Конечно, это не любовь

Гермиона закусила губу — конечно, речь шла о пистолете. Как можно было не вспомнить об этом! Она понимала причины, которые требовали проводить оружие в багаже, в особой упаковке, но также она понимала, что, если они хотят успеть на рейс, им нельзя терять время.

— Конфундус, — во второй раз за ночь сказала она тихо. Без палочки заклинание вышло достаточно слабым, но его хватило, чтобы сотрудник на мгновение потерял ориентацию в пространстве, а потом рассеянно произнес:

— Отлично, сэр. Приятного полета.

Шерлок кивнул, спрятал пистолет в карман, уже без проблем прошел досмотр и снова ускорил шаг. Гермиона шла за ним, то и дело глядя на часы. Мамина стрелка не двигалась с места, и Гермиона надеялась, что они с Шерлоком успеют помочь ей.

Только когда они заняли места в самолете, она немного расслабилась — теперь от нее ничего не зависело. Шерлок занял место возле иллюминатора, поправил пальто и сказал:

— Причина?

— Моя мама, — так же коротко ответила Гермиона. — С ней что-то произошло.

Шерлок чуть повернулся к ней, его глаза сузились.

— И как ты об этом узнала? — спросил он.

Гермиона почувствовала, что сердце пропустило удар. Разумеется, Шерлок должен был задать этот вопрос. А потом сделать верные выводы. Однако если он узнает о слежке, пусть даже такого рода, он придет в ярость.

— У меня есть часы, они показывают, все ли с родителями в порядке, — ответила она и, сосредоточившись, потратила силы на еще одно беспалочковое заклинание, скрывающее стрелку «Шерлок», после чего откинула крышечку и показала ему циферблат. — Видишь, мамина стрелка стоит на отметке «В большой опасности».

Шерлок бесцеремонно взял ее за запястье и повернул его так, чтобы было удобней изучать часы. Постучал по стеклу, дотронулся до креплений ремешков и заметил:

— Здесь должна быть еще одна стрелка. Это многое объясняет. Ведь ты именно так узнаешь, если я попадаю в очередную передрягу.

Гермиона встретилась с ним взглядом. Она понимала, что стоит сказать правду, напомнить, что, если бы не часы, Шерлок уже мог быть несколько раз мертв, но при этом она знала, что он никогда не простит ее. И никакие попытки убедить его в том, что она просто беспокоится за него, не сработают. Он ненавидел любые вмешательства в свою жизнь и очень дорожил своим личным пространством.

— Это часы, с помощью которых я слежу за родителями, Шерлок. Не за друзьями.

Почти минуту Шерлок внимательно смотрел ей в глаза, его ноздри подрагивали, словно он пытался почуять запах обмана, потом он перевел взгляд снова на часы — и расслабился.

— Ты знаешь их адрес? — спросил он, словно и не было разговора про возможную слежку.

— Знаю, — сказала Гермиона, скрывая облегчение, — Майкрофт нашел еще пару лет назад.

— Майкрофт? — переспросил Шерлок. — Нетипичное поведение для него.

Гермиона собиралась ответить, но тут раздался мужской голос, сообщающий, что полет вот-вот начнется и напоминающий пристегнуться. Пока Гермиона разбиралась с ремнем безопасности, Шерлок не то заснул, не то погрузился глубоко в свои мысли. Гермиона спать не могла, и отнюдь не из-за страха перед полетом — ее пугала неизвестность. Но ради мамы, она пообещала себе, она будет сильной и со всем справится.

Пока самолет набирал высоту, Гермиона вспоминала родителей — она часто думала о них, но редко позволяла себе перебирать в памяти сцены из их домашней жизни, а сейчас не могла остановиться и, едва сдерживая слезы, как наяву видела родной дом в Кроули, слышала папин смех и мамино ласковое: «Спускайся вниз, милая». Если бы пришлось принимать решение снова, она снова изменила бы им память — это была единственная возможность спасти их. Но она тосковала по ним и отдала бы что угодно, лишь бы снова быть их маленькой девочкой, умницей-Гермионой, их дочерью, которую они так любили.

Постепенно гул двигателей и нервное напряжение сделали свое дело — Гермиона погрузилась в беспокойный полусон, из которого выходила всего несколько раз. Шерлок не проснулся даже когда принесли еду — похоже, ушел в Чертоги, и даже не заметил посадки на дозаправку. Открыл глаза он за десять минут до окончания полета, и, едва самолет приземлился, подскочил с места.

Еще один виток досмотров и регистраций Гермиона решила не проходить — из окна она разглядела удобный закуток недалеко от выхода из первого терминала и, положив руку Шерлоку на плечо, вместе с ним переместилась наружу.

— Неплохая минимизация бумажной волокиты, — заметил он и взмахнул рукой с громким: — Такси!

Им повезло — было еще слишком рано для оживленного движения, и ярко-желтое такси со смуглым водителем доставило их по адресу за каких-нибудь пятнадцать минут. Шерлок рассчитался долларами, который успел обменять в те короткие пять минут, которые потребовались Гермионе на восстановление пистолета — чтобы не создавать опасную ситуацию, она трансфигурировала его в расческу.

При виде дома, который мама и папа выбрали, Гермиона не сдержала вздоха — он был очень похож на их дом. Такой же небольшой, с белыми стенами и черепичной крышей, с ковриком возле двери и чистым крыльцом.

— Дома их нет, — сказал Шерлок сразу.

Гермиона поборола желание войти внутрь и сказала, делая взмах палочкой:

— Акцио, солнечные очки миссис Уенделл.

Ничего не произошло.

— Акцио, солнечные очки миссис Грейнджер, — при этих словах из открытой форточки вылетели солнечные очки и прыгнули Гермионе в руку. — Реперио доминус.

Очки окутало портальное сияние.

— Держись за меня, — произнесла Гермиона и добавила, когда Шерлок коснулся ее локтя, — Джейн.

Рывок портала забросил в пустую больничную палату.

Гермиона наложила на себя и на Шерлока дезиллюминационное заклинание и вышла в коридор и сразу же увидела то, что искала. На стуле возле входа в соседнюю палату дремали двое — немолодой уже мужчина с уставшим, но очень добрым лицом и девочка лет четырех, с буйной гривой каштановых кудрявых волос. Папа и его дочь.

Голова Гермионы разом стала пустой и очень легкой, в ней не осталось никаких мыслей. Невидимый Шерлок твердо повел ее за собой, в палату, но Гермиона не понимала, как переставляет ноги. Папа почти не изменился за прошедшие годы, разве что немного поседел, да морщин возле глаз прибавилось. А девочка… это могла бы быть Гермиона. Те же черты, та же серьезность, те же заметные в чуть приоткрытом во сне рту передние зубы — слишком крупные, чтобы быть красивыми.

В палате посторонних не было, мама лежала на кровати, почти полностью замотанная в бинты. От ее руки к аппарату с большим экраном тянулись трубки. Лицо почти полностью закрывала кислородная маска.

— Автоавария, — спокойно сообщил Шерлок, — множественные переломы, внутренние кровотечения.

Все с такой же легкой, пустой головой Гермиона вспомнила свои мысли о превосходстве маггловской медицины. Наверное, так и есть. Но здесь требовалась не медицина, а чудо. Она вытащила из сумки два флакончика — с костеростом и кроветворным, — и по одному влила маме в рот. Та проглотила, не приходя в сознание, и почти сразу аппарат запищал, сообщая об изменениях состояния. Гермиона заклинанием прекратила писк — не стоило привлекать внимания к выздоровлению обычной женщины, врача-стоматолога.