Комедия положений

Действительно, сегодня уже третий день, как мы в Долгой деревне. Погода в воскресение была чудесной. После завтрака Женя (Гришко, дв. брат Алешки) нас на озеро. Мы купались, вода теплая. Мы накатались на машине, побывали на покосе, немного покосили и пособирали земляники. Потом заехали в сад, наелись гороху, малины, земляники, смородины.

На обратном пути на проселочной дороге согнали тетерку. Она залетела в ближайший куст. Я кинулся с фотоаппаратом заснять её, но она так запряталась, что мы больше её не видели. Вечером мы с Женей перебрали велосипед и теперь Сережке раздолье. Иногда мы катаемся на нем и вдвоем. (Интересно мне, кто кого катал?)

Вчера с самого утра шел дождь, и мы целый день просидели дома. Сегодня утро, дождь моросит чуть-чуть и мы надеемся вырваться. Детей дома нет. Двое младших в Кыну, а старший Алешка - человек занятой - у него практика на заводе, девушка и магнитофон.

Валя (жена Жени) в больнице с воспалением легких. А на субботу и воскресение она сбегала оттуда.

До свидания ваш Алексей.24.07.84 г.

И еще одно письмо, попозже.

Здравствуй дорогая мама! Мы выехали из Долгодеревенского и поехали через Свердловск.

На этих двух строчках запал моего десятилетнего сына закончился и письмо продолжил Алексей.

Сегодня нашему сыну исполняется 10 лет. Может он покапризничать? По его мнению, может.

А из Долгодеревенского мы выехали неделю назад. Погода была чудесная, светило солнце, дорога сухая и гладкая. Пейзаж менялся по мере продвижения на север.

Поля с березовыми перелесками, среди которых просвечивали озера и пруды сменились сосновыми лесами.

На подъезде к Свердловску идет строительство дороги и вот там-то и лопнуло заднее колесо. Женя быстренько его заменил. Да и спешить было необходимо, поскольку мы остановились посреди дороги. Слева и справа неслись автомобили, нещадно пыля. За этой пылью не видно было даже леса по краям дороги. Свердловск мы проехали краем и направились к г. Первоуральску.

Перед городом сделали привал у ключика, пообедали. А мы с Сережей поднялись на перевал и сфотографировались у обелиска Европа-Азия.

После Первоуральска сосновый лес смешался с еловым. К пяти часам мы приехали в Новоуткинск. Пообедали все у Саши (второй брат Гришко) вечером я отвез Женю и Валю на станцию. Они поехали в Кын за детьми. В тот же день вечером начался дождь, который шел сутки. Сережи (один сын Саши, второй наш) сидели весь день дома и играли.

В воскресение мы с Сашей работали у него в саду, делали яму. Умаялся я изрядно. Наш Сережка катался в один день на двух мотоциклах. В понедельник мы отправились в Кын. После завтрака, а потом еще в течение двух дней ходили за грибами. После обеда мы обычно отдыхали и паслись в огороде. У Сережи была еще одна игрушка - котенок.

Вчера мы приехали в Лысьву. Прошлись по городу, купили Сереже подарок ко дню рождения, а также ему ботинки и мне кроссовки.

Сегодня с утра сходили в баню, а теперь пируем. Выпили уже полбутылки мандаринового напитка и пьем второй литр бабушкиного компота.

Собираемся гулять по городу. Погода не жаркая. Облачность переменная.

До свидания, целуем вас обеих с Катей. Ваши Алексей и Сергей. И бабушка Люба. 3.08.84 г.

Через неделю Катенька проводила меня до больницы. Мы тащились вместе с тазом, который был необходим для послеоперационных процедур. Дочка вернулась домой одна.

Время было четверг, а в субботу утром приезжали Алешка с Сережкой из Лысьвы, и Катеньке оставалось прожить одной один день и две ночи.

В больнице я встретила Люду Фиалковскую, с которой вместе когда-то жила в общаге в Пущино. Она была после операции и очень меня подбадривала. Первую ночь я провела в коридоре, а потом меня уложили к ней в палату.

В воскресение ко мне приехало всё мое семейство, отдохнувший загорелый муж и сын, и дочка.

Этот вечер был накануне операции, в понедельник меня должны были резать, я боялась предстоящего и была рассеяна.

Чуткий сынок заметил это и всё повторял мне:

– Ну что ты мама, ты же не умрешь, у тебя операция несложная.

И мне казалось, это он себя уговаривал, что всё будет в порядке, не остается он без матери, а не меня успокаивал.

Я, во всяком случае, не помню никакого страха смерти, просто ожидания боли и мучений всяких.

Когда мне приходилось идти на мероприятие, требующее затрат моральных и нервных сил, я всегда себе при этом говорила: "не на операцию иду и после буду точно такая же как и до, с такими руками и ногами". А вот сейчас и непонятно было, какая я буду.

Наутро женщины, товарки по палате, пытались развлечь меня разговорами, но я смотрела в потолок и молчала.

Около двенадцати мне сделали укол транквилизатора или еще чего-то, дрожь страха прекратилась, и я, как автомат, послушно делала то, что мне говорили. Голоса мед сестер доносились как сквозь вату, и слова осознавались не сразу, а через несколько секунд после их звучания.

Операция длилась минут 15. Слышно было, как хирург щелкал ножницами. К концу операции мне стало нехорошо, я заметалась, мне пощупали пульс, и как сквозь вату я слышала, что всё в порядке, нужно потерпеть.

Потом попросили встать и перейти на каталку.

"И как я встану, когда я сплю?" думала я, но послушно шевелила ногами, переваливалась со стола на каталку, потом на кровать, на которой до конца дня в полудреме металась, было не столько больно, сколько как-то страшно от того, что меня резали, и хотя всё закончилось, страх не проходил. Каждые три часа кололи обезболивающее, и снотворное, но меня эти уколы плохо брали, я не спала и не бодрствовала, а пребывала в промежуточном состоянии просыпания. Смутные тени мелькали возле кровати, на губах я чувствовала влагу. Я осознавала, что мне дают пососать ложечку с мокрой марлей, приготовленную заранее и стоящую на столе.

Пить было нельзя, питье могло вызвать рвоту.

Вечером я очнулась настолько, что смогла разговаривать, и опытные женщины сказали мне, что уколы меня плохо брали, большинство людей спокойно спят, а я нет, всё время билась.

На другое утро была болезненная первая перевязка, а потом, всё, с той поры таких болей, какие я терпела почти пятнадцать лет, не стало.

Потом у меня начался цистит, потом обострился гастрит от таблеток, которые я принимала от цистита, в общем, конец света.

Меня навещали, было лето, теплый сентябрь, приезжали Иринка, Алешка, дети, коллеги Ольга и Рая, работавшие со мной в одной лаборатории. Все тащили мне еду в виде вареных овощей, а здешнюю еду я не могла есть.

Несмотря на все перечисленные напасти, раны на мне заживали хорошо, и Анатолий Иванович, наш врач, решил меня выписать в срок, как положено, чтобы я дома ела, что привыкла.

Хирурги больницы были умелые, кругом всё мыли и стерилизовали, но такую пропасть тараканов, как там, я не видела никогда в жизни. Всюду лезли эти тараканы, бегали, шуршали по тумбочке ночью. Однажды я отвернула край матраса и там, по внутренней стороне бегали толпы тараканов, просто кишели. Я лежала и старалась, как могла, не думать об этих насекомых, делящих со мной ложе.