Когда у меня будет вечность

– Обожаю скандинавскую готику!
– спелись в душе Любови две ипостаси - талантливого дизайнера и маленькой восторженной девочки.

Официантка в готическом темно-зеленом платье принесла нам эль и крылья с имбирем.

Полуарки и медвежьи шкуры, рыцарские шлемы прекрасно гармонировали с грубой деревянной мебелью.

Но пощупав шкуру и убедившись, что она настоящая, Люба чуть не испортила весь вечер, разразившись тирадой в адрес губителей невинных животных. Чтобы хоть как-то ее успокоить, официантка вручила нам приглашение на рыцарский турнир, который проходит в "Викинге" по пятницам.

Правда, пригласительный билет полагалось купить или выиграть, но девушка неожиданно нашла в Любови союзницу.

– Я обязательно передам директору ваши слова, а если хотите, можете сами написать их в книге жалоб и предложений, что вам понравилось и что не понравилось.

Любовь отметила, что ей понравилось внимание официантов и хорошую кухню, и не понравилась медвежья шкура, потому что вид убиенного животного с порога напрочь губит праздничное настроение и что без нее было бы намного лучше, и это она заявляет не только как человек, любящий природу, но и как профессиональный дизайнер интерьера.

Интерьеры у Любови оригинальные и трогательные. Узнаваемые, словом. Что-то от Индии, что-то от Японии, что-то от Скандинавии, что-то от славян... При этом Любовь не любит, чтобы была просто Индия или просто Япония, а непременно чтобы смешение стилей, что многие дизайнеры-зануды считают моветоном. Но лично я считаю, что это такая же глупость как то, что нельзя одновременно носить золото и серебро. Конечно, с той важной оговоркой, что смешение стилей требует, подчеркиваю, особого вкуса. Но у Любови он есть.

Все, к чему она прикасается, получается поющим, танцующим, пахнет ветром, травой и прибрежным песком.

К крыльям я заказал светлый и темный эль. Светлый - себе, а темный - Любови, хоть изначально мы и шли сюда за кофе. Но кофе здесь дорогой и невкусный, а вот эль, напротив... Изумительный, словом, эль...

Эх!.. Если бы с утра не на работу...

– Так тебе показалось, за мной следят?
– спросил я после первого глотка.

– Разве я так говорила?

– Не так, но ты сказала "странно, что там была балерина". А если она была там, где быть не должна, значит, ясное дело, следила за мной.

– Совсем не ясное, - Люба часто спорит исключительно из любви к спорам. Просто, чтобы что-то возразить.
– Почему именно за тобой? Разве там не за кем больше было следить?

– Ну да, ты же постоянно встречаешь ее по утрам. Хочешь сказать, она следила за тобой?

– Я вообще не говорила "следила", - упиралась Любовь.
– Я просто сказала, что все это странно.

– Странно, - согласился я.

С Любовью лучше не спорить.

...Странно, но в пятницу мы пошли на рыцарский турнир. Вместе, конечно, - пригласительный нам дали на двоих. Не говорили не о Балерине, не о слежке. Нам вообще есть о чем поговорить и как коллегам, и как друзьям. Наверное, если бы мы не были коллегами и друзьями, я бы влюбился в Любовь. Звучит забавно.

"Я люблю тебя, Любовь".

Наверняка кто-то когда-то, и не один и не однажды, так признавался ей в любви, и каждый воображал при этом, что он страсть, как оригинален.

Ей очень идет это имя.

Да, рыцарский турнир нас позабавил и в то же время удивил.

Никогда бы не подумал, что то, как двое в плетеных кольчугах и шлемах машут самодельными мечами, может быть зрелищным.

От рыцарского турнира мы были в восторге, а главное, на полу больше не было той самой злополучной медвежьей шкуры.

Рыцари красиво махали мечами, но бились не очень-то истово, в общем, никто не пострадал, ничего никому не повредил.

Рыцари целы, зрители (по пятницам все столики в "Викинге" заняты) довольны.

А кальчуги... ведь их плетение - особое искусство.

Я заметил, люди сейчас стали очень поздно взрослеть. Вспомните фотографии сороковых-пятидесятых. Двадцати-двадцатипятилетние на них зрелые мужчины и женщины, пережившие войну. Им, победителям, поднимать страну.

А что сейчас?

Мы ищем сказочных сражений, не замечая, не умея справиться с реальными угрозами. Собирайтесь, гномы, на войну!

Глава 4

Ничто так не украшает пейзаж, как художник с мольбертом. Сначала смотришь на художника, потом невзначай на мольберт. И невольно же сравниваешь с оригиналом и думаешь: "Надо же, как увидел!". А ведь, и правда, красиво вокруг, и как я только раньше не замечал?

А потому и не замечал, что без мольберта... Для того и существуют художники с мольбертами. Где не окажутся - всюду сразу гармония или как вариант креатив, но это в общем-то то же самое.

Да, я живу в самой старой части города, со старинным храмом. Раньше я никогда не ходил дорожкой, огибающей его, где увидел художника с мольбертом. Рядом стоял его автомобиль - он приехал специально писать красоту, которую я не замечал столько лет.

Далее по той самой дорожке, по которой я почему-то никогда не ходил, мне открылись и другие залежи красоты.

Сквозь колонны стволов и арки вершин проглядывала зелёная-зелёная река, украшенная кувшинками.

Хотелось варварски нарушить их сияющий покой, да и ступеньки так и звали спуститься к воде... или взять в руки мастихин. Да, изобразить, как есть, в зелёной дымке и сиянии.

И заодно украсить собой и мольбертом и без того почти совершенный пейзаж, чтобы, да, стать частью законченного сверкающего совершенства.

Подгоняемый этими мыслями, я возвращался домой незнакомой дорогой. И едва не сбив с ног нашего дворника, виновато улыбнулся. Он тоже улыбнулся в ответ понимающе и недоумённо одновременно - да, именно такая палитра чувств, как бардовый с жёлтым, смешалась в выражении его лица. Получился примиряюще-оранжевый.

С улыбкой дворник с сияющим ореолом выглядел как вполне себе приличный сосед и, заметьте, всегда трезвый.

В общем, очень милый человек.

Внутри меня произошла перестановка: место внутреннего прокурора занял внутренний адвокат. И этот тип стремился оправдать всех и каждого только на том основании, казавшемуся ему презумпцией невиновности, что у них есть золотое сияние.

В тех же поступках тех же людей я видел совершенно иные мотивы.

Можно простить всех и даже злодеев. Простить и оправдать себя всегда сложнее.

Простить за предательство своих же надежд.

Простить за то, что не посмел жить по-другому. Как индюк, ходил туда-сюда, крылья сложив за спиной.