Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

¹³Без службы, без жены, без дел.Т. е. без государственной должности в армии или на гражданской службе; без семьи; без каких-либо занятий в частной или профессиональной области.

XIII

Имъ овладло безпокойство, Охота къ перемн мстъ (Весьма мучительное свойство,   ⁴  Немногихъ добровольный крестъ). Оставилъ онъ свое селенье, Лсовъ и нивъ уединенье, Гд окровавленная тнь   ⁸  Ему являлась каждый день, И началъ странствія безъ цли Доступный чувству одному; И путешествія ему, ¹²  Какъ все на свт, надоли; Онъ возвратился и попалъ, Какъ Чацкій, съ корабля на балъ.

¹Им овладело беспокойство.Галлицизм; ср. «Замогильные записки» Шатобриана, запись 1838 г. по случаю кончины герцога Энгиенского (изд. Левайан, ч. II, кн. IV, гл. 2): «…Мною овладевает… беспокойство, побудившее меня переменить климат».

См. также: Мария Эджуорт, «Скука», гл. 1: «…неприязнь к месту, где я нахожусь… детская страсть к перемене мест».

²к перемене мест.Тот же галлицизм («changement de lieu») встречается у Грибоедова в «Горе от ума», дейст. IV, строки 477–79:

Тех чувств… Которые во мне ни даль не охладила, Ни развлечения, ни перемена мест.

Любопытна перекличка с тем местом в главе Второй, XX, 8–14, где говорится о постоянстве Ленского, которого не переменила

Ни охлаждающая даль, Ни долгие лета разлуки…

¹⁰Доступный чувству одному.Загадочная строка. Знавший только одно чувство (скуки, угрызений совести) или ведомый одним только чувством (не рассудком)? И то, и другое довольно невнятно.

¹⁴ с корабля на бал.Подразумевается приезд Чацкого в дейст. 1, явл. VII «Горя от ума» Грибоедова. Чацкий нежданно появляется зимним утром 1819 г. в московском доме Фамусова после того, как провел три года где-то в далеких краях (дейст. 1, строка 449). Он проехал на лошадях больше семисот верст (свыше четырехсот миль) за сорок пять часов (строка 303), нигде не останавливаясь, т. е. ехал на перекладных. Очевидно, речь идет о пути из С.-Петербурга в Москву. Через Петербург он вернулся из-за границы, вероятно, с вод (с курорта в Германии? Замечание Лизы (строка 277) может быть понято так, что в начале путешествия он поправлял здоровье на Кавказе). Похоже, он побывал во Франции (косвенное свидетельство этому — дейст. III, явл. VIII). У Пушкина «корабль» — сжатая отсылка к Чацкому, напоминающая, что он прибыл в Россию из-за границы явно водным путем (т. е. балтийским) и что София (дейст. I, строка 331) узнавала хотя бы и у моряков, не видели ли они его в почтовой карете. «Бал» — прием у Фамусова вечером того же дня (дейст. III).

*

По первому впечатлению кажется, что Онегин прибыл в С.-Петербург морем, из-за границы — из страны, лежащей дальше балтийских берегов. Но тут же возникают недоуменные вопросы.

До какой степени — если это вообще возможно — толкование окончательного текста допустимо увязывать с теми касающимися рассказа и действующих лиц подробностями, которые мы можем извлечь только из оставленных автором в рукописи, но не напечатанных им фрагментов? А если такой метод мы в принципе не исключаем, до какой степени мы должны учитывать характер самого фрагмента (черновик ли это, беловая рукопись или зачеркнутая и т. п.), равно как особые причины, заставившие автора воздержаться от публикации (допустим, цензурные условия, боязнь задеть кого-то из реально существующих лиц и т. п.)? Я склонен принимать во внимание только окончательный текст.

В окончательном тексте «ЕО» мы не находим ничего такого, что давало бы веские основания исключить возможность странствий Онегина (после того как он побывал на черноморских берегах, о чем мы знаем по опубликованным Пушкиным отрывкам из «Путешествия Онегина») по Западной Европе, откуда он и возвращается в Россию. Однако, приняв во внимание всё, что известно нам на сей счет, мы устанавливаем: выехав из С.-Петербурга (где он оказался вскоре после дуэли) летом 1821 г., Онегин направляется в Москву, Нижний, Астрахань и на Кавказ, осенью 1823 г. попадает в Крым, навещает Пушкина в Одессе и в августе 1824 г. возвращается в С.-Петербург, тем самым закончив круг своего русского путешествия, — никакой возможности того, что он побывал и за границей, не остается.

Когда в главе Восьмой, XIX, Татьяна, как бы между делом, спрашивает Онегина, не из их ли сторон он прибыл в С.-Петербург, ответ не приводится, но мы ясно слышим, как Онегин говорит ей: «Нет, я прямо из Одессы»; нужны, однако, большие усилия воображения, чтобы представить себе вот эту его тираду: «Видите ли, я был за границей, проехал Европу от Марселя до Любека — „enfin, je vient de d'ebarquer“» <«и вот только что сошел с корабля»>. Не вдаваясь дальше в этот вопрос, я буду исходить из предположения, что «с корабля на бал» не имеет географического смысла, оставаясь просто литературной формулой, позаимствованной из «Горя от ума», где «корабль» тоже своего рода метафора.

См. мой коммент. к «Путешествию Онегина», где я даю все варианты и возражения против них.

Тут возникает еще одна маленькая сложность: логически рассуждая, мы понимаем, что события и отношения, о которых идет речь в двадцать одной строке от XII, 8 до конца XIII, должны составлять единый ряд, и в таком случае Онегину теперь, в 1824 г., должно исполниться двадцать девять лет; однако со стороны стиля вся строфа XIII невольно воспринимается как просто иллюстрация и развитие комментария, даваемого в конце предыдущей строфы (XII, 10–14), а следовательно, Онегину сейчас, в 1824 г., исполнилось двадцать шесть, и в таком случае в строфе XIII («Им овладело беспокойство» и т. д.) требуется предпрошедшее время (тогда как в русском языке нет такой грамматической формы).

XIV–XV

В этих двух строфах явление Татьяны с ее мужем князем N. («важный генерал» — XIV, 4) увидено пушкинской все замечающей Музой, а не скучающим, вялым Онегиным. Он обратит на нее внимание только в строфе XVI (начиная со строки 8), когда она уже в обществе другой блестящей дамы. Меж тем князь N. завязал разговор с родственником, которого не видел несколько лет, а Татьяне выражает свое почтение испанский посол.

XIV

Но вотъ толпа заколебалась, По зал шопотъ пробжалъ... Къ хозяйк дома приближалась,   ⁴  За нею важный Генералъ. Она была не тороплива, Не холодна, не говорлива, Безъ взора наглаго для всхъ,   ⁸  Безъ притязаній на успхъ, Безъ этихъ маленькихъ ужимокъ, Безъ подражательныхъ затй... Все тихо, просто было въ ней. ¹²  Она казалась врный снимокъ Du comme il faut.... ****, прости: Не знаю, какъ перевести.

⁹Без этих маленьких ужимок.Фр. «sans ces petites mignardises».

«…Все, что с несомненностью взято напрокат, делается вульгарным. Аффектация, если она неподдельна, подчас выглядит как хороший тон, тогда как притворная аффектация всегда непереносима» <пер. А. Кулишер>, — пишет леди Фрэнсес своему сыну Генри Пелэму в нудном романе Эдварда Булвер-Литтона «Пелэм, или Приключения джентльмена» (3 тома, Лондон, 1828, т. 1, гл. 26), — произведении, которое Пушкин знал по французскому переводу (я его не видел), «Pelham, ou les Aventures d'un gentilhomme anglais», переведен («свободно») Жаном Коэном (4 тома, Париж, 1828).