Когда растает снег (сборник)

Герман.

Не может быть!

Марья Степановна.

Это официальная версия, а есть ещё одна, так сказать неофициальная. И по этой неофициальной версии, директор этот на неё глаз положил. Катя ему, конечно, отворот поворот, ну, он и постарался, чтоб её по полной пустили.

Герман (вскакивая).

Убью, сволочь!

Марья Степановна.

Так и хорошо, что всё так вышло. Хлебозавод этот во время воздушной атаки разбомбили, все люди погибли. А теперь подумайте, молодой человек, что было бы, если б в той смене Катюша работала.

Герман.

Где она сейчас?

Марья Степановна.

Откуда мне знать? Я её с тех пор в глаза не видела.

Герман.

Ну а Лидия, подруга её? Вы говорили, что она тоже от вас съехала.

Марья Степановна.

Съехала! Прогнала я её. Нечего молодёжь развращать, да ещё и ребёнка к тому же.

Герман.

Какого ребёнка?

Марья Степановна.

Дочку Кати, приёмную. Когда Катюшу посадили, эта девчушка со мной первое время жила, а потом и Лидка вернулась, ребёнка к себе забрала, мол, Катя просила. Так эта шалава нет, чтобы по-честному деньги зарабатывать, мужиков пошла ловить. Я её сколько предупреждала, что не потерплю этого, а она до того дошла, что к себе их стала водить. Я её и прогнала.

Герман.

Марья Степановна, адрес!

Марья Степановна.

Мне Лидкина подруга говорила, что та на Малой Ордынке поселилась, у Глафиры Ильинишны.

Герман (целуя ей руку).

Спасибо Вам, Марья Степановна, Вы золотая женщина! Спасибо! (Убегает.)

Малая Ордынка. Двор дома Глухарихи.

Знакомые нам женщины стирают и вывешивают сушиться бельё, дети гоняют мяч, шумят.

Герман (входя во двор).

Здравствуйте, хозяюшки! Глафира Ильинишна здесь живёт?

Марья Ивановна.

Глухариха? Ну, допустим тут.

Герман.

А квартирантки её дома?

Марья Ивановна (перестаёт стирать, подходит к нему).

Так ты, парень, один из них. (Тамаре.) Во, Лидка, во, шалава! Уже на квартиру своих мужиков стала водить. Людей не стыдится.

Тамара.

Бог ей судья.

Герман.

Э-э-э, нет, хозяюшки, я не за этим пришёл.

Марья Ивановна.

Знамо дело не за этим! А зачем же тогда?

Герман.

Жених я Катеньки.

Женщины переглядываются.

Тамара (крестясь).

Свят, свят, свят! Неужто тот, с того света?!

Герман.

Можно и так назвать.

Из дома выходит Лидия.

Лидия (подходя к Тамаре).

Томка, уйми ты своих детей, а то я им мяч проколю! Надоело! Шум невозможный, голова раскалывается… (Увидев Германа, останавливается, спохватывается и бежит в дом, кричит.) Катька! Катька! Твой приехал!

Комната Глухарихи.

Катя (сидит на постели).

Что ты говоришь такое? Не может быть!

Лидия.

Клянусь я тебе, подруга! Как есть он! Жив и здоров!

Катя (бежит к шкафу).

Помоги мне одеться, скорее! (Не попадая в рукава, Катя наспех надевает платье, Лидия ей помогает.)

Лидия.

Ну, я пойду, позову его. (Выходит.)

Катя прячется за ширму.

Герман (стремительно входя).

Катя! Катюша!

Катя появляется из-за ширмы. Оба стоят в разных концах комнаты, смотрят друг на друга. Делают несколько шагов навстречу друг другу, потом стремительно сходятся.

Катя (ощупывая его лицо, лоб, губы, шепчет).

Ты жив… жив…

Герман (целуя её руки).

Катя, милая! Родная моя!

Катя.

Жив! Любимый мой, ты жив! (Обнимает его, оседает на пол, Герман поддерживает её.)

Герман.

Не могу поверить, что ты опять рядом!

Катя.

Любимый, как же так вышло? Это ужасное извещение о твоей смерти…

Герман.

Я чудом избежал смерти, Катенька! Всё это время я был в плену. Ежедневно у нас в лагере умирало по десять-двенадцать человек от истощения, а тут ещё вспыхнула эпидемия сыпного тифа. Хоронили в общую яму, лопат на всех не хватало, и мы рыли землю руками, как звери. Им нужен был офицер, командир отряда. Товарищи знали, что мне грозил немедленный расстрел, и шансов на спасение нет. Но тут вмешалось провидение. Вижу, выходит вперёд боец Степан, называет мои имя-фамилию. Перед расстрелом мне удалось спросить его, зачем он это сделал? «Так надо, командир. У тебя есть невеста, есть мать, люди, которые любят и ждут тебя. А у меня никого, стало быть, зря я жизнь прожил. Если смерть приму за товарища, хоть какая-то от меня польза будет». Так что счастливый я человек и всё благодаря тебе, радость моя! Если бы ты знала, как мне тебя там не хватало!

Катя, всхлипнув, утыкается лицом ему в плечо.

Герман(обнимая её).

Ну вот, не надо мне было всего рассказывать, только расстроил тебя.

Катя.

Я виновата перед тобой, прости меня!

Герман.

Ты что, глупенькая? Это я должен просить прощения за то, что оставил тебя одну. Тяжело тебе было?

Катя (рыдая).

Да!

Герман.

Скучала по мне, наверно, ждала?

Катя.

Да!!

Герман.

Почему ты ушла от мамы, Катюша? Что-то случилось?

Катя.

Да!!!

Герман (встряхивая её за плечи).

Да в чём дело, говори смелее, Катя!

Катя.

Я… я…

Герман (вставая).

Знаю, я всё знаю.

Катя, отшатнувшись, испуганно смотрит на него.

Катя.

Что?

Герман.

Что ты отсидела срок по вине какого-то мерзавца. (Подходя к ней.) Только ты не волнуйся, Катя, это ничего, всякое в жизни бывает. Об одном жалею: Бог его раньше меня покарал, я бы этого типа собственными руками придушил.

Катя.

Перестань, что ты говоришь такое!

Герман.

А говорю я вот что: прямо сейчас ты возвращаешься к нам домой.

Катя.

Послушай, я не могу…

Герман.