Королевы и монстры. Яд

На минуту повисает напряженная тишина, и Кейдж внимательно смотрит на меня. Я почти слышу, как в его голове поскрипывают вращающиеся шестеренки. Потом он с недовольным видом кивает, как будто действует вопреки здравому смыслу, соглашаясь встречаться со мной.

Из-за этого он кажется еще надежнее. По-настоящему плохой человек никогда не поставит благополучие другого выше своего. Нарциссы и психопаты так не действуют.

Осмелев, я закидываю руки ему на плечи и выгибаю спину как кошка.

– Кстати… ты по телефону говорил о поцелуе.

Его глаза горят жаром. Кейдж сжимает зубы и молчит.

Я улыбаюсь ему, прекрасно представляя, как эти слова на него подействовали. Ощущение власти оттого, что подобная мелочь может заставить дрогнуть такого мужчину, кружит голову.

– Если правильно помню, ты просил прямо говорить о том, чего хочу.

Кейдж прикрывает глаза и тяжело, медленно выдыхает. Из его груди вырывается глухое урчание – такой звук мог бы издать медведь.

– Это твоя просьба? – наконец рычит он.

Я делаю вид, что размышляю, сложив губы бантиком.

– Не знаю. Но прошу тебя…

Его глаза темнеют – убийственно, психопатически темнеют. Но единственная моя реакция – это еще более широкая улыбка.

Он пугающе тихо отвечает:

– Осторожнее, красавица.

Мне нравится, когда он так меня называет. От этого вся пустота внутри меня заполняется сверкающим белым светом и начинает петь.

Глядя в его горящие глаза, я шепчу:

– Нет. Мне надоело быть осторожной. Так что я хочу, чтобы ты поцеловал меня п…

Его губы обрушиваются на мои.

Это дикий, агрессивный поцелуй, почти пугающий в своей ненасытности. Кейдж как будто хочет залезть мне в душу через рот. Он сжимает мои волосы в кулаке и удерживает голову, пока жадно пьет меня, слегка постанывая от удовольствия и прижимаясь ко мне всем своим огромным сильным телом.

В моей голове пульсирует, кожа горит, и я запускаю ему руки в волосы, с радостью предлагая то, чего он так жаждет.

Поцелуй длится и длится, пока мне не начинает казаться, что я уже не способна удержаться на ногах. А потом Кейдж внезапно прерывается, но продолжает сжимать меня в своих объятиях, закрыв глаза и тяжело дыша. Рука, держащая в кулаке мои волосы, не ослабляет хватку ни на йоту.

Он со стоном выдыхает.

Мне тоже хочется застонать, но мысли настолько путаются, что я даже не могу осуществить свое желание. Меня никогда, никогда в жизни так не целовали. Я и не знала, чего была лишена.

Его рука соскальзывает с моей талии на бедро и сжимает его. Потом перемещается дальше, к заднице, которую он тоже крепко хватает и сжимает. Кейдж обнимает меня еще крепче, так что наши тела тесно соприкасаются и я отчетливо чувствую каждый сантиметр его стояка.

Тяжело дыша, Кейдж наклоняется к моему уху:

– На хрен куда-то идти. Сегодня у меня на ужин ты.

Голова кружится от восторга, и я весело смеюсь.

– Ну уж нет, Ромео. В этих отношениях ты не избежишь конфетно-букетного периода. Придется угостить меня дорогим ужином, а может даже двумя, чтобы добраться до второй базы. Если ты вдруг не заметил, я очень старомодна.

Кейдж кусает меня в шею – несильно, но я все равно ахаю. А потом сглаживает боль от укуса нежным поцелуем и утыкается мне в шею, издавая какой-то горловой звук, очень похожий на мурлыканье.

Его губы как бархат. Его язык восхитительно теплый и мягкий. Когда он царапает мою кожу щетиной, по всему телу бегут мурашки. Меня охватывает сладкая дрожь, бросая то ли в жар, то ли в холод, и я чувствую себя невероятно живой.

Кейдж снова находит мой рот и прижимается своими губами к моим. На этот раз его поцелуй нежнее, но не менее страстный.

В его поцелуях есть какая-то удивительная эмоциональная глубина. Он так крепко держит меня, будто жаждет никогда не отпускать. Думаю, Кейдж говорил правду насчет того, что с нашей первой встречи не был с женщиной. Он так жадно в меня впивается, будто его разрывает на части.

Он снова первым прерывает поцелуй и, сделав это, зарывается лицом мне в волосы. Глубоко вдыхает, а потом с жалобным стоном выдыхает.

Я шепчу:

– Для парня, который объявляет себя самым большим и страшным преступником, ты очень мягкотелый.

– Только с тобой.

Его голос понизился до густого баса, его руки дрожат, а я, черт подери, никогда в жизни не чувствовала себя такой заряженной. Рядом с ним мне кажется, будто я вся состою из чистого кокаина. Будто по моим венам течет огонь вместо крови. Будто все возможно.

– Кейдж?

– Да, детка?

Детка. Держите меня семеро.

– Скажи мне свою фамилию.

– Портер.

– Спасибо. Посмотрите на нас, уже делаем успехи. Еще немножко, и я разузнаю все твои самые страшные секреты.

Кейдж поднимает голову и смотрит на меня. Я широко и радостно улыбаюсь.

С очень серьезным видом он убирает прядь волос с моей щеки, а потом хриплым голосом говорит:

– Сначала я заставлю тебя влюбиться.

Заставлю тебя влюбиться. Во время этого разговора Кейдж все повышает и повышает ставки. Если он убил меня уже десять секунд назад, то сейчас закопал окончательно.

– Правда? Зачем это?

– Чтобы ты не ушла от меня… даже когда захочешь.

Я заглядываю в самую глубину его глаз, и моя улыбка тает. По телу прокатывается волна обжигающего покалывания, будто через меня пропустили заряд электричества. Земля уходит из-под ног.

– Тогда либо не рассказывай мне свои страшные секреты, либо не заставляй в тебя влюбляться. Ведь если я ныряю куда-то с головой, даже смерть не сможет заставить меня вынырнуть.

Кейдж надолго задерживает на мне жесткий взгляд, его желваки гуляют. Когда он наконец заговаривает, его голос кажется ледяным.

– Две вещи.

– А именно?

– Номер один: я заставлю тебя влюбиться. И никаких вопросов.

Я пораженно прыскаю от смеха. Ну и самомнение у этого мужчины. От имени всех феминисток планеты мне хочется предложить ему засунуть свою нахальную самоуверенность себе в задницу.