Когда у меня будет вечность

Сквозь слезы Любовь кричит "браво", в гардеробе я помогаю ей надеть пальто и на улице она удостаивает меня одной-единственной фразы "город стал каким-то тесным". Вот что делает с несостоявшимися балеринами балет. Тем не менее, идя рядом с Любовью по совсем не тесному, по моему мнению, городу, увязнувшему в липком фонарном свете, я чувствовал себя абсолютно счастливым.

Балет балетом, но в бутылке оставалось еще несколько джинов, и нужно было их оттуда выманить. Встреча с Виталиком действовала безотказно.

И я позвонил другу...

Надев ярко-красный галстук и калоши, пролежавшие без дела лет двадцать в кладовке, я ждал в сквере у торгово-развлекательного центра и вскоре, как вы, наверное, уже догадались, у меня появился сосед. Неприметный такой сосед, ну совершенно случайно присевший на скамейку именно рядом со мной, а не на другие, свободные.

Наверное, каждому знакома ситуация, когда нужно заговорить с незнакомым человеком, а в голове крутятся только фразы "какая хорошая (ужасная) погода" и "не подскажете, который час?"

Из двух идиотских вариантов я выбрал второй.

Мой хорошо знакомый незнакомец, явно, не ожидал от меня этой, да и, пожалуй, любой другой фразы и машинально посмотрел на часы.

– Без двенадцати три, - ответил удивленно.

– Хорошая погода, - прокомментировал я очевидное.
– Тоже ждете кого-то?

Меня не удостоили ответом, а может, адепт просто не пришел в себя от неожиданности.

Как мне показалось, мужчина перебирал в голове пункты и подпункты какой-то неведомой мне инструкции и наконец сказал неопределенное "да".

– Опаздывает?
– хмыкнул я издевательски.
– Женщинам полагается опаздывать, у них на этот счет имеется свой этикет. Не опоздать на пятнадцать минут считается дурным тоном.

Мужчина посмотрел на меня испытующе и с явным раздражением.

Сам того до конца не осознавая, я нарушал правила (в которые меня, кстати, не посвятили) неизвестной мне игры (в которую, вполне возможно, мне и не захотелось бы играть), но они решили за меня, а значит, мне позволено все.

Между тем, мужчина смотрел на проходивших мимо незнакомок безо всякого интереса, не пытаясь выхватить взглядом чьи-то очертания, и слегка оживился, только когда нарисовался силуэт Виталика.

Я встал и направился к нему.

– У тебя есть хороший знакомый юрист?
– спросил я друга, рассчитывая, что подслушивающее устройство джина работает исправно. Настала моя очередь загадывать им загадки.

– Проблемы с экс-супругой?
– предположил друг.

– Нет, проблемы не у меня, а у одного человека, которого решили выжить из квартиры его же домочадцы.

– Неблагодарный дети?
– покачал головой Виталик.

– Хуже. Садовые гномы.

– Тогда по-моему ему нужен не юрист, а психиатр, - с подозрением уставился друг на мой галстук.

Нет, не подумайте, он мировой мужик безо всяких там предрассудков и комплексов. Другой, согласитесь, и не пошел бы с таким экстравагантным другом, как я, на выставку трехмерной живописи, которая как раз проходила в том торгово-развлекательном центре, у которого остался провожать нас взглядом джин.

Искусство - вечный конкурент жизни, я мог бы написать об этом отдельный роман.

Выставка трехмерной живописи не произвела на меня должного впечатления. Наверное, потому, что я ожидал не больше- не меньше потрясения, чтобы мир, бурлящий по ту сторону холста, протянул мне руку из рамы:

"Привет, дружище! Как тебя зовут?", а получил всего лишь эстетическое удовольствие, что, в общем-то, тоже немало. В общем, от гиперреализма я ожидал большего.

В этом отношении мне импонирует уличная живопись. Да, иногда, признаюсь по секрету, я мечтаю наплевать на года, обвязать мою уставшую от умных мыслей голову банданой и начать превращать дороги и заборы в шедевры.

Но, увы, я слишком рассудителен для этого.

Мне снился кролик, вынимающий из шляпы фокусника, и я ничуть не удивился, что не наоборот. Это так естественно. Кролик проводит эксперимент над учёным, который поводит эксперимент над ним. Эксперимент в чистом виде, ведь никто не ожидает такого от кроликов.

Любовь позвонила мне глубокой ночью.

Она никогда не позволила бы себе подобных глупостей. Значит, действительно, повод был серьезным, и я сдавленно ответил "алло".

– Я знаю, что произошло, - безо всяких предисловий начала она.

– Что? С кем?
– не сразу понял я, о чем речь.

– С тобой, с нами, со всем миром...

– С тобой... по-моему ты сошла с ума, - проворчал я.
– Ты меня удивляешь, что за подростковые выходки?

– Не ворчи, - миролюбиво урезонила Любовь.
– Хотя если тебе не интересны мои домыслы о том, кто следит за тобой, можешь нажать на "отбой".

– Кто же?
– сон моментально прошел.

– Вернее, важно, не кто, а зачем...

– Откуда ты знаешь? Кто-то что-то тебе рассказал?..

– Да... Жизель...

Каждая история любви - книга. Роман. Захватывающий или скучный. Короткий или бесконечный.

Какой-то легкомысленный мотивчик, еще какая-нибудь любая глупость - все может запустить эту волшебную химию любви.

И я полез без спроса в душу:

– Вы пережили несчастную любовь?

– Не я, - тихо ответил Рокер.

– Ты хотел бы знать, кто мы?
– повел бровью рокер.
– И имеешь право на это.

– Во всяком случае, сейчас уже можно.

Рокера я встретил на вокзале, куда заглянул посмотреть расписание поездов и электричек, а потом мне в голову пришла гениальная мысль ждать джина здесь.

И вскоре джин оказался рядом с огромной какой-то сумкой, как будто и впрямь собрался куда-то ехать, а вовсе не следить за мной. Он будто бы безучастно смотрел по сторонам и будто бы не заметил меня, а просто случайно выбрал место в полупустом зале ожидания за моей спиной.

– Вы хотите мне что-то рассказать?
– бесцеремонно сел я рядом с ним, а он как будто удивился, даже вздрогнул слегка.

– Да, - сник брутальный красавец.
– Я давно уже хотел об этом кому-то рассказать. Девушка... Ее звали... Не важно, как ее звали. Возможно, если бы она родилась в другой семье, судьба ее сложилась бы по-другому, ведь это очень важно, в какой семье ты родился.

У меня, например, всегда было все. Правда, отец был вечно занят, но с этим ничего было поделать нельзя. Успех такое дело, - Рокер развел руками.
– И я боялся больше всего на свете стать похожим на него. А потом он ушел, у него была другая женщина, другие дети. А потом опять другая женщина и ребенок уже от нового брака.