Король Драконов: сильнее смерти

Уна, потрясенная, молчала. От Дерека, этого уравновешенного и благородного рыцаря, она не ожидала таких злых слов и таких обвинений… Дерек никогда не опустился бы до оскорблений, он слишком деликатен и воспитан для этого. И Демьен — зачем Демьен поехал к Ежинке, всем троим было известно. Или не всем?..

— Что это ты напудрился так? — подозрительно спросила Уна, вглядываясь в знакомые черты. Она могла бы поклясться, что это точно Дерек. Каждая черточка, каждая родинка на его лице была ей знакома. Дерек осекся, мазнул по лицу ладонью, посмотрел на пальцы.

— Да нет на мне никакой пудры, — раздраженно ответил он, и сердце у Уны буквально оборвалось, словно в пропасть упало.

Дерек не ответил на пароль! Не понял, что означают эти слова!

— А ты кто такой? — в лоб спросила Уна, мгновенно перестав плакать. — Не смей подходить ко мне, монстр. Руки у меня заняты, но огненное проклятье читают губами.

Враг был прямо перед ней. Один из той компании негодяев, что пытались расколоть старый добрый мир, как леденец — на мелкие куски. Каждому по куску…

Лже-Дерек молча сопел, понимая, что попался.

— Я, — произнес он, наконец, — тот, кто имеет все права на трон. Посмотри в свой волшебный календарь — может, там ты найдешь ответ на свой вопрос?

Уна глянула.

И на перелистываемых страницах увидела Демьена, замерзающего в снегу, и Дерека, заплутавшего в метели.

Тот, с лицом Дерека, что стоял перед ней, нахально улыбался. В его голубых глазах разгорались адские алые точки, словно зловещее сверкание алых камней отражалось в них.

— Смотри, — он вкрадчиво кивнул на страницу календаря, — Дерек, возможно, еще выберется. А вот Король — точно нет. Замерзнет. Мне это даже выгодно. Дерек размазня; он не посмеет оспорить трон. Слишком слаб. Вот Демьен будет драться до последнего… За твой привычный мир, за твою такую увлекательную жизнь… Может, бросишь свою книгу и спасешь его?

Сказал — и расхохотался, неприятно, некрасиво. Дерек никогда так не смеялся. Его лицо, натянутое чужаком, кривлялось, искажалось, потому что не привыкло к таким страшным гримасам, и Уне казалось, что не негодяя кожа кипит, натянутая поверх его собственной физиономии.

«Не отпускать! — билась мысль в висках Уны. — Только не отпускать! Он хочет, чтоб я отпустила и снова победила бесконечная Осень!»

— Не смей так говорить о Дереке! Он слишком хорош, ты и ногтя его не стоишь, мерзавец!

Страницы рвались из ее рук, по одной-две перелистывались обратно, бились, хлестали ее по ладоням. Негодяй, похохатывая, смотрел, как она старается удержать календарь, как она сражается с ним — и не может победить.

— А знаешь, почему книга тебе сопротивляется? — ходя кругами, как кот, шептал злодей с лицом Дерека. — Потому что ты разрываешься надвое. И в календаре еще не написано, что ты выберешь. Я вижу, ты хочешь бежать, спасти Демьена; он Король! Он твой друг! Но вот незадача: как только отпустишь, все обратно перелистнется. Сколько ты осилила? Шестьдесят страниц? Сорок? Все труды насмарку. А ты, я вижу, не спала. Ты измучена, ты хочешь есть и пить. И тебе достаточно сказать мне «да», как тебе и не придется перелистывать эту глупую книгу.

Под его хохот из-под рук Уны вырвалась стайка страничек и снова улеглась налево, на свое прежнее место.

— Да кто ты такой, прах тебя подери?! — выдохнула Уна, ловя очередную страницу, вырывающуюся из-под ее ладоней.

— А если напряжешь свою память? Подумай; это же совсем не трудно! — издеваясь, промолвил он.

Уна выкрикнула в отчаянии, когда из-под ее ладони снова вырвалась и перелистнулась обратно целая кипа страниц, и терять осталось так мало; всего пять, может, десять… Однако, досада придала ей сил, и она, размахнувшись, кинула огненный шар в того, на кого никогда бы не подняла руку.

Дерек увернулся; пламя лишь слегка коснулось рукава его куртки, но этого было достаточно. По комнате разнесся запах горелой бумаги, полетели тающие искры, превращающиеся в черно-серые пепельные бабочки, и Уна — нет, не закричала, — зарычала от злости:

— Корнелиус! Никчемный сын никчемной матери! Порождение магии, бумажная кукла! Как мы могли забыть о тебе!

— Угадала, — злобно ответил Корнелиус, прибивая пламя на своем рукаве.

— Какой же ты мерзавец! — выдохнула Уна. — Какой негодяй! Вседверь дала тебе шанс!..

— Какой еще шанс? — грубо ответил он. — Вседверь отняла у меня корону и трон!

— Потому что ты не имел на них права!

— Только королева Корнелия, — грубо ответил Корнелиус, — могла решать, кто унаследует корону за ней! Меня она называла сыном; меня призвала из небытия.

— Ее сын Дерек! А ты — бумажная кукла, порождение магии!

— Это бесполезный спор, — высокомерно ответил Корнелиус. — Смотри, Уна: ты проиграла. Ты не удержала страниц и потеряла то место, где Короля можно было спасти. Ты все испортила, рыжая глупая девчонка. Будешь заново листать?

— Нет, — рыкнула зло Уна. — Я сделаю так, деревенский ты дурачок, что листать будет просто нечего!

С криком впечатала она ладонь в календарь, и под ее пальцами страницы вспыхнули. Огонь очертил ее ладонь, обвел каждый пальчик, и упрямые страницы корчились и горели под ладонь огненной магини.

В воздух полетели тлеющие клочья Корнелиус вскрикнул что-то, но было поздно: календарь сгорел, и под пальцами Уны осталось совсем немного страниц. Самая верхняя была порядком закопчена, крошилась по краям, и на ней был нарисован огромный огненный шар.

— Кто же научил тебя, болванка из папье-маше, — хохотнула Уна, медленно снимая свою руку с календаря, — газетный ты обрывок, выступать против мага огня?..

— Нет-нет, — пробормотал Корнелиус, отступая. — Ты же не сделаешь этого, верно?..

Он был очень напуган. Корнелиус действительно думал, что Уна не осмелится оторвать руки от календаря, он думал, что она надежно связана… но просчитался.

— А что, — рассмеялась Уна. — Вседверь выколотила из тебя много лишней магии? Серьезно?! Ты растерял все свои знания и стал беспомощным?! Поэтому ты заплел эту интригу с дурочками?! Обиженные безумцы — так себе выбор союзников.

— Ты должна меня понять, — отгораживаясь ладонями от Уны, ответил Корнелиус. — Нет, я не так слаб, как ты думаешь. Но и не так силен, как прежде. И да, я вынужден был с ними вступить в сговор, чтобы взять то, что мне принадлежало по праву! По праву, ты слышишь?!

— Слышу, — хихикнула Уна. На ее ладонях разгорался огромный огненный шар. Все уголки комнаты тотчас же были освещены теплым мягким светом, тени прыгали под ногами.

— Осторожнее! — истерично вскрикнул Корнелиус, отступая от Уны еще. — Тут полно книг, ты же не хочешь устроить пожар в академии?!