Коллапсис

Заговорил Эрик на втором месяце лечения. И разговор этот походил на крик души. Эрик Делрой больше не выглядел отстранённым, запуганным или безразличным, напротив, он превратился в невротический комок, притронься к которому – взорвётся оглушающей истерикой. Красными помешанными глазами он озирался на медбрата, что терпеливо ждал у двери в зале для посещений, чтобы, когда Эрик закончит, отвести его обратно.

И тогда, сжав руки в замочек и наклонившись к Никку так близко, что тот почувствовал его пропитанное медикаментами дыхание, он зашептал:

– Я не могу здесь больше оставаться.

– Эрик, всё, что здесь делают, ради твоей пользы.

– Ты не понимаешь, – прошипел младший Делрой, вцепившись в руку брата. – Не понимаешь! Если я останусь, они сожрут меня!

– Кто?

Эрик оглянулся назад, гневно затопав ногами, нервно захихикал и сквозь смех выдавил невнятное:

– Вороны. Очень много воронов. С длинными клювами. Они выдирают из меня по кусочку. Каждую ночь.

– Это просто ночные кошмары, Эрик, – Никк попытался взять брата за руку, но Делрой подскочил как ужаленный, уставившись на брата разъярённым, бешеным взглядом.

– Ты не понимаешь! Не понимаешь! Не понимаешь!

Никк долго ещё слышал скандируемое «Не понимаешь», пока Эрика, заворачивая в смирительную рубашку, тащили из комнаты по коридору. Крик этот преследовал его после каждый день.

В следующую встречу Эрик проплакал всё отведённое им время, так и не совладав с собственным языком, промямлил нечто невнятное и ушёл сам, без чужой помощи.

В третью встречу он просидел полчаса молча, потирая подбородок и хмыкая, озираясь то и дело на свою охрану. А когда медбрат отвлёкся на пришедшего коллегу почесать языками, Эрик упал на колени и, обняв брата так, что Никк едва не свалился на пол, завопил на ухо:

– Вакцина 3А, вакцина 3А, вакцина 3А!

Никк приходил на последующие встречи всё реже, ему было больно видеть регресс в состоянии брата; слушать о монстрах, выклёвывающих его глаза, о церберских псах и зверских методах лечения. Но апогеем шизофренических россказней стала их последняя встреча.

– Он меня трахает, – на удивление спокойным, безразличным тоном заявил Эрик, и как будто даже пожал плечами.

– Прости, что? И точнее, кто? – Никк настолько опешил, что у него заплетался язык, а слова давались с трудом. Он смотрел на ипохондрически бледного брата, осунувшегося, высохшего, как скелет с натянутой насилу кожей, с синяками под глазами, будто сон был тремя незнакомыми буквами. А глаза, всегда живые бездонно-голубые глаза, превратились в две не фокусирующиеся точки, обрамлённые сеткой капилляров.

– Он трахает меня. Каждую ночь, после вакцины 4Б. Думает, что я ничего не чувствую и не помню, но я в сознании. Я не сплю. Я всё чувствую, как его член двигается у меня во рту за щекой, туда-сюда, туда-сюда, – Эрик закрутил головой, совсем как сова, и, накренив голову, шумно втянул воздух ртом. – Глубоко, я давлюсь его спермой. Она на вкус, как это молоко из столовки. Может, они поят нас его спермой?

Никк ушёл в тот день в полной растерянности. Мог ли его брат действительно подвергнуться сексуальному насилию или это очередной бред сумасшедшего? Здесь столько камер наблюдения, в конце концов, это бы уже заметили и подняли на слух. Не могут творить такие непотребства в столь престижном месте.

– Вы слышите этот шелест? – Никк шёл вдоль лужайки к воротам, когда в него вцепилась пациентка мёртвой, нереально крепкой для такой хрупкой руки хваткой. Она подняла глаза к небу и странно, но счастливо улыбнулась. – Ангел пролетел над вашей головой. Ангел с нами. Только ангел нас защищает. Не отпугивайте её.

Делрою стало не по себе, он вырвал руку, брезгливо проведя по ней ладонью, и кинулся к ожидающему такси.

В следующую встречу Никк записался на приём к главврачу клиники «Медитокс». С улыбкой, припасённой для каждого клиента, но никак для пациента Клиффорд Гилмор встречал Никка с раскрытой дверью, стоя у рабочего стола. Седина серебрилась на идеально подстриженных русых волосах. В безупречно отглаженном халате по цвету такому же бледному как его вытянутое лицо, на котором складывались длинные морщинки при широкой улыбке; с аккуратной острой бородкой и тонкими усами. Он пригласил Делроя снисходительным жестом руки за стол.

– Чем могу вам помочь?

– Мистер Гилмор, в вашей клинике лежит мой младший брат, Эрик Делрой, это имя вам о чём-нибудь говорит?

– Безусловно, я знаю каждого пациента, таков мой долг, в конце концов. – Его серо-зелёные глаза блеснули как будто в неподдельном оскорблении. – А вы, если я не ошибаюсь, его старший брат. Кажется, он упоминал о вас на групповых занятиях.

– Правда? И что он говорил обо мне?

– Кажется, что ненавидит вас, что вы испортили ему жизнь и винили в смерти родителей.

– Я хочу забрать Эрика из клиники. – Никк Делрой пропустил реплику Гилмора, сохранив безразличное, но уверенное выражение лица, чуть нахмурив брови, на которые спадала чёрная длинная чёлка.

Клиффорд вопросительно изогнул бровь, как будто не совсем понимая Делроя.

– Простите?

– Я хочу забрать Эрика. Мне кажется, дома он будет чувствовать себя лучше. Здесь его мучают кошмары о монстрах, а в последнее время…

– В последнее время?

– Вплоть до того, что его насилуют. Ну, в сексуальном плане.

Улыбка Клиффорда дрогнула, и главврач издал короткий невротический смешок, передёрнув плечами.

– А ещё он обмолвился о шоковой терапии, которую применяют к нему якобы каждый день.

– Боже упаси! – пуще прежнего оскорбился Гилмор. – Вы знаете политику нашей клиники? Мы предпочитаем демократичное, медленное лечение. В отличие от государственных учреждений мы ставим превыше всего медикаментозное лечение, а также терапию путём бесед и групповых занятий. Знаете, многим для решения проблемы, порой нужно просто выговориться, даже не услышав совета. Вы видели наших пациентов?

– Да, – растерянно ответил Делрой, не понимая, к чему ведёт Гилмор.

– То, что они спокойно разгуливают по территории клиники и вне её?

– Если честно, в первый день меня это немного удивило. Зато у вас слишком много охраны.

– Эта часть нашей политики. Мы предоставляем им чувство свободы, пускай и мнимой. Это чувство благоприятствует выздоровлению. Нет ничего ужаснее ощущения давящих четырёх стен. Но давая пациентам свободу, мы должны осознавать всю тяжесть ответственности. Именно поэтому, как вы заметили, у нас такое количество охраны. Чтобы вовремя замять «казусы». Поломка системы недопустима в наших надёжных чертогах. Что касается шоковой терапии, то она применяется далеко не ко всем пациентам, и только в крайнем случае. Ваш брат на данный момент не входит в эти крайние случаи.

– Тем не менее я считаю, что смогу давать ему таблетки и сам, дома.

– Давайте, мы устроим вам свидание, вы давно общались с Эриком?

– Неделю назад.

Главврач кивнул и нажал на кнопку спикерфона на телефоне.

– Мистер Питерс, пускай Эрика Делроя приведут в зал свиданий. С ним хочет увидеться брат.

Эрика ввели так, будто он был заключённым, а не пациентом. Даже на диван опустили силком, надавив на плечо. Он исподлобья смотрел на Никка, как на злейшего врага.