Когда растает снег (сборник)

(Пугается своих мыслей, крестится.) Господи спаси и сохрани!

Квартира Стоцких. Комната Софьи Андреевны. Софья Андреевна и Катя сидят за столом. Софья Андреевна постарела, осунулась, в волосах прибавилось седины. Выглядит уставшей и измученной. У Кати под свободным домашним платьем заметно круглится живот, она на четвёртом месяце. На столе перед ними графин с водой, пустой стакан. Рядом с Софьей Андреевной извещение о смерти. Несколько секунд крупный план – можно прочесть текст похоронки: «ИЗВЕЩЕНИЕ. Ваш сын офицер Стоцкий Герман Эдуардович, уроженец города Москвы, в бою за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, был убит 10 сентября 1941 года. Похоронен в Смоленской области. Настоящее извещение является документом для возбуждения ходатайства о пенсии. Командир части такой-то, Воинский комиссар такой-то, Начальник штаба такой-то». Софья Андреевна (безучастно глядя перед собой). Вот и не стало на свете сыночка моего. Надо же такому случиться, в последний день битвы за Смоленск. Чуяло моё сердце… (Замолкает, прячет лицо в ладонях.)

Катя.

Не надо, мама, не плачьте! Значит так и должно быть.

Софья Андреевна (отнимает руки от лица, пытливо смотрит на неё).

Это чтобы родненького моего убили звери эти, фашисты проклятые? Так, по-твоему, должно быть?

Катя наливает из графина в стакан воду.

Катя (подавая ей воду).

Вот, выпейте.

Софья Андреевна (беря у неё стакан).

Нет, ты скажи мне, справедливо это? Разве так должно быть?

Катя.

Вижу я как тяжело Вам!

Софья Андреевна.

А тебе, Катя, легко ли?

Звонок в дверь. Женщины вздрагивают.

Софья Андреевна.

Поди открой, дочка.

Катя идёт открывать. Софья Андреевна протягивает руку к извещению, но взять его не решается. В прихожей хлопает входная дверь, в комнату стремительно заходит Верочка. Она ищет что-то глазами и словно не замечает Софью Андреевну.

Верочка.

Где? Где эта бумага? А, вот она! (Хватает со стола похоронку, просматривает.) «Ваш сын офицер Стоцкий Герман Эдуардович… проявив геройство и мужество, был убит… похоронен»… (Смотрит на Софью Андреевну, с улыбкой.) Это… это какая-то ошибка, этого не может быть!

В прихожей стон Кати. Софья Андреевна и Верочка испуганно оборачиваются. Несколько секунд длится молчание. Верочка не двигается с места, стоит, сжимая в руках извещение. Раздаётся крик, Софья Анреевна подхватывается, чтобы бежать на помощь. Навстречу ей Катя, вся в крови, появляется из прихожей. Согнувшись, одной рукой она держится за живот, другой опирается на дверь.

Катя (с трудом).

Вызовите… скорую.

Софья Андреевна (бросаясь к Кате).

Боже мой, дочка! (Катя на её руках теряет сознание.) Верочка, беги скорее к Никитишне, у неё телефон есть, позвони, вызови врача!

Верочка.

Тёть Сонь, я щас, я мигом! (Убегает.)

Софья Андреевна, стоя на коленях, укачивает Катю, как маленькую, прижимает её голову к своей груди.

Софья Андреевна (Кате).

Потерпи ещё немного, моя хорошая!

Катя обмякла в её руках.

Темно и лишь иногда светятся красные полосы: слегка отдаются и тухнут опять. За кадром слышны глухие удары сердца, они постепенно замедляются. Туннель, в конце него свет. Свет всё ближе, ближе. Яркая вспышка.

Больничная палата, реанимация.

Катя лежит на каталке, под круглыми лампами на потолке. Врачи борются за её жизнь. Медсестра, сняв маску, выходит за дверь.

Больничный коридор.

Софья Андреевна.

Как она?

Сестра.

Вы её родственница?

Софья Андреевна.

Мать. Я её мать.

Сестра.

Я не могу сказать, что Ваша дочь вне опасности, сейчас трудно что-либо утверждать. У неё открылось сильное кровотечение, но мы делаем всё возможное. Как Вы допустили до этого?

Софья Андреевна.

У Катеньки недавно умерла тётя, это было для неё первым ударом. Потом смерть мужа. Два дня была высокая температура, боли, я давала ей ношпу…

Сестра.

Не ношпа ей нужна была, а срочная госпитализация. Тогда бы ребёнка удалось спасти.

Больничная палата, реанимация.

Лицо Кати на каталке. Она смотрит в потолок. Яркие лампы над её головой вертятся по кругу всё быстрей и быстрей, пока не сливаются в сплошной белый поток света. Кадр плавно переходит в следующую сцену:

Сон первый.

На экране надпись: «Ялта. Конец июля 1926 года».

Море, полуденное солнце. Шум волн. На берегу – мальчик лет семи строит замок из песка. Маленькая Катя сидит рядом, с интересом наблюдает за работой.

Катя.

Я тозе хосю стъоить замок!

Тянется к замку, но мальчик хлопает её по рукам и продолжает лепить, не обращая на неё внимания. Потом встаёт и, взяв ведёрко, бежит к морю за водой. Тогда обиженная Катя изо всех сил топчет замок. Мальчик видит это и, бросив ведро, бежит за Катей, она от него. Крупный план – в песке мелькают босые детские ноги: сначала маленькие, Катины, следом покрупнее, мальчика. Слышится смех и голос маленькой Кати за кадром: «Не догонись! Не догонись!». Но мальчик нагоняет её, сгребает в охапку, Катя взвизгивает и вот уже дети, сцепившись, кубарем катаются по песку, весело смеются. Потом бегут к трёхэтажному белому зданию. Перед ними фасад дома отдыха «Жемчужина» на берегу моря.

Двуспальный номер в корпусе.

Семья Кати отдыхает в номере. Отец спит, мать рассказывает маленькой Кате сказку: «В Тридевятом царстве, в тридесятом государстве жила-была…». За дверью шум, раздаются голоса, стучат часто и дробно.

Мать (подбегая к двери).

Кто?

Голос за дверью.

Тёть Тань, откройте, там с братом беда!

Татьяна открывает дверь, на пороге двадцатилетний Герман в матроске и фуражке, с него ручьями стекает вода.

Герман.

Дядя Серёжа дома? Нужна Ваша помощь.

Сергей (вскакивая с постели).

Что случилось?

Герман.

Там… Костик… утонул.

Молчание.

Сергей.

Где он?

Герман.

В номере. С ним сейчас мать, пытается привести его в сознание. Она не верит, хочет, чтобы вы помогли. Дядь Серёж, ради мамы…

Сергей (спешно одеваясь).

Хорошо, я сейчас.