Королевы и монстры. Яд

В его молчании я чую океан тьмы.

Кейдж мрачно произносит:

– У меня нет девушек.

Почему мы стоим так близко? Я не помню, чтобы мы двигались, но, видимо, у моих ног есть независимое сознание, потому что внезапно я оказалась всего в дюймах от него.

Милостивый Дух прошлого Рождества, этот мужчина пахнет божественно.

С безумно бьющимся сердцем я спрашиваю:

– Ты женат?

Глядя прямо на мой рот, Кейдж отвечает:

– Ты знаешь, что нет.

Да, мы уже это обсуждали, но мне хотелось удостовериться, не появилась ли у него миссис Опасная Альфа за те несколько месяцев, что прошли с нашей последней встречи.

– Слишком занят на работе?

– Что-то вроде.

– Хм. Значит, только встречи на одну ночь?

Его взгляд прикован к моему лицу. Кейдж медлит, изучая мои черты, прежде чем снова посмотреть мне в глаза. Чувство такое, будто меня подключили к розетке.

Своим грудным голосом он отвечает:

– Ни встреч, ни девушек. Ничего с тех пор, как увидел тебя.

Мы глядим друг на друга в обжигающей тишине, пока внезапно не начинает вопить пожарная сигнализация.

Поскольку мои нервы и так натянуты до предела, от громкого звука я подскакиваю. И сразу бегу на кухню. Она вся наполнена дымом. Кашляя, я открываю дверь и отмахиваюсь от дыма, который клубами бьет мне в лицо.

Кейдж за моей спиной командует:

– Посторонись.

Он кидает свое шерстяное пальто на спинку стула и натягивает кухонные рукавицы. Облегающая черная футболка с короткими рукавами выгодно подчеркивает его мускулы и открывает для обозрения впечатляющую коллекцию татуировок. Их так много, что мне приходится отвернуться, чтобы он не заметил, как у меня открылся рот.

Я отхожу в сторону, чтобы Кейдж смог достать противень с черными дымящимися печеньями из дьявольской духовки. А потом с восхищением наблюдаю, как он спокойно закрывает печку, включает вытяжку, нажав кнопку сверху, и аккуратно ставит противень на плиту.

– Мусор?

– Под раковиной.

Пока вытяжка медленно засасывает дым, он открывает шкафчик под раковиной, достает мусорное ведро, берет лопатку из глиняного кувшинчика и соскребает с противня все сгоревшее печенье.

– Лучше застилай противень фольгой. Проще мыть.

Может, в перерывах между избиением боксерской груши, полетами в буран и внезапными появлениями во всей своей сексуальной красе он смотрит кулинарные каналы?

Я сухо отвечаю:

– Спасибо, Гордон Рамзи. В следующий раз обязательно попробую.

На секунду Кейдж застывает над мусорным ведром, потом возвращает пустой противень в духовку, снимает рукавицы, бросает их на столешницу и поворачивается ко мне. Подходит ближе и тихо произносит:

– За то, что перебиваешь, я выпорю тебя в первую очередь, красавица. За то, что огрызаешься, – во вторую.

Он смотрит на мой рот и облизывает губы.

Можно одновременно упасть в обморок и остаться на ногах?

В равной степени испытывая тревогу и возбуждение, я начинаю отступать, пока задницей не упираюсь в кухонный стол. Мне остается только замереть на месте, вытаращив глаза. Кейдж подходит все ближе и ближе, пока мы не оказываемся нос к носу. Я смотрю прямо ему в глаза.

Он молчит. Ждет. И испускает жар, как дровяная печь.

Я выпаливаю первое, что приходит в голову:

– Между прочим, он шеф-повар со звездами Мишлен. Так что это вполне себе комплимент.

Видя мое беспокойство, он тихо шепчет:

– Пожалуйста, не бойся. Я сказал, что никогда не причиню тебе вреда. Это правда.

У меня такая одышка, будто я только что пробежала спринт на время, так что ответ дается нелегко:

– Это не страх. Это нервы. Ты очень… – Я не могу придумать хорошего слова, но вдруг вспоминаю, как его назвала Слоан в ночь нашей встречи. – Неприрученный.

Его лицо медленно расплывается в улыбке.

– Вот это комплимент.

– Так тебя назвала моя подруга той ночью в «Даунриггерс», когда ты сказал про рыцаря в сияющих доспехах.

– Та самоуверенная брюнетка?

– Да.

Он наклоняет голову набок и изучающе смотрит на меня.

– А она сказала, что пыталась ко мне подкатить?

– Да.

– И что я ей отказал?

– Да. И, если честно, никто из нас не мог в это поверить.

– Она симпатичная девчонка. Но симпатичных девчонок много. – Он протягивает руку, нежно касаясь моей щеки, а потом мягко произносит: – А ты одна.

Я с трудом выдыхаю и прикрываю глаза.

– Ты меня просто убиваешь…

– Скажи, и я уйду.

– Я правда не понимаю, что происходит.

– Нет, понимаешь.

– Я уже сказала, что не вижу в случайной интрижке никакой пользы!

– Мне не нужна интрижка.

Открыв глаза, я обнаруживаю, что Кейдж смотрит на меня сверху вниз так пристально, что у меня перехватывает дух.

Он чуть слышно продолжает:

– Мне нужно все, что ты можешь дать, Натали. Тебе нужно лишь захотеть дать это.

Только не смейте меня сейчас подвести, чертовы колени. С таким же отчаянием в голосе, как и в сердце, я отвечаю:

– Но мы едва друг друга знаем!

– Мы знаем достаточно. И узнаем еще, если будем проводить вместе больше времени.

Когда я не отвечаю, он продолжает:

– Но ты должна сделать первый шаг.

Я так медленно моргаю, что, уверена, это выглядит комично.

– Погоди. Что?

– Ты слышала.

– Ты не рассматриваешь все сказанное с того момента, как я открыла дверь, в качестве первого шага?

На его губах играет веселая улыбка.

– Справедливо. Ну, тогда сделай второй. И я не стану давить. Это случится, когда ты решишь – не я.

– Это?

– Мы.

Кейдж говорит так, словно озвучивает абсолютную истину, что-то неизбежное. Словно побывал в будущем, осмотрелся там, а теперь просто вернулся, чтобы я побыстрее начала выполнять программу.

Если есть то, чего я действительно не люблю, так это когда меня воспринимают как должное.

Глядя ему прямо в глаза, я заявляю:

– Заранее извини, если это оскорбит тебя, Ромео, но если бы твое самодовольство было термоядерной энергией, ты смог бы запитать всю Вселенную.