Когда время становится круглым

Спецназ замолчал и принялся считать зазвучавшие в отдалении выстрелы.

– Что это? Ты слышал?
– обернулась к нему Мать.

– Это Стечкин. Кстати, видел я уже Таракана. За нашего принял.

– Давай провожу на Эрвэпэдэ, - предложила Мать.
– Кто-нибудь там наверняка в ближайшее время появится.

– Полежу, - отказался Спецназ.
– А то и вообще здесь заночую.

Мать с сомнением осмотрела Спецназа.

– Не справиться тебе с ним.

– Ну уж!
– Спецназ вскинул голову.
– Я ж порвал ему руку!

Мать усмехнулась.

– Перчатку ты порвал, а не руку.

Спецназ предпринял попытку вскочить на ноги.

– Нет! Я... Ой!
– Он скривился от боли и осторожно опустился на землю.
– Да, он держал в руке перчатку.

– Хотя ты и сзади...
– не без иронии произнесла Мать.

– А это нормально, - запротестовал Спецназ.
– Если противник превосходит в... Ну, если разные, к примеру, весовые категории, то так и полагается.

– Возможно. Но как-то... не очень достойно, что ли. И вцепиться следовало в глотку. Разве нет?

Спецназ опустил глаза и вздохнул.

– Просто не тренировался давненько, некогда как-то всё. Ну и рацион не сбалансированный. Раньше-то Андреич следил.

Мать окинула Спецназа критическим взглядом.

– Когда ел-то в последний раз досыта?

– Не, ну я же охотник, я рыбак.

– То, что ты приносил детям, не очень-то похоже на добычу охотника.

Спецназ смутился.

– Ну... В общем, давай не будем об этом. И... Ну, я хотел бы надеяться...

– Могила, - кивнув, заверила Мать.
– А теперь побегу. Я пришлю кого-нибудь.

Мать прощально вскинула лапу, повернулась и убежала. Спецназ вздохнул, затем предпринял попытку дотянуться пастью до раны на правом боку. Не получилось. Но боль усилилась, и Спецназ, застонав громко и жалобно (стесняться теперь некого было), прижался щекой к легко колышимой ветерком траве.

Мать, слух у неё отличный, остановил стон Спецназа. Она повернула голову назад и навострила уши. Потом некоторое время топталась на месте в нерешительности и даже хотела возвратиться. По крайней мере, мысль такая у неё появилась. Однако, взвесив все за и против, она продолжила свой путь, даже ускорилась слегка. У неё дети. Голодные дети. К тому же - без присмотра уже не менее часа, наверно. Стреляли, конечно, не в них - откуда-то с юга выстрелы доносились, но мало ли иных опасностей, что подстерегают не имеющих крыши над головой детей двух бездомных собак, родителей их злосчастных.

Впрочем, крыша была, правда - дырявая. Жила Мать с детьми своими в шалаше, образованном двумя поваленными бурей деревьями. Лежали они довольно плотно друг к другу, однако щель оставалась. И как ни пыталась Мать щель эту ликвидировать, закрыть, законопатить, в полной мере устранить течь не получалось.

А на Эрвэпэдэ жить с детьми Мать опасалась. Уж лучше подальше быть от этой шумной, крикливой, безалаберной компании деклассированных элементов. Случись что - все в лес ломанутся, и кто-то добежит, без сомнения. А щенки?

Нет, в подступившем к речке лесу, среди кустов и деревьев, понадёжнее будет. Тем более что рядом имеется нерукотворный мост через Горячку - ещё одно поваленное в грозу дерево. Недостаточно толстое, к сожалению, но подрастут малыши чуть-чуть, и можно будет попытаться поучить их перебегать по нему на другой берег, на тот, где находится холм и всё тот же лес к югу от него. Прекрасный путь отхода в перспективе.

И ещё хорошо, что мало кто из пробегающих мимо холма к Эм-3 про этот мостик, укрывшийся среди прибрежных зарослей кустов, знает. Вот и сейчас, прежде чем нырнуть в кустики и ступить на соединяющее два берега Горячки бревно, Мать осмотрелась по сторонам и убедилась, что её никто не видит.

Выяснив, что дети на месте, Мать принялась размышлять на темы добычи пропитания для них. Добросовестно поскрипев мозгами не менее четверти часа, однако так ничего и не придумав, она решила положиться на удачу и, наказав щенкам от шалаша никуда не отходить, отправилась в сторону Эрвэпэдэ. Осмотрится там, поговорит со всеми, кто повстречается, узнает все новости... Ну а там видно будет.

Так, в заботах о хлебе насущном, большая часть дня и прошла. И вот, когда щенки резвились на полянке около дома, а порядком притомившаяся Мать сидела неподалёку и с привычной тревогой посматривала по сторонам, послышался всё нарастающий шум, словно кто-то, приближаясь, ломился сквозь заросли.

Мать вскочила на ноги.

– Все в дом! Эйла, проследи, чтобы никто не высовывался!

Норри, Финли, Эйла и Юна подбежали к входу в шалаш и нырнули под поваленные деревья. Мать приняла боевую стойку.

Из зарослей на полянку, пятясь задом, выбрался Турист. По земле он волочил больших размеров пластиковый короб, вцепившись в один из краёв его зубами.

– Что такое? Заиками детей решил сделать?
– возмутилась Мать, с облегчением выдыхая.

Турист выпустил из зубов короб и также предпринял попытку перевести дыхание.

– Я ухожу... Ухожу сегодня, сейчас. Ты, я знаю, не пойдёшь со мной, поэтому вот...
– Турист кивнул на короб.
– Ну, на память. На семью, между прочим, рассчитан. Типа, модуль. Ну или конура, по-простонародному.

– А как же остальные?

– Пока их соберёшь...
– присаживаясь, вздохнул Турист.
– Ну, после сегодняшнего. Даже не знаю, все ли ноги унесли. Слышала уже?

Мать улеглась на траву напротив Туриста и сокрушённо помотала головой.

– Да, просто ужас. Не так давно Сплетница забегала, а до этого Обжору видела. Изрядный клок причёски потеряла. Сделала ей начёс.

– Я ведь много месяцев, словно в карцере, но без отхожего места...
– с печалью в голосе проговорил Турист.
– Иногда, чтобы просто на минутку выскочить озончику глотнуть, сутками приходилось выть на люстру.

Мать удивлённо вскинула брови.

– Но домашних положено два раза в день...

– Так и было. И не на пять минут, а на час-полтора. Но хозяин умер. Я ведь, знаешь, его жену хозяйкой так и не назвал ни разу. Язык не повернулся. А вот ты - настоящая мать.
– Турист кивнул в сторону щенков, уже покинувших шалаш и теперь резвившихся около короба. Затем спросил озабоченно: - Финли всё ещё кашляет?

– Прошёл кашель. Здоровы, в общем, все. А вот Спецназ... Просила Сплетницу и Обжору, но не знаю... Может, ты?.. Я бы дала координаты.

– Время, я теряю время, - нахмурился Турист.
– Жизнь, так коротка.

– Куда уж сегодня-то? Глянь, где солнце-то. Дело к вечеру, считай. Да и, - Мать с укором взглянула на собеседника, - солидарность какая-никакая должна быть. Стая к престижным сообществам не относится, конечно, но...

– Ну не знаю, - недовольным голосом перебил её Турист.
– У меня дела ещё.
– И Турист задумчиво почесал за ухом. Спустя некоторое время спросил: - А ты точно не пойдёшь?