Кольт 99 калибра

Он обернулся к Гораку:

– Адам, немедленно объясни мне, что случилось!

Видя, как Горак, вспотевший, краснея от натуги, пытается вытащить руку из вазы, Новак моментально догадался о причине происшедшего:

– Адам! Что у тебя в руке?

Горак покраснел ещё больше:

– Леденец, шеф.
– Ответил он хмуро.

– Какой леденец?

– Из той коробки, которую вы дали, шеф.

– Как он туда попал?

– Я учился подбрасывать и ловить, шеф, чтобы стать… уметь, так же ловко, как вы, а он стукнулся об мои зубы и улетел в вазу!

– Ты лжёшь!
– Завопил помощник антиквара и вновь бросился на Горака.

На этот раз его зубы достигли своей цели, и лицо Адама скривилось от боли. Из горла Перкаша непроизвольно вырвалось утробное рычание. Горак с силой рванул свою руку, чтобы освободиться от его мёртвой хватки, и сухонькое тело помощника антиквара, сбив с грохотом упавшие напольные часы, улетело под прилавок.

Дворакович нервно ходил по кабинету, бросая уничтожающие взгляды на стоящих у дверей Новака и Горака. Наконец, он остановился:

– Итак, Новак! Как всё произошло?

– Мы как никогда были близки к цели, пан комиссар! Но помощник антиквара оказался чрезвычайно нервным, невыдержанным человеком! Он без причины напал на моего помощника!

Дворакович остановился напротив Горака:

– Как мог Иштван Перкаш, который с трудом передвигается по лавке, наброситься на такого верзилу?

– Вероятнее всего, пан комиссар, он сделал это в состоянии аффекта!

– Хорошо, допустим!
– Комиссар сел за стол и принялся читать протокол.
– А это что? Сломаны напольные часы семнадцатого века!

– Он сам на них упал, пан комиссар!
– Виноватым голосом произнёс Горак.

– Да? А можете вы мне объяснить, куда делись четыре передних зуба пана Перкаша?

– Вот они!
– Горак полез в карман брюк, но, увидев лицо Новака, вытащил руку и вновь виновато опустил глаза.

– Горак! – Взорвался Дворакович. – Вы ещё позволяете себе шуточки в моём кабинете?! Выйдите вон!

– Слушаюсь, пан комиссар!
– Буркнул Горак и вышел, закрыв за собой дверь.

– Новак! Сколько уже дней вы ведёте расследование?
– Дворакович упёрся взглядом в инспектора.

– Три дня, пан комиссар!

– Почему до сих пор нет ни одного ареста?!
– Новак раздражённо закрыл папку на столе и встал.
– Вы ждёте когда алмаз исчезнет навсегда?!

– Пан комиссар!
– Новак понял,что сейчас его звёздный час.
– Если бы не этот идиот антиквар, я бы сейчас схватил адвоката, который должен обладать ценнейшей для нас информацией! Я иду по следу! Я на пятки наступаю Багневскому и его банде!

– И каковы шансы найти алмаз?
– Смягчился Дворакович.

– Как никогда, пан комиссар!

Горак вёл “Шкоду”, инспектор обратил внимание на тёмно-синие пятна, обильно покрывающие его правую руку, лежащую на руле.

– Что с твоей рукой, Адам?
– Спросил он.

– Марек.
– Скривившись, нехотя ответил тот.

– Что случилось?

– Я выходил из квартиры, открыл дверь и увидел маленького плюшевого медведя на своём коврике. Поднял его и - вот!

Новак покачал головой и закурил. “Шкода” остановилась перед высоким зданием с мраморной лестницей. Новак вышел из машины и взглянул на привинченную рядом с высокой двустворчатой дверью мраморную доску с надписью “Больница Святого Иоанна”.

Сыщики вышли из лифта и остановились, глядя на номера палат. Горак обратился к идущей по коридору медсестре:

– Доброго дня, пани! Скажите пожалуйста, это третий этаж?

– Нет, пан, к сожалению, вы ошиблись!
– Улыбнулась девушка.
– Этот этаж – четвёртый!

– А где третий? – Горак недоумённо смотрел на неё.

– Он ниже!
– Пожала плечами медсестра и поспешила дальше.

Сыщики спустились ниже этажом и подошли к дежурной.

– Скажите, пани, в какой палате лежит Хонза Живоч? Он адвокат!

– Вы родственники?
– С подозрением посмотрела на них медсестра.

– Мы вместе работаем!
– Ответил инспектор.

– Вам придётся немного подождать, я позову доктора!
– Дежурная ушла по коридору.

Спустя несколько минут она вернулась. Вместе с ней пришёл врач, полный черноволосый мужчина с одышкой, в белом халате и очках с толстой оправой. Внимательно посмотрев на сыщиков, он спросил:

– Вы пришли к пану Живочу? Я его лечащий врач!

Протянув руку, он представился:

– Доктор Йозеф Смишко! С кем имею честь?

– Мы сослуживцы пана Живоча! Мы можем к нему пройти?
– Деловито поинтересовался инспектор.

Доктор ещё раз с серьёзным видом взглянул на них и ответил:

– Боюсь, что панам не удастся сегодня увидеть больного. Его состояние исключает всякие свидания.

– А что с ним доктор?

– Перелом корпус мандибула!

– Прошу прощения, доктор, не могли бы вы уточнить, что это?

– Извините, панове, сообщить большего я вам не могу по просьбе пациента! Как только станут возможны свидания с ним, вы всё узнаете у него сами. Если у вас всё, панове, я с вашего позволения, откланяюсь! Много работы!

– Одну минуту, пан доктор!
– Новак достал удостоверение и негромко обратился к врачу.
– Нам очень нужен адрес некоего Симона Грждецкого. Пан Живоч не так давно общался с ним. Попросите его написать для нас адрес Грждецкого, и мы удалимся.

– Хорошо, пан инспектор, я сделаю, что смогу!
– Пообещал доктор.

“Шкода” осторожно ехала по улице, среди небольших домиков с черепичными крышами. По дороге бродили куры, разбегаясь из-под колёс машины, издалека доносилось гусиное гоготание, из домовых пристроек слышались звуки, издаваемые домашними животными. Ковач, сидящий на заднем сиденье, держал у лица платок и внимательно смотрел вокруг.

– Так что тебе сказал твой знакомый?
– Поинтересовался Новак.

– Он сказал, пан инспектор, - ответил Ковач, отняв платок от лица, - что старый Симон перед своей смертью задолжал большую сумму Мареку Радучевскому.

– Кто такой Радучевский?

– Известный контрабандист.
– Вздохнул Ковач.

– Что общего может быть у крестьянина и контрабандиста?
– Удивился Горак.

– Покойный Симон Грждецкий был нечист на руку! Достаточно сказать, что он скупал самогон у людей в округе, и продавал его Радучевскому, а тот уже делал из него всё, что душа пожелает! И это далеко не всё!