Конечно, это не любовь

— Что? — переспросил он, и сам же ответил: — Точно, Билл. Ты хочешь знать, почему именно предметы времен Первой Мировой. Думаю, об этом нам расскажет инспектор Лестрейд после допросов. Должна же быть от него польза?

Билли опять согласно промолчал.

Конечно, это не любовь. Глава 18.1

Ложка медленно мешала сахар в кофе, а Гермиона внимательно наблюдала за процессом, не вмешиваясь. Это была та простая, но при этом очень сложная магия, которую она так любила. Не требовалось никаких усилий, чтобы перемешать сахар в кофе, только концентрация и полное спокойствие. Именно спокойствия Гермионе не хватало, и его она надеялась обрести, размешивая давно растворившийся сахар.

— Ты в порядке?

Гермиона вздрогнула, и ложка со звоном коснулась бортика чашки.

— Да, в порядке, — ответила она, отводя от чашки взгляд и откидываясь на спинку стула, чтобы Драко было удобнее ее обнять.

— Не похоже, — заметил он, касаясь губами ее макушки. — С тех пор, как ты вернулась из Австралии, ты на себя не похожа.

Гермиона ничего не ответила, только прижалась щекой к его руке — действительно, после второй поездки в Австралию она потеряла спокойствие.

Они с Драко встречались уже три года — достаточно долго, чтобы даже Гарри и Рон смирились с их отношениями. Уезжая в Чехию, Гермиона не без удовольствия рассталась с ним — его вдруг вспыхнувшее романтическое чувство порядком ее тревожило и настораживало. Они не поддерживали связи, не переписывались, даже не поздравляли друг друга с Рождеством. Вернувшись, Гермиона уже и думать забыла о Малфое, тем более, что ей было, чем заняться. Он появился совершенно неожиданно — подсел к ней за столик в маггловском кафе со словами:

— Ты волшебно выглядишь.

Она смогла только изумленно переспросить:

— Малфой?

Он пожал плечами и улыбнулся — мол, да, это он. Некоторое время они болтали ни о чем — не так, как во время их короткого и странного романа, а как когда они вместе готовились к ЖАБА. Малфой не скрывал своей язвительности, то и дело говорил гадости об окружающих, подтрунивал над Гермионой и был куда приятней, чем когда читал ей собственные стихи.

— Невозможный ты человек, Грейнджер, — сказал он через несколько часов — они уже покинули кафе и отправились бродить по городу.

Гермиона удивленно приподняла бровь, но ничего не сказала, так что Малфой продолжил:

— Когда тебе даришь подарки, носишь на руках и целуешь руки — ты хмуришься и дичишься, а как только начинаешь говорить гадости — расслабляешься. Что за аномальные реакции?

— Аномальные? — Гермиона фыркнула. — Драко, спешу напомнить, что ты на протяжении семи лет обучения стремился либо обозвать меня, либо оскорбить.

— Я уже извинялся за это.

— И я тебя простила. Но я все равно привыкла ожидать от тебя… — она сделала паузу, выбирая слова: — иной модели поведения. Уж прости, но твои ухаживания казались мне подозрительными настолько, что я начала проверять тебя на предмет действия зелий. Любовных.

Драко вежливо кашлянул, но лицо удержал.

— Шерлок и вовсе решил, что тебе от меня что-то нужно. Политическая поддержка, например.

В этот раз сообщение оказалось слишком удивительным — Драко чуть приоткрыл рот, его лицо покрылось красными пятнами не то от смущения, не то от злости. Он резко остановился и твердо взял Гермиону за руку, потянул к себе. Слишком удивленная его реакцией, она послушно повернулась к нему и встретилась с ним взглядом.

— Гермиона, — сказал Драко негромко, — мне от тебя действительно много чего нужно. Но не в смысле политики, финансов или магии. Мне нужна ты. Я тот идиот, который больно дергает за косички девочку, в которую влюблен.

Он сжал пальцы чуть сильнее и притянул Гермиону к себе, обнял за плечи. Гермиона слышала, как стучит его сердце, и никак не могла уместить в голове услышанное.

— Я в жизни не забуду твою поднятую руку и манеру чуть подпрыгивать на месте, в надежде, что тебя спросят, — продолжил он. — Ты меня тогда страшно раздражала. А еще я помню, как ты едва не сломала мне нос.

Гермиона не выдержала и слегка улыбнулась — сейчас было смешно вспоминать ту, детскую злобу.

— Я тебя люблю, Гермиона, — прошептал Драко, и смеяться резко расхотелось.

Драко нравился ей, особенно настоящий — не манерно-романтичный и не озлобленно-обиженный, а обычный, с достаточно злым чувством юмора, подвешенным языком, умеющий видеть самую суть проблемы, осторожный, но твердый. Но любовь… По мнению Шерлока, любовь была химическим дефектом, приводящим к угнетению тех участков мозга, которые отвечают за обработку информации. Гермиона на словах соглашалась с ним, но в мыслях часто сомневалась. Ей бы даже хотелось проверить на себе — действительно ли любовь повредит ее способности здраво мыслить? Но она никогда не любила — только влюблялась. Сможет ли она полюбить Драко? Она не знала ответа на этот вопрос, но ей бы хотелось, чтобы он был положительным. Поэтому, когда Драко наклонился к ней, она ответила на его поцелуй.

В этот раз об их отношениях не знало все Министерство — Драко был осторожен, не проявлял на людях излишних эмоций, за что Гермиона была ему благодарна. Они встречались либо в Малфой-мэноре, либо, чаще всего, дома у Гермионы — она могла находиться в его фамильном особняке, но относилась к нему с неприязнью. Драко удивительно хорошо вписался в интерьер полумаггловской-полумагической квартиры, поддерживал в ней порядок и часто готовил завтраки или ужины. Он был занят значительно меньше Гермионы — занимался политикой, крутился в Министерстве, но никаких служебных обязанностей не имел, — поэтому мог встречать ее с работы, кормить и развлекать. Гермиона иногда подшучивала над ним, называя «заботливой женой». Он клацал зубами, но не обижался — будучи владельцем большого состояния, он вполне мог позволить себе не работать.

Единственное, что страдало от присутствия Драко в жизни Гермионы, это отношения с Шерлоком. Они не перестали быть друзьями, но виделись значительно реже. Шерлок утверждал, что при мысли обо «всей этой любовной чепухе» его начинает тошнить, и теперь избегал бывать у Гермионы в гостях без необходимости. Тогда Гермиона стала заходить к нему, но быстро прекратила — в своей берлоге Шерлок был готов общаться либо с клиентами, либо с черепом по имени Билли, но никак не с Гермионой. Кроме того, он повадился таскать где-то части человеческих тел, его квартира пропахла формалином — от этого тошнило уже Гермиону.

Возможно, именно поэтому, собравшись во второй раз побывать в Австралии, она не позвала его с собой, о чем сильно пожалела.

Она избегала даже мыслей о поездке к родителям несколько лет. Они были живы, здоровы, растили дочь — этого было достаточно, чтобы не переживать за них. И все-таки ей очень хотелось хотя бы еще раз увидеть их. Пусть они не узнают ее — не страшно. Достаточно будет того, что они поговорят с ней.

Сначала Гермиона запрещала себе об этом и думать, но постепенно план сформировался в ее голове, обрел весьма ясные очертания — и начал претворяться в жизнь. Гермиона засела за книги по ментальной магии и магической психологии — чтобы убедиться, что действительно нет способа восстановить удаленные воспоминания. К сожалению, информация в книгах была предельно конкретной и не подлежала сомнению. Тогда Гермиона решила съездить и просто пообщаться с семьей. Выпить оборотное зелье, представиться кем-то еще — и просто посидеть на кухне в их доме, послушать, как папа жалуется на клиентов, посмотреть, как мама ставит чайник на плиту.

Она не говорила о предполагаемой поездке Драко до того момента, пока не получила порт-ключ. Шерлоку сообщать не стала, предположив, что ему это не слишком интересно — он как раз был занят очередным делом.

Путешествовать порт-ключом было значительно приятней и быстрей, чем самолетом. Она переместилась на заранее подготовленную пустую площадку, выпила оборотное зелье, превратившее ее в одну из коллег — ведьму на пару лет младше нее, светловолосую и достаточно высокую, — после чего аппарировала к дому родителей и остановилась недалеко от низкой ограды, за которой на траве лежала ее младшая копия — ее сестра.