Когда я вгляделся в твои черты
Шрифт:
«Словно никогда не уходил».
С годами Микасе казалось, что память начинает подводить её. Что она стала забывать его голос, походку и черты. Ей было страшно, что однажды от Эрена не останется ничего, лишь эхо далёких дней. Но теперь он вновь стоял перед её глазами - неизменно юный и бесконечно милый.
– Сколько стоит эта фотография?
– сама себе не веря спросила она мужчину в жёлто-зелёном костюме.
– Мадам, мои произведения не для продажи.
«Как и магнолии, похожие на первую любовь… Погоди, причём здесь магнолии? Неважно…»
Недолго думая Микаса достала кошелёк и высыпала
– Прошу, позвольте вернуть его домой, - тихо взмолилась она.
– Вы знаете человека с этой фотографии, мадам?
– Знаю. Он очень… очень мне дорог, - застенчиво объяснила Микаса и покраснела.
– Хочу помнить его. Пожалуйста, возьмите деньги: я бы дала больше, но это всё что есть.
Господин в ярком костюме с сочувствием оглядел её, скорбно выдохнул, не желая расставаться со своим детищем, но всё же сгрёб монеты в ладони и согласно кивнул. Аккуратно снял фотокарточку со стенда и протянул клиентке. Микаса бережно приняла желанную святыню, прижала к груди обеими руками, виновато поникла и бросилась прочь, чтобы не видеть, как её провожали любопытные взгляды незнакомцев.
Она летела по лабиринту переулков, позабыв про всё на свете. Остановилась подле обшарпанной стены в бедном квартале и опустилась на землю, воровато оглядевшись, словно кто-то мог похитить сокровище, спрятанное ею у сердца. Отняв от груди фотографию, Микаса стала жадно вглядываться в каждую чёрточку драгоценного лица.
Стыдно. Что она скажет Жану? Соврёт, что её ограбили на площади? Видимо, придётся.
Но какая сейчас разница? Не всё ли равно? Теперь с ней навсегда останется крутой разлёт густых бровей, мягкие каштановые волосы и выразительные зелёные глаза. Да, они были зелёными - уж этого бесцветной фотокарточке не вышвырнуть из памяти.
Трепетные губы прижались к матовой поверхности листа. Ещё, ещё, ещё! Она бы целовала его всего! Если бы только Эрен мог быть рядом, если бы только мог вновь ей улыбаться.
«Я так скучала.Так скучала!» - причитала она сквозь поцелуи, обливаясь горячими липкими слезами.
Микасу окутал удушливый дым, пространство сжималось и расширялось, пока не выплюнуло её на бесплодную истоптанную равнину. Она, как и прежде, шла сквозь завесу пепла и прижимала что-то омерзительно тёплое к груди, а её воспоминания тускнели и превращались в прах.
«Ты знаешь, что увидишь, если посмотришь. Ты больше не спрячешься. Ты знаешь. Кажется, ты знала это всю жизнь. Просто боялась посмотреть… Уже ничего не изменить, так посмотри наконец!»
Она посмотрела в его лицо - самого дорогого и любимого, в лицо своего дикого мальчишки. Микаса ласково откинула длинные каштановые пряди и осторожно обвела линию плотно сжатых хладных губ - мгновение назад ею целуемых в предсмертном прощании. Рыдания безжалостно царапали ей горло, слёзы безостановочно катились по испачканным пылью и кровью щекам.
«Микаса, извини, я опять уснул. Только не говори маме!» - щебетал его мальчишеский голосок в глубине разверзнувшихся колодцев памяти.
«Прости меня, - шепнула она, припав губами к сомкнутым безмятежностью векам, - прости, прости…»
– Прости меня, прости меня, - бредила вслух Микаса, вертя головой по мокрой подушке.
Она открыла глаза и издала сиплый стон:
воздух застрял в лёгких, и она не могла сделать вдох. Солёная влага стекала по вискам и терялась в ворохе чёрных волос. Грудь словно придавило тяжёлой могильной плитой, а внутри расползалась такая невыносимая боль, какую прежде Микаса не испытывала никогда.«Даже если я поднимусь и брошусь в ванную, то не смогу отмыть эту кровь. Не смогу, не смогу!.. Не хочу быть здесь. Лучше бы я умерла. Лучше бы от меня не осталось и следа. Я не вынесу этого!.. Прости меня, Эрен, прости, прости…»
До рассвета Микаса не шевелилась, распятая на мятых простынях, и утопала в воспоминаниях. Она выплакала все слёзы и равнодушно глядела на тающие под потолком тени, растворяемые восходом. Ей было не убежать из собственного разума, негде укрыться от боли - идеальная тюрьма.
Сострадательная память вдруг распахнула перед ней двери, ведущие в ночь, певшую им с Эреном колыбельную, прямиком в лето 2007-го, и обронила в обмякшую кисть Микасы недостающий фрагмент. «Я тогда узнала тебя. Узнала… Мой нежный мальчик из самого счастливого сна».
Комментарий к 21. Секс, любовь и смерть
Разгружаю новую фуру стекла с сахарком. Уверена, как минимум парочку вещей, что произошли в главе, вы особенно ждали)) Да и я тоже, если честно ? Спасибо за то, что продолжаете следить за историей, и не забывайте, что ваши отзывы — единственное топливо, ускоряющее процесс написания проды ?
Пост к главе: https://vk.com/wall-24123540_4530
Группа автора: https://vk.com/public24123540
========== 22. Мой самый важный человек ==========
– Светлячок, уже восемь утра. Тебе же сегодня вроде на работу, - позвал её в щель приоткрытой двери дядя Леви.
– Иди в душ, завтрак уже почти готов.
– А?.. На работу?
– удивилась Микаса.
– Хм… Давно мне завтраков никто не делал…
«Так странно: ты вроде другой, хотя на самом деле всё тот же - ворчливый, но чуткий наставник. Мой капитан».
– Рыжуля хочет сегодня потащить меня в ваш «Театр комедии». Я в этом ни черта не смыслю, но отказать ей в компании не могу. Как вообще, стоящее место?
– Да, хорошее. Нравятся там постановки, - уныло ответила Микаса.
– Ты чего такая раскисшая? Из-за вашей с балбесом старушки грустишь?
«Теперь ещё и из-за балбеса…»
– Да, - соврала она.
Леви вошёл в комнату, сел на край постели и с сочувствием погладил племянницу по предплечью. Микаса лишь блёкло взглянула на него. Каждая секунда существования казалась ей невыносимой, и стыд раздирал на части из-за невозможности испытывать благодарность за заботу дяди. От мысли, что придётся встать и идти в галерею, делая вид, что всё в порядке, ей было тошно.
Когда Леви ушёл, Микаса продолжала лежать, не находя в себе сил подняться. Перед глазами проносились беспощадные и прекрасные обрывки прошлой жизни, давили тяжёлым грузом.
«Микаса! Пойдём, покажу, где я буду спать!»
– Где ты будешь спать… Вечно… - пробормотала она и со слезами уткнулась лицом в подушку.
«Не упади я в детстве с яблони, неужели вспомнила бы тебя раньше? Тебя, Армина, наших друзей… Всё сложилось бы иначе. Я бы не причинила тебе столько боли… Но почему? Почему мы все снова здесь?»