Королева Теней. Пенталогия

– Простите, милорд, – с придыханием спросила у него пышная голубоглазая брюнетка курса примерно десятого.
– А это правда, что ваш сапог пожевал демон? И что вы свернули ему шею голыми руками?

– Разумеется, правда!
– заявил Лучано прежде, чем покрасневший Ал успел выдавить хоть слово.
– И прошу вас не верить скромности синьора Вапьдерона, который станет это отрицать. Уверяю вас, прекрасные синьорины, это были самые злобные и коварные существа из тех, что нам встретились. Они напали на наш лагерь ночью, и только доблесть моих спутников позволила отразить нападение.

Он выразительно посмотрел на злосчастный сапог с погрызенным отворотом, который так и стоял у кровати.

– Какой ужас!
– дуэтом ахнули девицы, влюбленно глядя на Аластора.
– Милорд, вы должны рассказать нам об этом! У нас в Академии тоже было нападение демонов, но мы его не видели.

– Да-да, у меня заболела бабушка, – сокрушенно подтвердила вторая девица, тоже пышечка, но блондинка. – И милорд магистр дал нам с Клариссой отпуск на неделю. Нам так жаль, что мы пропустили самое интересное.

«Интересное? – подумала Айлин, которой сразу расхотелось смеяться над наивностью этих девчонок.
– Это атака демонов - «интересное»? Бой, в котором погибло столько… столько…»

– Простите, миледи, я не мастер рассказывать, – процедил Аластор и метнул гневный взгляд на ничуть не смущенного Лу.

Разочарованные девицы присели в реверансах и наконец-то убрались из палаты, напоследок окатив Айлин таким ревнивым недовольством, словно она лично отбила у каждой из них поклонника. Лу мечтательно воззрился им вслед, разве что не облизываясь, а Аластор, стоило двери закрыться, ядовито вопросил:

– Нападение демонов? И котелок, наверное, тоже они унесли? Зачем ты наврал этим… девицам?

– Я? Наврал?
– изумился итлиец с видом оскорбленной невинности.
– Альс, друг мой, не ты ли сам утверждал, что еноты страшнее всяких демонов, не говоря уж о разбойниках и упырях? А эти милые синьорины с удовольствием воздали бы должное твоему героизму. Возможно, даже вдвоем, раз уж они такие подружки.

– Лу!
– рявкнул Аластор, окончательно заливаясь краской и виновато глядя на Айлин.
– Думай, что и при ком говоришь!

Итлиец с нарочитым испугом тоже глянул в ее сторону и напоказ зажал себе рот рукой.

– Боюсь, магистр Бреннан этого бы не одобрил, – сдерживая смех, сообщила Айлин.
– А в гневе он страшнее любого боевика.

Чтобы не смущать и так сконфуженного Аластора, она прихватила булочку с чашкой шамьета и ушла на свою половину. Пригубила шамьет и вздохнула - Лучано варил гораздо лучше. Может, попросить, чтобы он научил поваров Академии?

– Кстати! – раздался из-за ширмы голос неугомонного итлийца.
– У нашей синьорины появился поклонник с изысканным вкусом не только на девушек, но и на цветы. В коридоре стоит букет сиреневых тюльпанов, мне даже представить страшно, сколько стоит подобная прелесть.

– Тюльпанов?
– переспросил Аластор.
– Что это такое?

Айлин насторожила уши, а Лучано принялся рассказывать о модных и невероятно дорогих цветах, луковицы которых всего несколько десятилетий назад удалось привезти из Порты Султанской, где их берегли как одно из главных сокровищ государства.

– Красные, розовые и белые тюльпаны уже развели много где, – со знанием дела рассказывал итлиец, – но вот сиреневые и прочих необычных тонов… Думаю, здесь не обошлось без магии. А она, насколько мне известно, позволяет получить цветы любой окраски, но только в первом поколении, размножению они не поддаются. Поэтому за луковицу редкого сорта тюльпана можно купить дом или прибыльную лавку. Между прочим, в том букете целых семь цветов! Готов поспорить, это тот же самый поклонник, что прислал те голубые лилии и белую гортензию вчера утром.

Голос Лу звучал с лукавым восхищением, и Айлин смущенно опустила глаза, хотя ее за ширмой никто не мог увидеть. Неужели это Дункан присылает такие знаки внимания? Но нет, свои подарки он вручает сам, и эти чудесные веточки цветущего кофе или граната прекраснее самых роскошных букетов. Тогда кто? Цветы такой стоимости это уже не простая любезность, да и позволить их себе могут далеко не все адепты. Дарра и Саймон? Они видели, что она не держит цветы в палате… К тому же Дарра знает, что она любит розы, а Саймон скорее принес бы сладости и поучаствовал в их поедании. Как непонятно…

Ей в голову пришел еще один человек, который мог бы прислать эти букеты, и Айлин нахмурилась. Тот странный поцелуй руки от лорда Бастельеро и предложение, которое она не приняла… Неужели он рассчитывает что-то изменить в ее решении? Да, многие мужчины считают женский отказ всего лишь кокетством, но она-то была совершенно искренней, лорд Бастельеро должен был ее понять. Все, что случилось между ними, это ошибка, которую она хочет забыть как можно быстрее. А букеты… Какая ей разница, кто их присылает? Может, это стихийники стараются, у них в оранжереях чего только нет!

За окном уже совсем стемнело, но она не торопилась зажигать лампу, как это сделали Лу с Аластором. Отблески с их половины проникали между ширмой и стеной и давали достаточно света, чтобы разглядеть столик, на котором так и стояла веточка граната. Алые лепестки уже облетели, но остались крепкие красные прицветники, похожие на звездочки, и Айлин потрогала пальцами их плотную кожицу. Вдруг за окном послышался шорох. Пушок, лежащий возле кровати, настороженно вскинул уши и даже повернул морду из стороны в сторону, прислушиваясь, но не оскалился. А в следующий миг раздались звуки лютни, которой вторил еще какой-то инструмент.

Вскочив, Айлин подбежала к распахнутому окну и остановилась рядом с ним, спрятавшись за плотной занавеской. Чуть сдвинула ее, вглядываясь в щелочку… В нескольких шагах от окна, освещенные луной, стояли двое мужчин в длинных плащах и полумасках, скрывающих лицо. Один, пониже ростом и более изящный, держал лютню. Его спутник… О, эти плечи, рост и общий облик Айлин узнала бы под любым плащом! И неважно, что лицо магистра скрывала не только темная ткань, но и тень от широкополой шляпы! Сердце Айлин застучало, словно копыта несущейся галопом Луны!

Глядя на ее окно, Дункан снова провел пальцами по струнам гитары, и над садом поплыл низкий бархатный голос, от которого Айлин бросило в жар:

– О даме прелестной в ночи прозвучит моя песня,

Любви безответной я строки свои посвящаю.

Красавиц немало видал, но скажу вам без лести:

Их чары при взгляде на вас точно дымка растают!

Еще один выразительный перебор, который поддержала страстным мурлыканьем лютня, и магистр пропел тягучий долгий рефрен:

– Прямой, как стрела, изумрудно-зеленый,