Кокон

Ему было ужасно паршиво. Он сгорал от стыда, его выворачивало наизнанку, а внутренности стягивало узлами. Детектив решил, что домой возвращаться смысла нет — он все равно чувствует себя там в западне. Завтра днем его ждало важное заседание, а сна не было ни в одном глазу.

Джеймса словно несло потоком к неизбежному концу. Стоило ему закрыть глаза, как картина перед глазами менялась, словно кто-то переключал кадры из фильма. Вот Митчелл застает его за рабочим столом, говоря что-то. Вот они уже едут в машине. Вот уже полный зал суда, наполненный галдящим шумом… Кто-то здоровался с ним, говорил что-то, но Джеймс скорее отвечал на автомате, чем осознавал, что происходит.

Зал суда замер, когда судья поднял взгляд от бумаг перед собой. Мгновение казалось вечностью, но слова разрезали тишину словно нож.

— С учетом представленных доказательств, я принимаю решение временно отстранить детектива Джеймса Сэвиджа от ведения дела убийцы, известного как «Мотылек». Полицейский департамент Эйберсвуда обязан передать все материалы расследования ФБР для дальнейшей работы.

Джеймс почувствовал, как мир рушится под его ногами. Голова закружилась, сердце забилось глухо, словно пытаясь пробиться сквозь бетонную стену.

Судья продолжил, но Сэвидж уже не слышал слов. В его ушах стоял гул. Он видел, как адвокат Миллера торжествующе улыбается, а Картер спокойно кивает, словно все идет по плану.

— Суд завершен, — объявил судья.

Джеймс встал, ощущая на себе взгляды всех присутствующих. Злость и стыд жгли лицо. Но надо было сохранять хладнокровие, чтобы хотя бы поражение принять достойно. Только так он мог выйти победителем в этой ситуации — скрыть чувства, не показать, что Гэри и его адвокат, а также все невзлюбившие детектива добились своего. Они сломали все внутри, распотрошили, чувствуя, что поступили правильно.

Он старался не смотреть ни на Калину, ни на Гэри, хотя чувствовал на себе их пристальные взгляды. Джеймс боялся, что увидь он в их глазах сочувствие, предостережение, все его показное спокойствие как рукой снимет. «Я же говорила тебе, ты мог пойти на переговоры с Миллером и до этого не дошло» — вот что сказал бы ему взгляд Сантох.

Что ж, в очередной раз он оказался неправ в этой череде принятых им решений. Сейчас ему было уже все равно, как сложится дальнейшее расследование, как сложится его карьера, что будет с городом, если преступника не найдут. Вернувшись в участок, детектив закрыл за собой дверь кабинета, оставив весь мир снаружи. Он стоял посреди комнаты, оглядываясь на знакомые вещи, которые теперь казались чужими.

На его столе лежали дела, над которыми он работал днями и ночами. Все это теперь будет передано другим. Его руки сжались в кулаки, и прежде, чем он успел подумать, его кулак врезался в стол, отправив папки на пол.

— Черт! — крикнул он, сорвавшись.

Он схватил папку, швырнул ее в стену, затем другую. Ему казалось, что это хоть как-то поможет справиться с яростью и чувством пустоты.

Дверь кабинета открылась, и в проеме появился Митчелл.

— Эй, — осторожно сказал он. — Джеймс...

— Уходи, Билл, — глухо ответил Сэвидж, не оборачиваясь.

— Я просто хотел...

— Уходи! — Джеймс обернулся, его глаза пылали гневом.

Митчелл поднял руки в знак сдачи и закрыл дверь.

Джеймс опустился на стул, тяжело дыша. Он посмотрел на беспорядок вокруг, но вместо облегчения почувствовал лишь еще большее отчаяние. Он закрыл лицо руками, пытаясь унять дрожь. Все, что он строил, рухнуло за один день.

— Как он? — послышался приглушенный голос Чарли из-за двери.

— Плохо, — ответил Билл.

Они оба молчали, глядя на закрытую дверь кабинета Джеймса. Вокруг царила напряженная тишина. Детектив будто ощущал, как сотрудники участка украдкой поглядывали в сторону двери, но никто не решался подойти.

— Может, ему надо дать время, — наконец сказал Бэннет, но даже в его голосе не было уверенности.

— Или нет, — возразил Митчелл. — Но сейчас это точно не момент, чтобы лезть к нему.

Они оба знали, что у Джеймса есть право пережить этот момент в одиночестве, но все равно чувствовали вину за то, что не могут ему помочь.

Сэвидж не знал, сколько просидел так, в устроенном им хаосе. Даже гнева уже не хватало, чтобы придать сил. Одно единственное решение было верным в этой ситуации, и решиться он должен был куда раньше, а не доводить до крайности, в которой он и все остальные сейчас оказались. Это его вина. Его ошибки. Он не должен был подставлять других из-за того, что предпочел положиться на интуицию, которой доверял столько лет, голосу разума.

Но делать было нечего. Он тяжело встал со стула, часы показывали половину пятого вечера. Что же, двух часов на жалость к себе более чем достаточно. Никто так и не посмел побеспокоить его, словно мир за пределами небольшого кабинета перестал существовать. Джеймс устало подбирал с пола фотографии и заключения, свои зарисовки, где отмечал планы складов и парковых территорий. Все то, что было с ним вот уже четыре месяца…

Дверь кабинета открылась с грохотом пушечного выстрела.

— Сэвидж, какого черта?! — с порога начал разъяренный Картер.

— Что? Я только начал собирать вещи, уж простите, что… — начал Джеймс, разворачиваясь.

— Я не об этом!

Стоило Джеймсу увидеть в руках агента стопку листов, он сразу понял, что случилось. Сердце застучало быстрее.

— Результаты пришли? — спросил Джеймс, почти не дыша.

На мгновение весь мир замер.

— Да, — агент даже не пытался быть сдержанным. Впервые на памяти Джеймса он был взбешен. — У нас есть совпадение.

— Кто? — потребовал Сэвидж, чувствуя, как ногти впиваются в столешницу.

— Сначала объясните, как образцы ДНК Гэри Миллера оказались на экспертизе.

Запись от 20.10.хххх

«Я пытался найти ответы. Хоть какие-то. В голове так шумно, что я не могу сосредоточиться. Все мысли разлетаются, как испуганные птицы.

Я зарегистрировался на форумах по криминалистике. Там обсуждали разные громкие дела. Я сам задал вопрос про этого Мотылька, рассказал, что мне удалось узнать, но долго не получал ответа. Только несколько сторожилов из округа Оканоган, кажется, знали, о чем речь.

Они написали, что дело было жутким и крайне запутанным. Долго ни полиция, ни СМИ не могли прийти к единому мнению, что вообще происходит. Маньяк оставлял изуродованные тела, а полиция тогда казалась совершенно бессильной.

А потом убийца якобы сам во всем признался.

Но не все верили в это. Некоторые на форумах писали, что признание выглядело подозрительным. Слишком удобным. Казалось, будто все замяли. Все закончилось так быстро, что до сих пор остается ощущение, что что-то скрыли. Потому многие не поверили в его причастность даже с вескими уликами.