Консорциум

Сзади послышались злые, вспугнутые голоса, шум задеваемых ветвей.

— Идут, сморчки, — сказал Тень без злобы.

Снежана взглянула на него. Страха в ее глазах не было. Были надежда и доверие. Она знала, что с таким мужчиной не пропадет.

— Нам туда, — кивнул он на замершую рябиновую карусель.

Пошли. И уже через пару шагов Тень осознал, как ему худо. Он ощутил себя альпинистом, которому остались последние, самые тяжкие метры к вершине, когда в дело вступает закон исключенного третьего: либо дойдешь, либо сдохнешь, а третьего не дано.

Сил почти не осталось. Гаснущий взгляд с трудом фиксировал Место… почему-то возник усиленный глотательный рефлекс, Тень начал судорожно глотать пустоту пересохшим горлом — и понял, что сейчас упадет.

— Снежана… — прохрипел он.

Та поняла все влет, мгновенно подсунула правое плечо под его левую руку:

— Держись! — и впряглась.

Тень изо всех сил старался шагать сам, но сознавал, что получается неважно. По сути, она тащила его.

— Еще немного… — просипел он жалко. — Вон рябины, видишь?.. Туда.

Она не ответила, не до того. Упорная девка! Помутневшим разумом Тень успел подумать: а что ей те рябины? Чем спасут от погони?.. Но нет, тащит прямо туда. Значит, верит!

Так, может быть, это любовь?..

— Вон они! — ломкий мальчишеский голос. — В лес тянут!

— Не стрелять! — голос погрубее. — Так возьмем.

— Ага, — бормотнул Тень. — Подавитесь!

Злость вдруг придала сил.

— Давай, красавица! Нам бы только туда, а там…

Осталось шагов пять. Голоса сзади сплелись в резкий гомон, послышались топот и шумное дыхание.

До цели метр! Ну!! Туда!!!

— Снежана!..

Отчаянным рывком они ввалились в рябиновые кущи. Тень успел увидеть посреди небольшой поляны старую березу с толстым грубокорым стволом и огромной кроной, споткнулся и упал, повалив девушку на себя.

Он невольно сгруппировался, чтобы смягчить удар оземь…

Глава 4

1

Но не ударился. И даже не упал. Пережил нечто похожее на полет во сне, когда сильно вздрагиваешь, ожидая удара — а удара нет. Только здесь не было падения. Полет! — восхитительный миг абсолютной свободы, Тени показалось, что он вскрикнул от восторга, а когда вздрогнул всем телом — полет прервался.

Тень открыл глаза.

Левой рукой он прижимал к себе Снежану, она уткнулась лицом в его шею, и он чувствовал запах ее волос — лесной, травяной, цветочный…

Они стояли у той самой березы, теплый ветер овевал их, шелестел листьями. Слегка похлопав девушку по спине, Тень огляделся.

Вокруг них был все тот же застывший танец рябин, но что-то в них было не так. Что?.. Ага! Тень сообразил: это не осень. Во всяком случае, не та, откуда они вломились. Это конец лета-начало сентября — время, которое он больше всего любил… когда-то. Потом дни-месяцы слились в тусклый поток, стало не до любви к осени, и то чувство — странной, радостной, тревожной близости к миру — ушло из его жизни.

И вот вернулось.

Он не удивился. Он ведь знал, что Место должно сделать что-то необычное — вот оно и сделало. Изменило время, а может быть, и пространство. Преследователи исчезли, духу их не было. И всю слабость как сдуло, Тень ощутил себя свежим, здоровым — и каждый вдох был как глоток волшебного зелья.

— Хорошо… — произнесла Снежана.

— Хорошо, — повторил он и хотел сказать: «Пойдем», но знакомый голос опередил его:

— Здравствуйте!

Тень резко обернулся.

Улыбаясь, к ним шагал Барон.

Тень не то, чтобы улыбнулся — чувство, рухнувшее на него, нельзя было назвать удивлением. Он стоял и смотрел, а когда Барон подошел, задал ему дурацкий вопрос:

— Так… ты что, жив?

— Смерти нет, — сказал тот просто.

Снежана смотрела на него во все глаза. Тень, должно быть, тоже. И чем больше смотрел, тем яснее понимал, что перед ним не совсем тот Барон. Что-то тоже другое в этом человеке, непохожее — во взгляде, в выражении лица. Он точно стал старше — разом и на тысячу лет. И Тень спросил:

— Я… так мы что… в раю, что ли?

Барон не отвел взгляда, только отсвет какого-то дальнего сожаления промелькнул в его глазах.

— Давайте присядем, — был ответ.

Тень пожал плечами.

— Давай.

Присели. Земля показалась необычно теплой, точно согрета не солнцем, а изнутри. Тень голову, увидел, что небо слегка притуманено нежно-серой, словно утренней дымкой, хотя свет и тепло знакомо говорили о сентябрьском полдне.

Барон тоже взглянул в небо, блаженно щурясь, улыбнулся и промолвил:

— Хорошо.

Что правда, то правда. Ласковый, бархатный ветерок, шелест листьев над головой. Может, это все-таки рай, яти его?..

Тень усмехнулся:

— Слушай, Барон…

Но тот живо перебил:

— Нет! Никаких Баронов, никаких кличек этих дрянных! И тебя не хочу так звать. Давай по-человечески! Мы это заслужили.

— Вспомни имя свое… — сказал Тень. — Ну, в общем, это правда. Только я и не забывал.

Он повернулся к Снежане:

— Я был для тебя только тенью…

— Нет! — вскрикнула она как-то испуганно, — нет, никогда! Я…

Он не дал договорить, обхватил девушку, прижал к себе.

— Ладно, ладно! Все, дело прошлое. Меня зовут Максим. Теперь навсегда.

— Самый большой, значит, — сказала она и засмеялась.

— Самый, — подтвердил он.

2

Барона звали Сергей, и никто из них не знал, что это значит, даже он сам. Да это и не было важно. Он сказал:

— Потолкуем?

Это конечно — самое время говорить и время понимать, под этим небом, шелестом листьев. Мы не в раю, но близко. Это междумирье, перекресток миров, почти бессмертие. Бескрайняя Земля с разбегом тысяч дорог, перевалами, переправами через реки, с отражением облаков в воде… все это здесь есть — иди, куда глаза глядят, догоняй горизонт, смотри в небо, слушай ветер, угадывай в нем запахи полей, цветов, дождей, озер…

Сергей поморщился, мотнул головой:

— Ну, я не мастер красно говорить… Но, в общем, это такой остров спокойствия среди многих миров — бушующих, тревожных, свирепых… всяких. Здесь хорошо. Это надо прочувствовать.

— Ты прочувствовал?

— Да.

— И счастлив здесь, — понял Максим.

Сергей усмехнулся.

— На свете счастья нет, но есть покой и воля. Слыхал?

— Приходилось.

— Ну, так вот здесь и есть тот самый свет. Покой и воля — я нашел это, и мне хватает. Счастье?.. От добра добра не ищут. Кто знает, может, воля и покой и есть мое счастье. Я об этом не думаю.