Кому светит Большая Медведица

Не задавая лишних вопросов, Тимур бросил мотоцикл и помчался к голубятне.

Задвижка была на месте, а голуби мирно спали. Заслышав шорох, они все, как один, вынырнули из-под своих крыльев и лениво посмотрели на невесть откуда взявшегося хозяина. Некоторое время Тимур приходил в себя, потом сказал своим любимцам несколько ласковых слов и выпустил самого крупного, красивого белого голубя.

– Цезарь, ты летишь со мной!

«А Маняше от меня попадёт! – пообещал он сам себе. – Интересно, для чего ей понадобилось обманывать меня?»

Ответ не замедлил явиться: рядом с его «Хондой» стояла другая, а на ней ждала брата Маняша, в полном кожаном облачении байкера. От изумления Тимур не мог вымолвить ни слова.

– Прости меня, Тимочка, - виновато улыбаясь, сказала она, - но мне так хотелось составить тебе компанию! Не обижайся, братишка!

Что мог возразить Тимур на столь раскаянную речь! Он просто обнял сестру и сказал:

– В следующий раз, Маняша, прошу тебя, не поступай так. Ты же знаешь, как мне дороги эти голуби.

Отвечая взаимностью, покружил над ними и сел на плечо Тимура Цезарь.

– Ура! – закричала Маняша. – Цезарь летит с нами!

– Тише ты! – шикнул на неё Тимур. – Разбудишь всех!

Маняша испуганно оглянулась на дом и прикрыла рот ладошкой.

– Держись от меня справа, - отдал последние распоряжения Тимур и первым тронул с места.

Через несколько минут они уже мчались по загородному шоссе, лихо обгоняя попутные машины и каждое мгновенье рискуя попасть им под колёса. Тимур не помнил, когда ещё он испытывал такое наслаждение, как сейчас, при скорости «Хонды» сто километров в час. Лес мчался по обе стороны дороги, незаметно переходя в кустарник и снова вырастая до гигантских сосен; ветер приятно обжигал лицо и от невозможности вздохнуть полной грудью захватывало дыхание. Маняша была в не меньшем восторге. Она повернулась к брату и по её губам он прочёл что-то вроде слов о том, как здорово вот так лететь на мотоцикле ранним летним утром. Они были настолько поглощены собственными ощущениями, что не сразу заметили стайку мотоциклистов, уже несколько минут преследующую их. Заслышав сигнал, Тимур первым сбавил скорость, Маняша последовала его примеру.

Они покорно дали окружить себя полутора десятку юных байкеров. Их лидер снял шлем и брат с сестрой вздохнули свободно – его упитанное, полное обаяния лицо светилось дружелюбием.

– Привет, - сказал мальчишка, - кто вы? Мы впервые встречаем такую пару. Байкеров, конечно, в Питере полно, но хоть косвенно, мы знакомы друг с другом.

Миролюбивый тон парня обезоружил Тимура. Он отбросил настороженность и снял шлем.

– Тимур Девушкин, - протягивая руку и улыбаясь, сказал он.

– Вениамин Спартак, - мальчишка ответил на приветствие и с любопытством взглянул на его спутницу.

– Моя младшая сестра Маняша.

Девочка избавилась от шлема и встряхнула головой. Каштановые волосы рассыпались по плечам, на щеках заиграл румянец, тёмные глаза взглянули смущённо и радостно, сохранив в своей глубине недавно пережитое волнение. Вениамин был очарован. Казалось, что никогда прежде ему не встречалось такого милого лица. Пока ещё оно принадлежало ребёнку, девочке-подростку, но он уже уловил в безмятежно улыбающихся чертах облик девушки с выразительными глазами и непростым характером.

– Тимур и Маняша Девушкины, - как будто припоминая, произнёс кто-то из друзей Вениамина, - я видел вас на фотографии в центральной газете.

Маняша снова смутилась, а Тимур ответил:

– Популярность отца и тут добралась до нас. Иногда даже неловко становится.

– Как я сразу не догадался! – воскликнул Вениамин. – Ведь Руслан Девушкин – ваш отец!

– А, не обращайте на это внимания! – равнодушно отмахнулся Тимур. – Если мы и подружимся, то вовсе не из-за того, что он – наш отец.

– Хотя мы любим его и очень им гордимся, - добавила Маняша.

– Да, хотел бы я родиться в семье Девушкиных! – мечтательно произнёс кто-то из ребят.

– Не надо! – рассмеялась Маняша. – У нас и без тебя сестёр и братьев хватает.

– Что мы всё о генеалогии! – несколько сердито сказал Вениамин. – Как будто других тем не существует!

Разговор перекинулся на мотоциклы - их общую страсть, потом ребята рассказали о своём клубе байкеров и предложили как-нибудь приехать к ним в гости, на одну из встреч. Тимур живо интересовался всем, что ему предлагалось, но Маняша предпочла остаться всего лишь сторонним слушателем – будучи весёлой и иногда бесцеремонной дома, она с большой осторожностью относилась к новым, а тем более неожиданным знакомствам. Тимур спохватился, когда стрелки на часах подползли к шести. Им нужно было вернуться в город, пока родители не заметили их исчезновения. Руслан с Наташей были, конечно, лояльны в воспитании детей, но вряд ли бы им понравились подобные утренние прогулки за городом, который для младших всё ещё оставался чужим.

Вениамин оставил за собой право быть впереди, по его просьбе новые знакомые заняли почётные места рядом, и стройная колонна байкеров развернулась в сторону Петербурга.

Город уже просыпался, когда они въезжали в него, и приходилось медленно тащиться из района в район, чтобы не пугать прохожих бодрым рокотом мотоциклов.

На перекрёстке Тимуру явилось видение.

По переулку, легко ступая, шла девушка. В руках она несла букет белых хризантем.

Виденье настолько стремительно пронеслось перед глазами Тимура, что он сначала принял его за причудливую игру света в петербургских подворотнях. Незаметно отстав от своих новых знакомых и совершенно забыв о Маняше, Тимур вернулся к тому месту, где увидел Её.

Девушка шла вдоль канала, скользя пальцами по перилам и прижимая к груди букет. Она была реальной, и Тимур несколько мгновений зачарованно следил за ней. Спящий город, величественные памятники – и это живое существо с цветами, где всё вокруг казалось застывшим. Картина будила воображение, и Тимуру хотелось смотреть на происходящее глазами художника, но простое любопытство одержало верх. Ему страстно захотелось узнать, что позвало это пленительное создание в столь ранний час выйти на улицу, и для чего у нее в руках цветы. Чтобы не напугать девушку, он подъехал к ней на самой медленной скорости.

Она уже заметила мальчика, и теперь остановилась, глядя на него удивлённым и чуть смущённым взглядом.

На вид ей было лет двадцать пять, но, возможно, она казалась старше из-за своей полноты. Она нисколько не портила её. Наоборот, не будь этой полноты, девушка потеряла бы свою притягательность. Она сама была словно цветок, но не сорванный и потому - свежий и яркий.

– Кто ты? – находясь под впечатлением, спросил Тимур. – Почему ты здесь, одна, когда весь город спит?

– Он уже просыпается, - ответила она, ласково взглянув на мальчика, - и мне жаль, что я не вышла пораньше. Я люблю, когда улицы ещё пустынны, и не слышно звона трамваев.
– У неё был приятный молдаванский акцент, и слова лились плавно и размеренно, как будто эта встреча не застала её врасплох. – Меня зовут Аника, - продолжала девушка, - цветы я купила ещё вчера. Хотя они уже немного завяли, папа будет рад – сегодня у него операция, и я хочу, чтобы первое, что он увидит, когда откроет глаза, были эти хризантемы. Правда, папа не большой поклонник садовых цветов, но он их примет, ведь поймёт, что достать свежих полевых цветов в городе утром я не смогу.

– А что с твоим отцом? – может быть, рискуя быть навязчивым, но участливо, спросил Тимур.

– Старая рана тревожит, - чуть нахмурилась она, - он воевал в Афганистане. Он – генерал, - не без гордости добавила она.

– Я тоже горжусь своим отцом, - немного помолчав, сказал Тимур, - он у меня замечательный.

– Как тебя зовут? – неожиданно спросила Аника. – Или ты желаешь остаться незнакомцем?

– Конечно, я скажу своё имя! – в сердце Тимура прокрался холодок – ведь она могла остаться в его жизни всего лишь воспоминанием. – Тимур Девуш.., - он осёкся и замолчал, кляня себя за поспешность. Отец научил его представляться, как того требовал этикет, он произносил свою фамилию вовсе не из тщеславия.