Комедия положений

Как только собирается больше 2-х человек из бывшего 11 "А", то шум, хоть уши затыкай. Мы с Оксаной оргкомитет.

Вода в море теплая, 22 градуса.

Катя, как ты, как твои дела?

Как вы отдыхаете от нас? Не поздравила бабушку с днем рождения. Нехорошо.

Мама меня поедом ест, что бросила девочку (оставила с родным отцом). Льет горькие слезы. А тут как назло, нет от вас писем.

К маме на день рождения пришел кот-крысолов. Постучался и сказал:

Здравствуйте, если вы меня пустите в дом, то я в благодарность поймаю вам мышь.

Но мышки не оказалось, и кот поел, сказал: желаю счастья, и удалился. Приходил Витя Когна, мы гуляли по городу, а вчера он меня не застал.

Рынок дорогой, очень кусается. Правда, в этом году урожай персиков. Так что едим персики и сливы и этим спасаемся от неприятностей. Сергей съел банку шпрот и банку сгущенки за сутки, хотя мама покупает мясо и готовит из него.

Целую вас крепко.

Скучаю. Мама и Зоя.

Вскоре мы получили Катино письмо, но оно не было ответом на наше, письма ушли навстречу друг другу.

Здравствуй, мама! Напишите подробно, как вы доехали, как дошли, и как происходила твоя встреча с одноклассниками. Вы не прислали ни письма ни телеграммы (во всяком случае мы не получили) все знакомые спрашивают, как вы там поживаете, а мы с папой в ответ только пожимаем плечами и улыбаемся. У нас всё хорошо, просто замечательно. В 9 школу меня перевели тихо, документы отдавала секретарша, и директор, по моему, даже и не знает, а уж про Таисию Петровну говорить нечего - она в полнейшем неведении уехала в деревню. На работу меня взяли на полную ставку с окладом 90 рублей, а т.к. мне нет 16 лет, то для меня полная ставка - всего 4 часа. Я печатаю на машинке, но успехи очень слабые, за два дня работы я не напечатала даже одной справки, зато перепортила кучу бумаги, а сегодня мне надоело печатать и когда Евгения Петровна вышла куда-то, я развлекалась тем, что выбила на машинке узор из буквы "Х".

Обедаю в "Пекине", езжу вместе с Раисой (Раей Галкиной, которая к тому времени перешла работать секретарем в парткабинет и ездила из нашего дома каждый божий день в Москву вместе с Катей, за которой я негласно попросила её присматривать, мало ли какие ситуации могли возникнуть в электричках). На Белорусском вокзале встретились мы сегодня с Ольгой (Олей Чуняевой, впоследствии Зотовой, работала в нашей лаборатории после института, а потом ушла в аспирантуру НИОПиКа), она такая нарядная, просто дама какая-то, мы с Раисой просто мышки против нее, но Рая тоже собралась нарядится во что-то из ряда вон... Они всю дорогу болтали про какие-то шляпы, Ольга даже шьет какую-то.

А в выходные мы с папкой ездили в Загорск.

Вот приедете, я вам всё расскажу и покажу (мы купили открытки, папа фотографировал, и я рисовала).

Потрясающая архитектура, представляешь, здание длиной 70 м, а шириной 30 и ни одного опорного столба, и хоть бы что, двести лет стоит. Мы пристроились к одной экскурсии и нам рассказали об этом монастыре, о его действующей части (там живет 70 монахов) и о духовной семинарии. А еще мы посетили действующую Троицкую церковь, видели иконостас работы Андрея Рублева.

Привет Сережке.

Катя.

В 1979 году я перевела Катеринку из 9-ой, сильной школы, в седьмую, слабую и довольно хулиганистую. У нас из-за младшего, Сережки, отнимающего много сил, не было тогда возможности водить девочку каждый день в школу, а седьмая была рядом. Когда дочка подросла и Сережка закончил первый класс, мы с Катей сделали попытку перевести её обратно в девятую школу.

Мне не нравились две вещи: что Катя без особых усилий самая лучшая ученица в классе, и что мальчишки в седьмой школе привычно матерились при девочках. Я мучилась угрызениями совести: перевела девочку из хорошей школы в слабую из-за младшего сына, принесла её в жертву обстоятельствам.

– У нас школа переполнена, - сказала мне директор.
– Сходите в 6 "Б" класс (бывший Катин), узнайте, сколько там народу, если 41 человек, то я её возьму, а если 42, то куда 43-его посадить? Придется детям сидеть по трое.

Детей оказалось 42 человека, и я ушла.

В конце восьмого класса я разговорилась с Алевтиной Коршуновой, соседкой с девятого этажа из четырехкомнатной квартиры. её мужа, Коршунова, я знала по НИОПиКу.

Коршунова работала учителем географии в девятой школе, девятые классы переформировали, и в одном из трех классов, она была классной руководительницей и взяла Катеринку к себе в класс.

В сентябре, после первых же уроков Катя поделилась своими впечатлениями со мной:

– Мама, знаешь, в том классе при сложном вопросе поднимала только я руку, и то не всегда, а тут сразу шесть-семь человек знают ответ!

В этот раз из Батуми мы с Сережкой улетели на самолете, первый раз с 1978 года, когда я с Сережкой же летела из Кабардинки и у меня кровили уши.

Я заложила за щеку валидол и дремала все три часа полета, а Сережка беседовал с окружающими.

При посадке сильно заложило уши, и у Сережки тоже. Но таких болезненных ощущений, как тогда, когда мы летели на маленьком самолете, не было.

Катя и Алешка встречали нас вдвоем: чувствовалось, что соскучились. Мы доехали на автобусе до аэровокзала и оттуда взяли такси, Сережка всю дорогу в автобусе хватался за уши.

Когда Сережка вышел из такси возле дома, то увидел Димку Кобякина и стал спрашивать нас, нельзя ли ему погулять. Вот и верь после этого детям. Такси стоило почти столько же, сколько билет до Батуми.

Привет, ба!

Извини, что долго не писала: я просто ждала, пока события немного накопятся. Работать мне понравилось, только под конец устала. На работе я перебирала и подклеивала и подписывала дела незащитившихся бездельников-аспирантов, а еще пила два раза за 4 часа чай и слушала, как Евгения Петровна (это моя начальница) проклинала своих аспирантов и хвалила их руководителей. В общем, я там трудилась в поте лица: перебрала протоколы кандидатских экзаменов с 1938 года. Но под конец работы всё-таки не хватило, и последние две недели я читала на работе Тургенева. Ездить было на мой взгляд не очень далеко: метро площадь Маяковского. Я гуляла по Садовому и по Малой Бронной, была на Пионерских (а во времена Булгакова - Патриарших ) прудах. Там очень красиво, и я всё старалась найти скамейку, на которой в свое время сиживали Берлиоз и Иван Бездомный и где с ними Воланд. Скамейку-то мне показала Евгения Петровна, а вот где там раньше ходил трамвай установить не удалось.

Кстати, у Евгении Петровны есть один очень занудный аспирант, по фамилии Поплавский, так я всё предлагала выгнать этого аспиранта, дав ему по шее жареной курицей.

Ну, да что-то я совсем про всякую чепуху заболталась. А Сережка - это, право слово, какой-то невезучий: ты уже, наверное, знаешь, как у него болело ухо после перелета, а недавно он бегал по саду, напоролся на ветку, повредил себе роговицу и получил кровоизлияние на сетчатку, а после того как это у нео прошло, он так повернул голову, что свернул себе шею и три дня выл от боли. Но теперь, слава богу, у него всё прошло. Тьфу, тьфу, тьфу.

В тот день Сережка гонял по саду с Димкой Кобякиным. Вернулся домой неожиданно рано, я толлько еще вернулась с работы. На глазу кровавая маленькая рана.

– Не увернулся от ветки. Бежал и напоролся, - объяснил мне сын.

Было уже поздно, глазной в Долгопрудном не работал, я позвонила в скорую, и мне сообщили адрес в Москве, куда надо направляться в случае травмы глаза. Алешка уехал с сыном, я только наложила мягкую повязку, глаз у Сережи болел.

Вернулись они поздно вечером. Оказалось, поврежден глаз сильно, и хотели даже оставить Сережку в стационаре, но Сережа отказался. Ему оказали первую помощь, закапали какие капли, сделали укол от столбняка и они вернулись уже в двенадцатом часу.