Королевство пепла

— К стенам! — позвала она Тринадцать, все еще с Железнозубыми позади, и направила Аброхаса к городу, дергая поводья, чтобы он летел высоко над битвой.

Предупреждающий крик Астерины слишком поздно достиг ее.

Влетев снизу вверх, хищник устроил засаду добыче, — массивная виверна нацелилась прямо на бок Аброхаса.

Манона узнала всадника, когда виверна врезалась в Аброхаса, когти и зубы глубоко вонзились в его плоть.

Искара Желтоногая уже улыбалась.

Мир наклонился и перевернулся, а Аброхас, ревя от боли, держался в воздухе и продолжал взмахивать крыльями.

Даже когда бык Искары откинул голову — только чтобы затем сжать челюсти вокруг горла Аброхаса.

Глава 89, часть 1

Самец Искары схватил его за шею, но Аброхас держался в воздухе.

Увидев эти страшные челюсти вокруг горла Аброхаса, страх и боль в его глазах…Манона не могла дышать. Не могла думать о страхе, пронзающем ее, настолько ослепляющем и тошнотворном, что на мгновений она замерла. Полностью замерла.

Аброхас, Аброхас…

Ей. Он принадлежал ей, и она принадлежала ему, и Тьма выбрала их, чтобы быть вместе.

У нее не было ни ощущения времени, ни того, сколько времени прошло между этим укусом и тем моментом, когда она снова пошевелилась. Возможно прошла секунда, может быть минута.

Но потом она вытащила стрелу из почти пустого колчана. Ветер угрожал сорвать стрелу с ее пальцев, но она прижала её к носу, мир вращался, вращался, вращался, ветер ревел, и она прицелилась.

Самец Искары дернулся, когда ее стрела нашла свою цель, всего лишь на волосок от его глаза. Но он не отпускал Аброхаса.

Он не вцепился глубокой хваткой, чтобы вырвать горло Аброхаса, но если он будет достаточно долго сдавливать его горло, если он остановит дыхание ее виверны…

Манона выпустила еще одну стрелу. Ветер изменил траекторию ее полета настолько, что она ударила зверя в челюсть, едва вонзившись в толстую шкуру.

Искара рассмеялась. Рассмеялась над тем, что Аброхас боролся и не мог освободиться… Манона искала взглядом любую из Тринадцати, любого, кто мог бы их спасти. Спасти его.

Того, кто значил больше, чем кто-либо другой, с кем она поменялась бы местами, если бы Трехликая Богиня позволила, чтобы ее собственное горло было зажато в этих ужасных челюстях…

Но Тринадцать были рассеяны, шабаш Искары рассекал их ряды.

Астерина и Вторая Искары сражались когтями против когтей, когда их виверны сомкнули когти и бросились на поле битвы. Манона оценила расстояние до самца Искары, до его челюстей на шее Аброхаса. Оценила прочность ремней поводьев. Если бы она могла спуститься вниз, если бы ей повезло, она могла бы перерезать самцу горло, этого было достаточно, чтобы оторвать его от Аброхаса…

Но крылья Аброхаса дрогнули. Его хвост, пытающийся яростно бить самца Искары, начал замедляться.

Нет.

Нет.

Только не это. Что угодно, кроме этого.

Манона перекинула лук на спину, полузамерзшие пальцы нащупали ремни и пряжки седла. Она не могла этого вынести. Она не вынесла бы этой смерти, а перед этим его боли и страха.

Она чуть не зарыдала. Она чуть не закричала, когда его крылья снова дрогнули. Она перепрыгнет через проклятый богами ветер, сорвет эту суку с седла и перережет горло её виверне.

Аброхас начал падать.

Не падать. А нырять: пытаясь опуститься ниже. Дотянуться до земли, волоча за собой самца.

Чтобы Манона выжила.

— ПОЖАЛУЙСТА. — Ее крик Искаре разнесся по всему полю боя, по всему миру. — ПОЖАЛУЙСТА.

Она будет умолять, ползать на коленях, если это даст ему шанс выжить.

Её храброму воину. Тому, кто спас ее гораздо больше раз, чем она спасала его.

Тому, кто спас ее тогда, когда это было важнее всего.

— ПОЖАЛУЙСТА. — Она кричала это… Кричала это каждой частичкой своей изрезанной души.

Искара только рассмеялась. И самец не отпускал, даже когда Аброхас пытался приблизить их к земле.

Ее слезы унесло ветром, и Манона освободила последнюю пряжку на седле. Расстояние между вивернами бы было огромным, но ей и раньше везло.

Её это не волновало. Пустошь, Крошанки и Железнозубые, ее корона. Её это не волновало, если Аброхаса не будет там с ней.

Крылья Аброхаса были напряжены, борьба этого могучего, любящего сердца, чтобы достичь земли.

Манона измерила расстояние до бока самца, срывая перчатки, чтобы освободить железные когти. Такие же сильные, как любой крюк.

Манона поднялась с седла, подвинув под себя ногу, напрягая тело, чтобы сделать прыжок вперед. И она сказала Аброхасу, касаясь его позвоночника:

— Я люблю тебя.

Это было единственное, что имело значение в конце концов. Единственное, что имело значение сейчас.

Аброхас начал метаться, будто пытаясь остановить её.

Манона пожелала сил своим ногам, своим рукам и вдохнула, возможно, в последний раз… Бросившись с небес быстрее, чем мчащаяся по небу звезда, ревущая фигура врезалась в самца Искары.

Эти челюсти освободили шею Аброхаса, а затем они начали падать, вращаясь. У Маноны хватило ума вцепиться в седло, вцепиться во все, что было перед ней, когда ветер угрожал вырвать ее с него.

Его кровь поднималась вверх, когда они падали, но затем его крылья широко расправились, и он накренился, хлопая ими. Он успокоился настолько, что Манона вскочила в седло, пристегнувшись, повернувшись, чтобы посмотреть, что произошло позади нее. Кто спас их.

Это была не Астерина.

Это был не кто-то из Тринадцати.

А это была Петра Синекровная.

А за спиной Наследницы Клана Ведьм Синекровных, теперь врезавшегося в воздушный легион Мората, пришедшие с высоты облаков были Железнозубые.

Сотни из них.

Сотни Железнозубых ведьм и их виверн, сражавшихся их собственными войсками.

Петра и Искара разошлись, Наследница Синекровных летела в сторону Маноны, пока Аброхас боролся, чтобы остаться в воздухе.