Колодезная пыль

Из трещин змейками лезла бурая пыль, летели осколки. Валентину, когда он подобрался ближе, захотелось заткнуть уши. Странное ощущение - звука не слышишь, но будто бы давит что-то на перепонки. Присмотревшись, Валентин подумал: "Не трещины, а разломы", - на секунду отвлёкся, ища опору, а когда снова поднял взгляд, не было ни разломов, ни трещин - бурое плотное облако. "Фах-хс!" - сказало облако басом, - "аш-шс!" - и плюнуло крошкой. По шиферу дождём затарахтели мелкие обломки. На миг Валентину показалось, что выдутое из пролома тёмное облако сейчас накроет его, но пыль отнесло восходящим потоком вверх, стих песчаный шорох - мелкий сор частью ссыпался, частью застрял между стеной и шифером, и в проём глянула квадратная пасть неизвестного науке зверя.

– Хорош!
– гнусаво прогундел зверь и убрал граммофонный раструб на гофрированной шее, вместо него выставив человеческое лицо в респираторе и круглых очках.

Слева, оттуда, куда уходила гофрированная шея чудовища, в пролом сунулся второй человек, одетый так же: в синем комбинезон и ботах, в таких же стрекозиных очках, и в таком же точно наморднике.

– Отойди, пускай дерьмо осядет, - гнусаво пробубнил он.
– Слышь, а мы этажом не ошиблись? Тут крыша.

Его напарник уложил голову страшного зверя себе под ноги, стащил каску, а намордник задрал на лоб, отчего стал похож на циклопа, и выглянул наружу.

– Хорош подкалывать, - отозвался он, шаря по шиферу взглядом, потом, заметив Валентина, раскрыл рот и с видом слегка обалделым спросил:

– Э! Мужик! Тут что у тебя, в натуре крыша?

– Вообще-то да, - с большим раздражением ответил Валентин Юрьевич, подумав: "Чёртовы строители, сначала проломят стену, потом обнаружат, что этажом ошиблись. Крышу мне изгадили".

– Здесь у меня крыша, и вы мне её изгадили. Поломали шифер.

– Шифер...
– растерянно повторил циклоп, почёсывая лоб под третьим глазом.
– А как же они в проекте зафигачили тут пожарный выход?

– Та говорю тебе, Михалыч, мы этажом ошиблись, - посмеиваясь, сказал его напарник, натягивая "глаз" на лоб.

– Пошёл ты. Сейчас гляну.

Он содрал с себя очки и намордник, то и другое сунул в каску и стал что-то искать во внутреннем кармане куртки.

– Какой у тебя здесь этаж?
– спросил напарник у Валентина.

– Второй. С половиной.

– Толян, - позвал Михалыч.
– Вот, смотри.

Он протянул напарнику обшарпанный грязный планшет и, тыча пальцем в экран, сказал:

– Ниша семь дробь сто сорок три написано. Видишь?

– Ну, вижу.

– А здесь что написано?
– Он отступил и указал вверх.

– Ну-у...
– неуверенно протянул строитель по имени Толя.

– Не "ну", а семь дробь сто сорок три. Я вчера, когда травилки здесь цепляли, тебе номер показывал?

– Ну, показывал.

– Так какого хрена ты мне опять мозги клепаешь? Разбирай трясучку, надо края отбить, пока не привезли раму и створы.

Валентин, на которого строители перестали обращать внимание, решил вмешаться.

– Э-э... Михалыч!
– позвал он.

– Чего?

– Вы можете объяснить, что вы здесь делаете?

– Что положено, то и делаем, - ответил Михалыч.
– Пожарный выход. Вчера наклеили травилки, сегодня, сам видишь, прошлись трясучкой, до обеда осталось отбить края. А после обеда будем ставить раму и створы. Если привезут. А ты что, против?

Последний вопрос, очевидно, был риторическим.

– Против. Мало того, что загадили крышу и поломали шифер, вы ещё зачем-то устроили пожарный выход ко мне на крышу.

– Не мы устроили. К проектантам вопрос. Видал, вот у меня в задании отметка против ниши семь дробь сорок три. Грамотный, читать умеешь? Вот и хорошо. Против он. Ты вообще кто?

– Хозяин этого дома.

– А нам пофиг, чего ты там хозяин. У нас задание: наклеить здесь травилки, пройтись трясучкой, отбить края и поставить дверь. Всё. Ну так и что, если на втором этаже пожарный выход? Выход этот для галочки. Скажи, зачем в "соточке" пожарный выход? Чему здесь гореть?

Подручный при этих словах почему то фыркнул, глядя на своего начальника снизу вверх, искоса. Пока Валентин раздумывал, стоит ли прямо сейчас закатить обоим скандал или устроить корриду проектантам, Толик покончил с трясучкой, выпрямился, и, как-то неловко помявшись, интимно спросил:

– Слышь, как тебя? Хозяин! У тебя здесь это... сортир человеческий имеется?

– Потерпишь, - холодно уронил слово Михалыч, производя какие-то манипуляции с планшетом.

– Ну зачем же, - сказал Валентин.
– Есть у меня туалет. Прохо... Только шифер на свесе слабый. Были бы сходни, тогда - отчего же, можно.

– Сходни?
– оживился Толик.
– Это в момент.

– Эй! Ты куда?
– окликнул Михалыч, но подручный убежал, громко топая ботами.

– А что, у вас там нет туалетов?
– рискнул спросить у Михалыча Валнетин.
– А, понимаю, сети ещё не подключены.

– Как же не подключены, когда дом уже сдан. Всё подключено. Слышишь, лифт загудел? Эти уже заселяются. Пчёлы, - Михалыч презрительно фыркнул, потом продолжил, - А туалетов нет ни одного. Пчёлам они ни к чему.

Валентин хотел спросить, при чём здесь пчёлы, но вернулся Толик, волоча огромную доску из какого-то композита - чёрную, рубчатую как подошва ботинка.

– Это что?
– удивился Михалыч.
– Где взял? А оно меня выдержит?

Толик суетился, пристраивал трап, отвечал коротко:

– Где-где... Спёр у этих, с пятого. Копыта убери. Выдержит. Прокладка от этой, как её. Нирванны. Пусти, я первый. Сил нет терпеть. Эй, хозяин! Показывай, где у тебя?

Валентин проследил, чтобы рабочие, выбираясь на крышу, не побили и без того искалеченный шифер, и повёл их за собою. Толик рвался вперёд, спрашивал: "Ну? Куда теперь! Давай! Слышь, как тебя? Не могу больше". Михалыч по крыше лез степенно, пыхтел: "Толян, а ты давай - в карман. Пчёлы, понимаешь? Нет туалетов, комнат нет. Как тебя звать? Валентин? Валёк, значит. Так вот, Валёк, с десятого этажа начиная... Ох, люк у тебя узковат, как бы мне не застрять. Да, так с десятого этажа начиная нету прихожих и кухонь. Ничего, кроме сот, нету".

– Ну! Где?
– нервно оглядываясь, спросил Толик, когда хозяин следом за ним спустился по складной чердачной лестнице.

Ключик указал нужную дверь.

– Свет ему включи.
– Михалыч хохотнул.
– Не то он тебе всё там отпескоструит. Пивом залился с рыбками. Человек-аквариум.

Строители оказались людьми компанейскими и симпатичными, на приглашение отобедать вместе с радостью согласились. Толик слетал наверх, притащил свой взнос в трапезу - двухлитровую бутыль пива, Ключик выставил кастрюлю сваренного утром рассольника, рагу и хлеб, лепта Михалыча была легковеснее прочих, но от этого не менее значимой - он за едою беспрестанно трепался: