Король Драконов: сильнее смерти

— Кто, — выдохнул он с клубом горячего воздуха, — посмел забраться в святая святых Алых Королей? Я чувствую вас; вы где-то близко…

Пустота зажмурилась изо всех сил, трясясь от страха. Если б не Аргент — она бы не вынесла этого долгого угрожающего шелеста и выскочила бы, сдалась, покорилась силе, которая перемолола бы ее тело, сожгла и растерзала остатки плоти, под которой скрывалась алчущая чернота.

А потом… кто же знает, что потом. В какое странное и ужасное существо трансформировалась бы она потом, лишенная хрупкой человеческой оболочки? Возможно, растекшаяся чернота, выпущенная на свободу, поглотила бы весь замок и растеклась бы по всему королевству, и тогда не спасся бы никто. Свое могущество Пустота осознала только что, так остро и ярко, что ей даже стало смешно, что она прячется от дракона, которого могла бы просто поглотить. Но принять перед этим порцию боли и навсегда потерять человеческое подобие…

Это было страшно, жутко; и никаких праздников впереди.

— Если он нас учует, — прошептал Аргент, — я надену невидимый плащ и отвлеку его. А вы уйдете тем путем, которым мы пришли… Ах, какая досада! Отчего нам так не повезло?

Пустота хотела бежать уже сейчас; с криком сорваться с места и юркнуть в лаз, даже если следом за ней помчится, выжигая черные кирпичи, раскаленное добела пламя. Но слова Аргента подействовали на нее гипнотически, и она замерла, всем своим существом прислушиваясь к тому, что говорит и что делает Король.

Тем временем Дракон обследовал весь склеп, принюхиваясь к запаху непрошенных гостей. Его поиски привели его в самый дальний угол, к пустому постаменту, на котором не было статуи, и если бы Пустота могла видеть, то она увидела бы, что к этому месту Король подошел уже человеком, а не в драконьем облике. Осторожно его ноги мерили шагами небольшое расстояние между ним и постаментом, лился алый шелковый шлейф. Грозный Алый Король сейчас выглядел испуганным и растерянным.

Над этим постаментом горел луч света. Казалось, он падал откуда-то верху, из небольшого оконца, но вот никакого окна над ним не было. Тонкие светлые пылинки плясали в этом луче, и лицо Демьена, поднятое вверх, было тревожно.

— Оракул, — проговорил тихо Демьен, положив ладонь на холодные камни. — Ты?.. Зачем ты здесь?

Из луча света выглянула смиренно склоненная головка, выступила небольшая фигура, кутаясь в просторные одежды.

— Ты же знаешь, Алый Король, зачем я прихожу, — ответил Оракул нежным, но безразличным голосом. — Когда королевская семья пополняется или наоборот, убывает. И этот раз не исключение.

Услышав его ответ, Демьен словно лишился сил. Колени его подогнулись, и он упал к подножию постамента, отчаянно цепляясь за него рукой.

— Нет, нет, нет! — забормотал он, отчаянно мотая черноволосой головой. — Этого не может быть, не мог настать его час, нет!..

Оракул молча выслушал его рвущийся вверх крик и бессвязную, прерываемую слезами речь, речь, бесстрастно переждал, пока стихнет боль, терзающая Короля.

— Дерек, — проговорил Оракул, подтвердив догадку Короля, когда Демьен стих, закрыв лицо руками и раскачиваясь мерно, как маятник. — Я прихожу оповестить, что еще один из королевской династии ушел. Сегодня ушел он.

— Мой друг! — простонал Демьен. — Мой брат! Как же это случилось?! Этого недолжно было произойти! Это невозможно! Дерек был силен, он мог победить любого врага!

— Дерек сменил один королевский венец на другой и перестал быть частью твоей династии, — все так же бесстрастно ответил Оракул. — Только и всего. Он не умер; он, напротив, стал бессмертным. Он претендовал на древнейшую в мире магию и с честью выдержал испытание. Магия выбрала его. Он ушел, но продолжает жить. Только теперь ты не сможешь разделить с ним свои забавы и свои печали.

— Он так нужен мне, — с горечью произнес Демьен. — Его помощь. Его поддержка. Его братская любовь, его верность, которая прочнее всего на свете! Как много еще не сказано друг другу! Как много дум не разделено поровну! Как много жизни предстоит прожить без него… Как много времени потеряно… Мы ведь даже не простились, и кто знает, когда теперь удастся увидеться…

Оракул помолчал.

— Дерек, — произнес он с особым, возвышенным чувством, — это смелый и храбрый рыцарь. Он достоин большего, чем прозябать в твоей тени вечно, молодой Король. Он занял то место, великое и прекрасное, что было ему начертано и которого он достоин. В чем же твоя печаль?

— Скажи, Оракул, — горько ответил Демьен, — есть ли у тебя сердце?!

— А у тебя, молодой Король? — ответил Оракул. Своей светящейся рукой он указал куда-то в сторону, и Демьен увидел место, где покоилась его мать. Поверх каменного саркофага лежала черная печальная вуаль, как долгая река забвения, и на ней — поблескивая камешками корона Королевы. — Эта корона заждалась свою хозяйку. Ее не надевали так много лет!

— Эту корону наденет только моя избранница! Но ты должен знать, — сухо ответил Демьен, поднимаясь тотчас с колен, — во что превратилась моя любовь и мечта. Мой самый страшный враг носит лицо, которое я полюбил когда-то. Прикажешь надеть корону на эту голову, в которой роятся лишь недобрые, гадкие мысли? Я уже отвечал на это вопрос, и ответ мой был — нет.

— Это говорит твое сердце или расчётливый разум, который у вас, драконов, так изворотлив и хитер? — уточнил Оракул. — Зачем ты сейчас вспоминаешь о красавице? Ведь есть та, к которой влечет тебя сердце. То самое сердце, о котором ты спросил у меня. Я слышу, оно забилось сильнее, когда я напомнил тебе о лесной девушке. Отчего ты отталкиваешь мысль о том, чтобы с ней связать свою судьбу? Чтобы потом так же, как сейчас, раскаиваться и горевать об упущенном времени и жизни, прожитой без нее?

— Лесной серенький мотылек, — хрипло пробормотал Демьен. — Мой смешной лесной эльф… Чистое прекрасное дитя леса… между нами всегда, с самого начала стоял призрак той, что я поклялся найти. Я не могу просто так… переломить все и отказаться…

— А жить без этого эльфа сможешь? — уточнил Оракул. — Найти ту, давно потерянную незнакомку и остаться с ней сможешь? Забыть лесную девушку сможешь? Хочешь, я скажу, где та, потерянная красавица, Виолетта? Не это пугало, что напяливает чужие лица, а настоящая? Ты сможешь забрать ее сегодня же. Хочешь?

Демьен побледнел, словно Оракул тронул самую его душу, уколол нестерпимо больно, и закрыл лицо рукой.

— Нет, — выдохнул он. — Не смогу. Не хочу знать! Мне невыносима даже мысль, что придется жить без Ежинки!

— Так может, — продолжил Оракул, — стоит вознаградить ее верность и любовь по заслугам? Возьми эту корону; я думаю, она достаточно пролежала в забвении. Лесной девушке она должна быть в самый раз. Иначе… впрочем, тебе самому выбирать.

— Да! — выкрикнул Демьен. — Да, ты прав, жестокий и бессердечный! Я не хочу потом раскаиваться! Я действительно люблю ее! И я поеду к ней с короной… чтобы не опоздать хотя бы здесь!