Когда время становится круглым

Да, это он хорошо придумал. Конечно же, надо дождаться Таракана у выхода с территории атомной станции и покончить с ним. А отыскать его за забором - дело очень непростое. Там же масса сбивающих с толку запахов, оставленных как людьми, так и различными транспортными средствами. Да и элементарно разминуться можно.

И, опять же, соваться в лаз, который, как точно подметила Сплетница, может быть заминирован... При этой мысли Спецназ похолодел. Да, ползёшь, ползёшь, а потом утыкаешься носом в ароматный кусок мяса, который сам, помимо твоей воли, естественно, запрыгивает тебе в пасть и проскакивает прямиком в съёжившийся от голодухи желудок.

Когда с оправданием отказа соваться в лаз и проникать на территорию станции было покончено почти полностью, появились неприятные мысли о том, что вина за смерть Обжоры исключительно на нём. Он должен был сообразить, что если Таракану не удалось их перестрелять на Эрвэпэдэ, то он предпримет какие-то иные меры. Должен был сообразить, однако не сообразил, не догадался, не просчитал, не спрогнозировал.

В МОГИЛУ - С ПОЛНЫМ КОМПЛЕКТОМ ЗУБОВ

Таракан, одетый в куртку и комбинезон ремонтного рабочего, идёт по дорожке между производственными зданиями и катит перед собою тачку, доверху гружёную битым кирпичом. За плечами у него находится больших размеров рюкзак, на вид пустой, а на поясе комбинезона закреплена сапёрная лопатка.

Таракан, конечно, надеялся, что вступать в разговоры с кем-либо, рискуя быть разоблачённым, не придётся, однако на всякий случай подготовился и к этому. Он перевязал голову белым платком таким образом, чтобы можно было подумать, что у него жутко болит один из коренных зубов. Для правдоподобности он имитировал и огромный флюс, разнёсший его правую щёку, запихнув за неё около десятка ватных подушечек.

Но с ним заговорили. Шествующие навстречу Таракану охранник Замшелов, худощавый, надменно-самодовольный тип, и сытенький и кругленький охранник Кухарик, с аппетитом поедающий что-то вроде беляша, вдруг остановились и с интересом уставились на встречного работягу в новенькой куртке со светоотражающими нашивками.

– Ты из какого блока?
– поинтересовался Замшелов.

– М-м-м!
– промычал Таракан и неопределённо взмахнул рукой.

– Из прикомандированных, наверно, - промямлил, прожёвываясь, Кухарик.
– Что-то рожу его я не припоминаю. У тебя пропуск с собой?

– М-м-м, - промычал Таракан, максимально выпучив глаза, и опять неопределённо взмахнул рукой.

– В раздевалке, что ли?
– спросил Замшелов.
– Чего в больницу-то не идёшь?

Таракан указал на тачку с кирпичами и опять замычал, громче, чем прежде и, вроде как, жалуясь.

– Не отпускают, видимо, - с усилием глотая куски беляша, предположил Кухарик и махнул Таракану рукой.
– Ладно, иди. И не затягивай с зубами.

– М-м-м, - ответил Таракан и покатил тележку дальше.

– Да, зубы - это мрак, когда они больные, - скривился Замшелов.
– Хорошо, у меня пока нечасто такое. Почти все зубы в наличии. Тьфу-тьфу! Чур, не сглазить бы.

– Тьфу надо три раза говорить, - подсказал Кухарик, осматривая зажатые в руке остатки беляша.

– Я три и сказал.

– Ты два раза сказал, а действует, кстати, только если как положено, - не согласился Кухарик и постарался оставшийся кусок беляша, очень не маленький, запихнуть в рот целиком.

– Ты, обжора, смотри, не подавись. А два тоже нормально. Так что в могилу меня с полным комплектом положат.

– Это если вовремя помрёшь, - поторопился ответить Кухарик и, поперхнувшись, закашлялся.

Замшелов принялся похлопывать коллегу между лопаток.

– Предупреждал же. Так ведь и подавишься, если рядом никого не окажется.

ТУРИСТ БЕРЁТ ВЛАСТЬ В СВОИ ЛАПЫ

Лежебока, Мать, Сплетница, Предатель, Турист и Фашист стояли у свежего могильного холмика, прижавшегося к стволу вековой сосны, и молчали.

– Если никто ничего сказать не хочет, то уходим. Мои быстро бегать ещё не умеют, - наконец произнесла Мать и тревожно оглянулась.

Она приняла решение. Она заберёт детей и отправится вместе со всеми туда, куда поведёт Турист. Вероятно, это будет тяжёлое путешествие, и не путешествие даже, а исход, изнурительный и выматывающий. По крайней мере, для детей её, не сумевших ещё, что называется, встать на ноги. Точнее, на ножки, слабенькие, не достаточно окрепшие и ввиду возраста, и в связи со скудным питанием последних недель бездомного существования.

И как сложится дальнейшая жизнь сироток - Спецназ же, без сомнения, останется и погибнет, - предугадать сейчас не возможно. Может быть, если доведётся убраться отсюда в край далёкий и безопасный, удастся и пристанище найти ещё до того, как детки её, подорвав в пути здоровье, один за другим, отправятся в мир иной. Следует, во всяком случае, на это надеяться.

Громкий вздох Лежебоки прервал тягостные размышления Матери и невесёлое молчание остальных.

– А что про таких, как мы, скажешь? Кхе! Кхе! Жила, жила и умерла, - изрекла Лежебока.
– Это про тех, которые людям служат, книжки пишут и фильмы снимают.

– Я бы осталась на время, - сказала Сплетница.
– Очень уж хочется стать автором репортажа о схватке Спецназа с Тараканом.

Фашист усмехнулся.

– Да на что там смотреть? Пиф-паф! Ой-ё-ёй! Это ж не уличная драка. Как говорится, можно бесконечно долго смотреть только на огонь, воду и уличную драку.

– Коротка жизнь, - задумчиво проговорил Турист.
– Как Обжора не успела наесться до такой степени, чтобы уж и не хотелось никогда, так и я не смогу реализовать все маршруты.

Фашист окинул Туриста снисходительным взглядом.

– Ты чего это, философ-путешественник?

– Непонятно?
– неодобрительно глянула на Фашиста Сплетница.
– У могилы безвременно ушедшей подруги стоим.

Турист посмотрел на виднеющуюся за рекой Горячкой Эрвэпэдэ и вдруг заметно оживился.

– Однажды я, за Уралом дело было, приболел и на время остановился в колонии бобров.

– Ну-ну!
– заинтересовалась Сплетница.
– Это ты не рассказывал.

– Идёмте на Ржавую Выставку!
– с воодушевлением произнёс Турист.

– Там-то чего забыл? Чемодан, что ли?
– в усмешке скривил пасть Фашист.

– На месте объясню.

Турист сорвался с места и пустился бежать по восточному склону холма к мосту через Горячку. Остальные переглянулись, затем, не особенно охотно, побежали следом за Туристом.

Спецназ лежал рядом со рвом на травке и усталым полусонным взглядом смотрел на бетонные плиты забора и колючую проволоку над ними, когда его внимание привлёк топот ног бегущих собак. Обернувшись, Спецназ сначала обнаружил несущегося сломя голову Туриста, который, судя по всему, только что миновал мост через Горячку, а затем увидел приближающихся к мосту Сплетницу, Мать, Лежебоку, Фашиста и Предателя. Вскоре после моста, в самом начале подъёма на пригорок, Турист остановился и принялся, суетливо кружась на месте, ожидать остальных. Потом он довольно долго что-то объяснял сгрудившимся вокруг него сородичам, указывая на виднеющуюся на взгорье Эрвэпэдэ.