилось!

– Тот, кто светлым оком взирает на вас, своих храбрых сыновей, коим он передает свое благословение через меня, своего служителя.
– Священник простер руки.

– Аминь, - произнес фельдфебель.

Капитан взглянул на часы.

– Еще минуточку, господин капитан, - сказал священник, не опуская рук.

– И я благословляю вас, - продолжал он, - и ваше непобедимое оружие именем бога, всемогущего владыки всех угодных ему сражений.

– Разливай кофе!
– проорал повар.

Священник опустил руки.

– Аминь, - сказал он.

Голос его дрогнул.

– Так, - сказал капитан, - и с этим мы покончили. Пусть получают кофе.

Фельдфебель взял под козырек:

– Есть кофе получать!

Священник надул щеки и пружинистым шагом сошел с трибуны.

– Берите кофе!
– крикнул фельдфебель.

Дети отвязали котелки и бросились к кухне. На репине у них подпрыгивали школьные ранцы.

Стало совсем светло. Уже ясно можно было увидеть матерей, стоящих у ворот. В руках они держали большие кульки, красные, зеленые и синие, заклеенные сверху папиросной бумагой, какие дарят обычно первоклассникам. Они махали руками. За ними, на дороге, старики строили противотанковые заграждения.

У кухни дети выстроились в очередь. Несколько ребятишек носились взад и вперед - играли в салочки.

– Живей, живей!
– крикнул фельдфебель.
– Пошевеливайтесь!

Те, кто выпил кофе, снова построились в походный порядок.

Когда все были в строю, фельдфебель отдал приказ взять винтовки на плечо.

– Только смотрите не теряйте своих медвежат!

– Нет, дядя, - ответили дети.

– Милые, храбрые ребята, - сказал священник и засунул Библию в задний карман брюк.

– Да, - сказал капитан, - родина может не стыдиться за них.

Подошел ординарец.

– Завтрак подан, господин капитан.

– Наконец-то, - сказал капитан.
– Отдайте приказ о выступлении.

– Есть выступать, - отдал честь фельдфебель.
– Унтер-офицеры, ко мне!

Унтер-офицеры заковыляли через лужи. Большинство было на костылях. Все - старше шестидесяти.

Часовой распахнул ворота. Матери оказались отодвинутыми их решетчатыми створками в сторону.

– Хайни, малыш!
– крикнула одна из них.