Кольцо Анахиты

Пройдя главную улицу (разумеется, она называлась Main Street [53] ) туда и обратно два раза, я купила в маленьком универсальном магазинчике крем от загара и спрей от комаров, а потом устроилась там же за одним из трех столиков «кафе». Оно представляло собой прилавок с кофе-машиной, вездесущим термопотом и несколькими тарелками пирогов и пирожных под стеклом.

Деревушка была явно не туристической, и каждое новое лицо вызывало всеобщий интерес. Редкие встречные смотрели на меня с любопытством и непременно здоровались. Я улыбалась и отвечала на приветствие. Хозяин магазина, продав мне крем и налив кофе, спросил, к кому я приехала в гости. Я ответила, что гощу в Скайхилле, а в деревню приехала с управляющим.

53

(англ.) Главная улица

— Рад вас видеть, мадам, — сказал хозяин и предложил рюмку ликера к кофе, «за наш счет».

Кофе был крепким и ароматным, ликер сладким, слоеное пирожное свежим и рассыпчатым. Старичок с добрым усталым лицом и смешными усами улыбался мне из-за стойки. Я провела сумасшедшую ночь с замечательным мужчиной, и впереди нас ждала, без сомнения, еще одна, наверняка не хуже. Я — молодая, здоровая, красивая. Впереди целое лето беззаботного, безоблачного счастья. Что-то похожее я испытывала, наверно, только в детстве, когда проводила каникулы в деревне у бабушкиной сестры, бабы Клавы.

Таракан по имени 31 августа высунул было ус из-под плинтуса, но я топнула ногой, и он спрятался. Как жаль, что нельзя раздавить его, размазать по щелястому деревянному полу, выкрашенному вишневой масляной краской.

Тони забрал меня из кафе, и мы поехали на ферму. Он зашел в дом, а жена арендатора, совсем молоденькая женщина, повела меня в свинарник показать крошечных поросят. Она вытащила из загона одного из них, с нежно-розовым пятачком, белыми ресничками и трогательным хвостиком. Я взяла его на руки и почувствовала себя Алисой в стране чудес.

Нас пригласили остаться на ланч. Мы сидели за столом впятером: фермер, его жена, двухлетний сын в высоком стульчике и мы с Тони. Гостиная была маленькой, светлой и очень чистой. Недорогая мебель с потертой обивкой, на окнах — тюлевые занавески, на полу — тканые полосатые коврики. Самая простая еда — овощной суп, мясной пирог, кофе с печеньем, но все показалось мне необыкновенно вкусным.

Фермер с женой переглядывались через стол, и мы с Тони понимали, что они ждут — без нетерпения, спокойно, но все же ждут, когда ланч закончится, и мы уедем. Тогда они уложат малыша спать и сами, наверно, прилягут в соседней комнате. Их желание передалось нам, и мы тоже переглядывались и ждали, когда уже можно будет распрощаться.

Выехав с фермы, Тони свернул к лесу. Проехав немного по грунтовой дороге, мы выбрались к небольшой речушке и нашли укромное место, со всех сторон скрытое густыми кустами. Тони вытащил из багажника плед, и мы провели на нем несколько часов, занимаясь любовью, болтая или просто молча греясь на солнце, наслаждаясь близостью друг друга.

Когда солнце стало клониться к закату, а комары озверели настолько, что перестали пугаться спрея, мы оделись и вернулись обратно на дорогу. Тони отключил навигатор, и мы поехали неизвестно куда. Тихо играло радио, мимо проносились поля, леса, деревни, а мне — как позапрошлой ночью в такси — хотелось ехать так долго-долго.

— Ты хоть знаешь, где мы? — спросила я.

— Нет, — беззаботно ответил Тони. — Да и какая разница? Дальше, чем позволит бензобак, не уедем. По правде, я даже не знаю, в какую сторону мы направляемся. Может, к морю, может, на север.

— А может, уже где-нибудь причалим? — я посмотрела на стрелку указателя топлива. — Не хотелось бы застрять ночью посреди леса.

— Страшно? — усмехнулся Тони.

— Нет, есть хочется. Мы даже сэндвичей каких-нибудь дохлых с собой не взяли.

— Хорошо, остановимся в первом же городишке, где есть гостиница и ресторан.

Словно в ответ на эти слова, из сумерек выпрыгнул дорожный указатель.

— Horncastle, — прочитала я. — Знаешь это место?

— Не очень. Только название. Никогда не был. У тебя есть интернет в телефоне?

— Нет.

— Возьми мой, поищи гостиницу.

Гостиница нашлась, и даже, судя по отзывам, вполне приличная, с рестораном. Я тут же забронировала номер на двоих, ужин и завтрак. Тони включил навигатор, и тот быстро вывел нас на цель. Кстати, навигатор говорил очень приятным баритоном, не то что Федькин — в нем жила занудная и с противным голосом баба по имени Оксана.

Проехав по улице, застроенной двухэтажными кирпичными домами, мы остановились у гостиницы — тоже из красного кирпича, со стеклянными дверями. Тони поехал поставить машину на стоянку, а я решила позвонить Люське.

В подробности вдаваться не хотелось, поэтому кратко отчиталась: ездили с Тони в деревню и на ферму, загорали на речке, а сейчас в гостинице в городе Хорнкасл.

— Ни фига себе вас носит! — присвистнула Люська. — Ну ладно, развлекайтесь.

— Люсь, а что вообще происходит? — спросила я, задетая ее сухим тоном. — Ты все еще сердишься, что я тебе не сказала сразу про Тони? Или тебе вообще не нравится, что мы с ним?..

— Свет, не говори глупости! Ты взрослая девочка, твоя личная жизнь — это твоя личная жизнь. Я тебе не мама.

— Ну а что тогда?

— Что тогда, что тогда… — вздохнула она. — То, что я ненавижу Париж, вот что. Питер целыми днями на своих встречах-заседаниях, а я одна, как дура. Выходишь на улицу — кругом негры и арабы. Не знаешь, куда можно идти, а куда нет. Так и ждешь, что где-нибудь что-нибудь взорвется или кто-нибудь стрельбу начнет.

— Неужели все так плохо? — я вспомнила Париж пять лет назад, тогда он показался мне прекрасным.

— Не знаю. Может, у меня просто ПМС.

— Ты же говорила, что тебе надо быть с Питером на всяких мероприятиях.

— Ага, на целых двух уже была. Пожимать ручки и улыбаться фотографу. А завтра с утра мы едем в какую-то рыбачью деревню. На целый день. Так что не звони, там наверняка связи нет. Я тебе сама позвоню. Ладно, давай. Питер зовет — галстук завязать.

Я стояла у двери гостиницы и ждала Тони. К вечеру похолодало, и даже теплая кофта не спасала, но мне почему-то не хотелось заходить внутрь без него.

Все-таки что-то было не так.

Я слишком хорошо знала Люськин тон, когда она жалуется. Голос у нее становился немного гнусавым, как будто в нос уже натекли слезы. А сейчас она говорила четко, отрывисто — раздраженно. Может, с Питером поругалась? Нет, тогда бы тоже жаловалась. Остается одно — она злится на меня. Но почему? Неужели правда из-за Тони?

Глупость какая-то. Когда они с Питером просили его развлечь меня, неужели им в голову не пришло, что все может зайти несколько дальше, чем прогулка по городу и пиво в пабе? Да и что в этом такого ужасного?