Кольца Лины

— Любимая. Я так боялся…

— Боялся?

— Ты исчезла. Вдруг ты мне приснилась? Вдруг мне вообще все это снится…

— Глупости, — я села рядом, взяла его за руку.

Теперь обе его руки лежали поверх одеяла, и на другой, на правой, я увидела Кольцо Единения — второе, парное моему. Ничего удивительного, конечно, раз это королевская регалия. Тогда его носила королева-мать, теперь Дин забрал его себе. Что ж, можно надеяться, что "матушку" также призвали к ответу и, ну хотя бы, заключили под домашний арест. Хотя я бы заключила ее не под домашний.

— Эта… лира… лира-лекарь… — Дин явно затруднялся правильно поименовать маму, — она действительно твоя мать?

— Угу.

— Прости. Я не понял, чем ее обидел. И что такое "паясничать".

— Ничем не обидел, не переживай. Это она переживает. Сам посуди, муж единственной дочки — странный и непонятный, и неизвестно, чего от него ждать. Ты ведь совсем не похож на здешних мужчин. И говоришь… как бы сказать, правильно, но не совсем верно.

— Это я уже понял, — его губы дрогнули в улыбке. — Это чудовищный мир, а мужчины в нем странные…

Я быстро накрыла пальцами его губы, призывая не касаться этой темы — вокруг нас были именно местные мужчины. Окинула взглядом палату — на нас не обращали внимания. Только ближайший сосед Дина мне подмигнул:

— А что за язык-то, можно полюбопытствовать? Красивый.

И до меня только теперь дошло, что я сразу заговорила с Дином по-винетски, то есть, нас никто здесь не понимал. Вот оно, достоинство языковой школы "от Митрины": в язык "влетаешь" так полно, что перестаешь отличать его от родного, пока не услышишь оба сразу. Но Дин-то с мамой говорил по-русски, определенно!

— Тебя мой отец учил языку?

— Нет, к сожалению. Тогда бы он научил меня и другим вещам. Но я обращался к Митрине, ездил ради этого в Аркаран.

— А… отец что?

— Он и слышать ни о чем таком не хотел, пока не прошло тринадцать лет. Но я не мог ждать так долго.

— Почему? — быстро спросила я, и осеклась, потому что глаза Дина потемнели.

— Потому что это — еще много лет без тебя. И наш сын… Почему ты мне о нем не говорила?

— Потому что не была уверена. И в последний день у нас даже не было возможности толком поговорить, а очень многое случилось именно тогда.

— Ты все равно должна была сказать. Скрывать от меня ничего нельзя…

— А уж сколько всего ты должен был мне сказать! — чуть не вскипела я.

Просто мысли о том, как все могло бы получиться, если бы дорогой супруг не скрытничал из каких-то неотчетливых побуждений, навещали меня не раз и не два.

— Хорошо, — он слабо пожал мою руку. — Согласен. Не время спорить.

Да, верно, я тоже уже об этом подумала. Да и не хотелось мне осыпать упреками Дина в его нынешнем положении.

— Как только я смогу уйти отсюда, мы отправимся домой, в Винету. Любимая, я просто не могу остаться здесь надолго. Там меня ждут дела. Успеешь собраться?

Домой в Винету… Кому домой, кому не очень. Но все равно, тут так: либо отправимся, либо расстанемся, а расставаться мне совсем не хотелось.

— Да, конечно, чего тут успевать.

Теперь ответ дался мне легко. Ведь понятно, что это дорога не в один конец, так что ничего фатального. Особенно если все проще, чем описывал отец, и без жесткого "расписания".

— Когда ты покажешь мне сына? — в голосе Дина кольнуло неприкрытое волнение.

— Скоро, — пообещала я, — а пока фотку посмотри. Ну, фотографию… портрет, в общем.

Маленький смартфон я уже давно сменила на большой, с отличной камерой и пятидюймовым экраном, и Сережкиных фоток там было штук двести, с самого роддома. Но… нет, их все мы еще успеем посмотреть, а пока и одной хватит. Самой последней, где сын — на даче, на фоне целой поляны ромашек. Дин взял гаджет из моих рук так осторожно, словно от неловкого движения тот способен был рассыпаться в пыль, уточнил враз охрипшим голосом:

— Это он?.. Такой красивый.

— Еще бы! — сразу согласилась я. — Мама говорит, на тебя похож, — зачем-то добавила.

Он долго не хотел выпускать телефон из рук, улыбался, разглядывая изображение.

— На тебя тоже. Знаешь, я ведь должен сделать выкупной подарок твоей матери. Но не взял с собой. Она не обидится?

— Она ведь не знает! — я рассмеялась, — а что за подарок?

— Три тысячи золотых дирров. Так положено…

— Три тысячи? — я даже опешила, потом шутливо наморщила лоб, — это ведь полмешка, где-то так?

— Э… ну да. Мешки, конечно, бывают разные.

— Мама будет рада, — я прыснула, уронив лицо ему в ладонь. — Полмешка золота, ну надо же. А если не подаришь?

— Не буду иметь права дать свое имя твоим детям.

— Ты только ей не говори, — представив потрясенную маму над тремя тысячами дирров, я расхохоталась, — оказывается, это выгодно — отдавать дочек за винетских королей!

— А ты как думала! — подержал шутку Дин. — Но я заплачу, не сомневайся.

— И не думаю сомневаться, — ответила я серьезно, забирая телефон, — как же, дети — это серьезно. И непременно следующей будет дочка — ей пойдут твои кудряшки.

— Мун так же считает, и половина министров, — так же будто шутя сообщил Дин, — дело в том, что уже получено предложение от итсвансого императора, обручить с его сыном старшую принцессу Винеты, когда та родится, конечно.

— Гм, — резко посерьезнела я, — ну вот что, мне велели тебя накормить. Не хочешь? Тогда хоть сока выпей, — я вставила трубочку в пакетик яблочного, поднесла к его губам. — И еще переоденешься сейчас.

Я успела заскочить в "Спортшоп" и купить упаковку футболок и мягкие спортивные брюки. А то слишком уж у Дина одежда приметная, да и сменить ее все равно надо.

Пакет с соком он сначала озадаченно повертел в руках, но выпил с явным удовольствием. Футболку сначала помял, разглядывая:

— Что это? Что за ткань?

— Это не тканое, а вязаное. Как чулки, только тонкое очень.

— На каких же тонких иглах это вязали? И вы говорите, что у вас нет магии?..

— Нет магии. Это вязала машина, сделанная людьми. Потом будешь удивляться, милый, пока просто одевайся, — я очень осторожно, без резких движений помогла ему стащить тонкую льняную рубашку и надеть футболку, с нижними штанами тоже пришлось повозиться, развязывая слишком затянутый шнурок. Трикотажные трусы сели как влитые — хорошо угадала с размером. Кажется, он даже не обратил внимания на эту новую деталь своего одеяния, так что, наверное, удивится потом. Ну, что же, немножко больше, немножко меньше…