Комната 24

Действительно.

Спустя мгновение из ниоткуда появилась снежно-ледяная лестница, чьи огромные ступени росли прямиком к нам. В полуметре от земли рост остановился. В обилии белого, к своему стыду, я не сразу разглядела Лебедь. На ней тоже была пышная (особенно в плечах) длинношерстная меховая накидка. Ни кровинки в лице. Холод. Только холод.

– Как сказала Агафья, - неожиданно взрослым, высокомерным тоном заговорила девушка, - вам предстоит тяжелый путь. В последние годы наши отношения с Полумраком пошатнулись. Возможно, они будут препятствовать твоему проходу во Мрак. Да и Мрако Шестьдесят Шестой не сидит со сложенными руками в ожидании, когда ты придешь. Он действует. Укрепляет оборону. Настраивает свое население против тебя. Готова ли ты к тому, чего не знаешь?

Со смешанными чувствами я ее выслушала. Честно. Хотелось лечь на землю пузом и бить кулаками и носками, требуя возврата домой. К маме. К нормальной человеческой – суперскучной – жизни. Но истина заключалась в другом, она отвергала мои желания. Но когда я заговорила, то удивилась ровному тону.

– Я мертва. Теперь готова ко всему.

– Ты мертва технически. Мертво лишь твое тело. В этом мире твоя задача: не лишиться души, - она глянула на шеренгу солдат за моей спиной, - и их.

С минуту я обдумывала услышанное. В сущности, депрессия началась еще при жизни. Сейчас она ухудшилась под грузом информации. Сейчас умирать не было страшно. Наверное, так всегда. Когда у тебя никого нет, некуда возвращаться, то тебе плевать: будешь ты жив в следующий миг или нет. Если смерть, то лучше – быстрая и безболезненная. Если жизнь, то – долгая, счастливая и в кругу семьи. В опасный момент даже неприятные родственники кажутся милашками. Либо все, либо ничего – так даже классики говорили.

– Если готова, - Лебедь вернула мое внимание к себе, - можем идти.

Я оглянулась на сестер-воинов, они точно были готовы. Повернувшись к ворожее, я согласно кивнула головой.

Она развернулась и пошла по ступеням вниз. Мы последовали за ней.

На самом деле, спуск – уже один из подвигов. Невероятно скользкие ступени. Делая каждый новый шаг, я рисковала полететь вниз, по пути переломав все кости. Не смотря на свою «техническую» смерть, боль я все же прекрасно чувствовала. Утешала не отстающая стража.

Снежно-ледяная тропа закончилась. Однако Лебедь не спешила идти дальше. Она остановилась в дюйме от меня. Лицом к лицу. Впервые я увидела странный блеск в ее глазах.

– Возможно, твое стремление к победе усилится, если ты узнаешь, что сможешь вернуться в мир смертных. К своей матери. Ты не станешь прежней, будешь для нее призраком. Но если окажешься сильной, то сможешь выйти с ней на контакт. Найдешь свое утешение.

– Я не нуждаюсь в утешении, - ответила моя гордость.

Лебедь хмыкнула и двинулась дальше.

В принципе, этот лес мало чем отличался от предыдущего. Деревья чуть темнее, воздух тяжелее. В остальном…

Из ниоткуда, сдвинув стволы в стороны, появился стеклянный (хрустальный?) куб. Меняясь на глазах стал скорее даже зеркальным. Только зеркала старые, мутные, в пятнах. Мы в них не отражались. Но когда мы подошли ближе, по спине пронеслись мурашки. Уж чего-чего, а заходить туда совсем не горело.

– Царство Полутьмы, - зловеще известила Лебедь. – Дойдешь до выхода. И попадешь во Тьму, в царство Мрако.

– Не пожелаешь удачи?

– Нет. Ее одной будет слишком мало.

Мне это показалось или преемница Агафьи злорадствовала, предвкушала исход. Только боюсь, печальный. Не в мою пользу.

Дверь со скрипом отворилась передом мной. Я замерла в полушаге от порога. От того, что внутри отгораживал темно-фиолетовый узорчатый полог. Времени на разбор узоров не было. А жаль. Есть чем любоваться.

Не успела вздохнуть, как накидка слетела. Деваться некуда. Решающий шаг. Осталось отодвинуть полог.

Вдох.

Прислушалась к себе. Готова ли? С возрастом заметила: заходить в наглухо темную комнату стало страшно. Знаю, там нет змей и прочих опасностей. Но страшно. А тут – нет уверенности, что змеи и прочие ужасы не ждут меня с распростертыми объятиями.

Ладно, хватит.

Медленный вздох.

Очищаем мысли и решаемся.

Решилась.

Осторожное движение рукой. Сконфуженный первый шаг.

И тут я замечаю, что не одета больше в джинсы и свитер. На мне платье, сильно смахивающее на наряд гейши. Сиреневый. С узорами схожими с теми, что на пологе. Пощупала голову – прическа под стать.

Теперь окончательно стало ясно – пути назад нет.

Не верю, чтоб царство Полутьмы заключалось в столь маленьком здании. Не больше сельского домика. И всего один коридор. С отражением тысячи грязных, древних-предревних зеркал.

Но у моих шагов не было эха. По крайней мере, за вскриками птиц, плачем детей, ударами металла о металл (как автомобильные аварии), испуганным лаем собак, скулением, завыванием, рыданиям женщин – эхо моих шагов не было слышно.

Где-то разбилось стекло. Звук такой четкий, что я аж испуганно согнулась. Казалось, осколки полетят в меня. Но коридор не менялся.

И я не отражалась в зеркалах.

На самом деле, если приглядеться, то далеко в глубине можно различить то, чьи звуки так четко слышались здесь. Но это те картины, которые я бы желала видеть никогда.

Жестокость. Насилие. Злоба. Ненависть. Кровожадность. Жестокость. Злоба. Сплошные «черные» души людей, стремящиеся прямиком во Мрак. Они убивали ради удовольствия и каждый миг смаковали. Жестокость. Озлобленность. Враждебность. Презрение. Лютая ненависть. Кровожадность. Жестокость…

С каждым новым шагом боль жертв, невинных существ, светлых созданий, страдающих, умирающих, метающихся в агонии боли. С каждым новым шагом их боль давила на меня. Пригибала к месту, останавливала, не давала идти. Я чувствовала как текут слезы по лицу. Чувствовала полную безнадежность. Осознание тотального ужаса и кошмара. Понимание того, что выхода нет. Нет и намека на луч солнца в мрачных тучах.

Все это разрывало сердце, душу изнутри. Казалось, еще чуть-чуть и я взорвусь. Невозможно так страдать.

И тут я вспомнила.

Нет. Не о том, что должна спасти отца и сводного брата. И даже отсутствие личных воинов прошло мимо моего сознания.

Я вспомнила о маме. О том, что я не права. Если я умерла и ей пришлось меня похоронить, то ее страдания должны быть сродни моим. Она растеряна, потеряна, не знает как жить дальше. Потому что это не естественно, когда родители переживают своих детей. Так не должно быть. Равно как и дети не должны хоронить родителей. Близкие не должны терять близких. Кровь к крови, душа к душе.