Комедия положений

– В пятом классе я в первый раз пригласила Наташку к нам, ты, мама, всё путаешь, - сказала мне дочь, прочитав предыдущие главы.

В пятом, так в пятом, но вот мне вспомнилось иначе, и хотя я не сомневаюсь в правоте дочери, но для наглядности процесса воспоминаний, оставлю всё так, как написала.

В седьмом классе Катя бегала по многим кружкам, "умелые руки", "театральный" при "Маяке", одном из домов культуры в нашем городе, а в конце года сдала экзамены в заочную физтеховскую физмат школу, объявления о приеме в которую вывесили в коридоре её школы.

Так что с сентября 84-ого года Катя училась сразу в трех школах параллельно.

Вечерами она возвращалась поздно, и Алешка ходил её встречать на Водники, мы беспокоились, как она одна в потемках будет ходить мимо кустов.

Правда, сейчас было спокойно, не так, как в 82-ом году, когда в Долгопрудном орудовал какой-то маньяк, воровавший и убивавший маленьких детей семи-восьми лет.

Заманивал их в подъезды, когда они возвращались из школы. И на родительском собрании в седьмой школе нас попросили встречать детей после второй смены, и я ходила, и свекровь тоже, встречали Сергушонка полседьмого вечера зимой 82-83 годов.

А однажды я вернулась домой, маленький Сережка был один, то ли их отпустили раньше, то ли он болел и не ходил в школу, только он подпер входную дверь стулом и долго разбирал баррикаду, когда я пришла.

– Сережка Акингинов столкнулся с маньяком в нашем лифте, - рассказал мне сын, - но тому не удалось Сережку захватить, он дал ему ножом в бок, а потом мы смотрели, как он выбежал из нашего подъезда.

– Сережка? Справился с взрослым человеком?

Акингинов был ростом с меня и сильный мальчик. Когда они гуляли вместе с моим заморышем, интересно было на них смотреть: мой всё время без умолку говорил, а Акингинов шел рядом и молчал, а потом брал товарища одной рукой, нес его некоторое время на боку, и через несколько шагов бросал обратно на землю. При этом мой сын не замолкал ни на минуту.

Но всё же справится с взрослым человеком??....

– Ну ладно, Акингинов еще не то выдумает, забыл, как он тебе рассказывал, что в Африке побывал, десантом выбрасывался?

Сергей задумался.

А к весне 83-его года прошел слух, что маньяка поймали, выследила его милиция, и Сережка стал возвращаться домой один.

Но вернемся в 1984 год.

Я сижу в коридоре на калошнице и плачу, тихими крупными слезами орошаю немытый пол прихожей. Время полдевятого вечера. Я только что вернулась домой с Калужской, жутко устала, хочу есть, ну просто умираю, так кушать хочется, а в доме хоть шаром покати, разве что хлеб есть, но как раз если я поем хлеб, то он во мне застрянет. А всё, что я приготовила, домочадцы съели.

– Мне всего и еды-то надо пару вареных картофелин, - всхлипываю я, - ты, Алешка, с семи часов дома, поел, ну мог бы подумать о жене и сварить и ей что-нибудь. Ты когда-нибудь приходил с работы домой, чтобы я хоть чего-нибудь да не приготовила, всегда, все годы, а когда я позже прихожу, обо мне, значит, заботиться не надо? Я не человек?

Алексей в спешке чистит картошку.

– Сейчас, Зоинька, подожди минутку, всё быстро сварится.

Я замолкаю, но плакать еще некоторое время продолжаю. Мне обидно, что я отношусь к свои домашним лучше, чем они ко мне.

Я не всегда езжу на работу в те три дня, когда я откомандирована. Иногда я сижу в институте на Калужской до восьми часов вечера и успеваю не только прощелкать на ускорителе свои растворы, но и прорисовать пленки, и тогда мне не надо ехать туда на другой день.

В один из таких затяжных рабочих дней, в потемках, я выхожу из института. Как всегда, когда я устану или просто задумаюсь, я иду, опустив голову, дохожу до выходных дверей и пытаюсь открыть одну створку. Дверь не поддается. Я дергаю её всё сильней и сильней, мне становится страшно, я смотрю на ручку и пытаюсь понять, что случилось, не заперта ли дверь, и где мне теперь искать вахтеров, чтобы они мне открыли, так как будка вахтера пуста, я расписалась и просто положила ключи на журнал.

Всматриваясь, я вижу, что между дверью и косяком сияет пустая щель, значит дверь не заперта, я дергаю её уже изо всех сил и поднимаю глаза.

Прямо на уровне моего лица огромными буквами не менее 10 см высотой красуется надпись: "От себя".

И я воровато оглядываюсь. Никто не присутствовал, не наблюдал, как я крушу дверь, несмотря на надпись, которую лишь слепой не заметит.

Но никого нет. Я толкаю дверь и выхожу на улицу. Ну, ничего, наверное, раз надпись сделали такими буквами, не одна я стукнутая, успокаиваю я себя, и вспоминаю похожую ситуацию из кинофильма "Кавказская пленница", когда Шурик в сумасшедшем доме пытается открыть дверь в кабинет врача.

На другой день, я сижу дома и обсчитываю результаты. В моей лаборатории в НИОПиКе может кому-то приспичить, и они начнут меня проверять, звонить на Калужскую, поэтому, я старательно внушаю окружающим, что я во вторник, среду и четверг, всегда здесь, только куда-то вышла: или в темной комнате пленки заправляю, или на ускорителе и подойти ну никак не могу, была вот только что, да вся вышла. У Пикаева работали химики, в основном женщины, но теперь, к старости (Пикаеву было тогда столько же, сколько мне сейчас, чуть меньше) он устал от вечных домашних проблем женщин, отвлекающих их от работы, и стал тяготеть к молодым мужчинам, в результате в его коллективе было много молодых ребят после института и женщин после тридцати. В основном молодежь брала телефонные трубки, и их я и упрашивала.

– Особенно мужским голосам правды не говорите, всё начальство у нас в НИОПиКе - мужчины, - добавляла я.

И всё шло тихо и мирно, никто меня не искал, пока вдруг не случилось так, что я срочно понадобилась Алешке в тот день, когда я самым честным образом была в НИОПиКе.

Думаю, что я стала нужна мужу посредине рабочего дня по простой причине: давали, наверное, заказ продуктовый, и Алешка не мог сам решить, нужен он нам, или нет, и пытался проконсультироваться со мной.

Звонит на Калужскую, а там трубку снял Андрей Гоголев, приятель и однокурсник Валеры Чудакова.

Серьезный Андрей действовал согласно данным мной инструкциям:

Мол, мелькала тут такая утром, но сейчас найти не представляется возможным, вышла и испарилась, и где искать меня, он не знает, да и не будет, некогда ему.

Алешка потом мне рассказывал:

– Чувствую я, что он темнит, и чтобы прояснить ситуацию, объясняю, что муж, мол, звонит.

После того, как Алешка сознался, что он супругу потерял, стало совсем плохо.

В пересказе Андрея, у которого были в тот момент большие нелады с женой, окончившиеся разводом, это звучало так:

– Как только я услышал, что тебя муж разыскивает, а ты неизвестно вообще где, понял, что надо стоять насмерть, а то еще по моей вине брак распадется, нет, этого я не мог допустить.

Так и остались мы без заказа.

Несчастье всегда ждешь от телеграмм, а тут пришло письмо от мамы с черной вестью:

Бабушка умирала в городской больнице.

На ноябрьские праздники в Батуми разразилась жуткая гроза, какие бывают только на юге. Кажется, что полыхает всё небо, разряды идут один за одним, экранируются горами, усиливаются, эхо грома не успевает умолкнуть, как следует новая вспышка, потом черный непроницаемый мрак и новая волна грохота. Дом трясется, и мерещится, камни с гор обрушиваются на город.