Комедия положений

Общее состояние Сережки улучшалось, хотя субфебрильная температура держалась, но всё же не сравнить с декабрем, когда сын одиноко лежал пластом в темной комнате, даже света не хотел зажечь. Сейчас мальчишка оживился, лучше ел и снова интересовался окружающим миром.

Я созвонилась с Аликом Гваришвили, и Алешка отвез Сережку к нему в институт, сделать снимок на хорошей аппаратуре. Снимок показал кисту.

– Ты не пугайся так, ничего страшного нет, должно со временем всё рассосаться. Через пару месяцев, сделаем повторный снимок, - сказал мне Алик.

Но я тряслась от страха, и держала ребенка дома.

Сережка сильно скучал, и попросил меня научить его вязать крючком.

Мальчишеские пальцы плохо справлялись, но у Сережи была бездна времени, и постепенно он освоил крючок. Тогда Сергей и связал знаменитую красную жилетку для мишки, того самого мишки, который был подарен трехлетней Кате дедом Карлом.

Года три-четыре назад моя внучка Соня, вторая Катина дочь, доконала этого медведя, он разодрался, и из него посыпались опилки. Пришлось медведя выбросить, а жилетку сохранить и переодеть на льва. Не в каждой семье найдется вещь, связанная 11 летним мальчиком.

Встретила на улице Симонову, пожаловалась ей на состояние Сережки.

– Может он в школу ходить не хочет, вот у него и температура?

– Нет, - решительно ответила я, но задумалась.

Вечером подсела к сыну на диван:

– Сережа, ты любишь ходить в школу?

– Я что, по твоему, псих ненормальный?
– вопросом на вопрос ответил Сережка.

Но всё же температурил он не потому, что не хотел в школу.

Знакомая женщина, Нина Кузнецова по дороге на электричку спросила меня, в каком классе учится у меня сын.

Я стала мучительно припоминать, в каком классе учится Сережа.

Обремененная его здоровьем, Катиной учебой в новой школе в девятом трудном классе, я не смогла ответить на вопрос, в каком классе учится мой младший сын.

– В шестом, - задумчиво протянула я.
– Ах, нет, в пятом еще.

Надо было видеть, какими глазами посмотрела на меня Нина, у которой был единственный сын.

– Понимаешь, - оправдывалась я, - везде валяются эти учебники за 5-6 класс, и еще Катины за 9, которые в перевернутом виде тоже идут за 6, вот я и ошиблась.

Но такая ошибка характеризует мое отношение к учебе сына, мне в то время было на нее совершенно наплевать.

По русскому мы просили его писать упражнения по мере сил, а по математике я пару раз подошла, чтобы что-то объяснить, но Сережка ни в каких объяснениях не нуждался, казалось, он родился со знанием всего того, что я собиралась ему рассказать.

Сейчас я держу в руках самодельную игрушку, куклу перчатку, изображающую зебру и вспоминаю, с чего же всё началось.

Зебру я недавно ремонтировала, голова, сшитая из моей полосатой блузки, отвалилась, и я её пришила. А рукавичка у зебры серая. Сшита рукавичка из моего старого плаща, и моя рука взрослой женщины туда не помещается: шил этот персонаж кукольного театра Сережка, мерил на свою мелкую ручонку.

А начиналось всё с рыжей кошки-перчатки, подаренной Кате кем-то из моих знакомых.

Дети стали играть с ней, кошка здоровалась и разговаривала. Дальше больше, Катя придумала ставить кукольный спектакль, и они начали шить кукол из тряпок. Был ежик, собака, еще что-то, волк должен был быть, так как помню волка по тексту пьес, которые были написаны. Но первые пьесы, поставленные Катериной, были устные, текст придумывался, а потом подправлялся во время действия.

Опять стаскивались на пол диванные подушки, ставились на ребро, натягивались покрывала, по краю покрывала бегали кукольные персонажи, которые водили Катя с Сережей, спрятанные за покрывалом.

Первый же спектакль, зрителями которого были мы с Лешкой и которая-то из бабушек, раззадорил детей, они стали наперебой шить игрушки, резать одежду, а потом вдруг Сережка начала писать пьесы.

Как жаль, что от всего сохранилась только маленькая зебра. Тетрадки с пьесами были сданы моими детьми в макулатуру, когда начался этот макулатурный бум: возможность после сдачи двадцати кг купить "Женщину в белом " или "Три мушкетера ".

В общем, тетрадок не осталось, но кое-то из прочитанного врезалось в память:

"Действие первое, явление первое, дом кошки.

Входит собака.

– Привет.

– Привет.

– Чаю хочешь?

Кошка ставит чайник на плиту.

– Нет, не хочу. Пойдем скорее, там змей напал на мышку.

– Пойдем.

Кошка выключает чайник, они уходят.

Действие первое, явление второе.

Опушка леса ".

И так две тетрадки. Действие развивалось в лесу. Сначала врагом был волк, но после упорной борьбы он перевоспитался, признал свои ошибки и присоединился к дружному коллективу мышей, кошек и собак. Однако без врага нет действия, маленький автор это понимал, и был создан новый враг, коварный змей.

Вообще, Сережины пьесы представляли собой замечательную пародию на мультики, которые они смотрели: этакая смесь сентиментальности сюсюкающих зверюшек с борьбой за освобождение трудящихся масс.

Писал он эти пьесы на кухне по ночам. Зимой часто гостил кто-нибудь из бабушек, и Сережка спал в комнате не один, свет тушили, и драматург вынужден был стряпать свои произведения на кухне.

Вечерами, лежа в постели, мы слушали, как Сережка топает на кухню.

"Наш Бальзак", - вздыхал Алешка, поудобней устраиваясь на подушке.

Так и прошла эта часть года до лета, в постоянных заботах о здоровье пишущего сына.

С приходом тепла кашель сдался, и сын последнюю четверть нормально ходил в школу.

К весне приехала мама, повидаться, подлечиться, отмыться. Ходить в баню ей было тяжело, а мыться в ванной на кухне не очень удобно, воду приходилось греть на газу, ну и какое это мытье?

Вот и ездила в Москву из Батуми помыться.

Совершенно безумная учительница по истории в Катиной новой школе заставляла их переписывать учебник истории, так как, видите ли, теперь учебники сдаются, и к выпускным экзаменам не будет учебника. Загруженная еще учебой в художественной школе, Катя переписывала этот учебник по ночам, сидела, корпела над тетрадкой до 11 часов и позже.

Увидев свет, выбивающийся из-под двери дочкиной комнатки в двенадцатом часу ночи, я прошла к ней и застала за перепиской очередного съезда партии. Я выдернула книжку из рук Кати и потребовала, что бы она немедленно ложилась спать. Дочка подняла на меня усталое личико с запавшими от недосыпа глазами, и заплакала. Сквозь слезы она объяснила мне, почему Морковь (прозвище учительницы Морковиной) заставляет их это делать.

– Доченька, я обещаю тебе, даю честное слово, я возьму в НИОПиКе в библиотеке историю партии, там будет всё, что нужно и даже лишнее. Не надо заниматься ерундой, плюнь на Морковь, здоровье дороже.