Корунд и саламандра. Серебряный волк

— Первая, — заявляет десятник. — Эй, парни, у кого веревка, кидайте.

С того края к трещине подходит капитан. Спокойный и собранный, будто ничего и не случилось. Или такие штучки только для них троих в диковинку?

— Кэл, выдвигай заслон, переправу потом наладишь.

— А что «первая»? — почему-то шепотом спрашивает Карел.

— Ловушка, — отвечает десятник. Внимательно оглядывает бойцов, задержав взгляд на новеньких.

— У нас шпаги, — отвечает на невысказанный вопрос Лека. — Уж настолько-то мы соображаем, чтобы понять: нам — прикрывать стрелков.

— Не боитесь?

— Боимся, ну так что ж теперь?

— Да, парень, как там тебя… ты мне нравишься. Держи лампу! — Десятник выуживает из кармана странную штуковину, похожую не на лампу, а на составленное из мелких стеклянных шариков яблочко. Оказавшись в ладони Кэла, «лампа» начинает мерцать зеленовато-желтым светом. — Держи, не бойся, что ты, гномских штучек не видел никогда? Так, вы — на десять шагов, — командует десятник стрелкам, — а вы от них еще на два десятка. Под ноги смотрите, таких трещин обычно подряд две-три. Полезут нелюди, сильно с ними не схлестывайтесь, лучше к стене прижмитесь, а мы перестреляем. Но глядите — чтоб к стрелкам не прошли. Ну, вперед!

Гномья лампа света дает куда меньше магического светильника. Лека опускает руку, и все равно пол видится неверным и зыбким. Десять шагов. Кто-то из стрелков хлопает по плечу:

— Не дрейфь, парень, скоро догонят.

Лека оглядывается. Кэл вгоняет в стену штырь и привязывает к нему веревку. Значит, и впрямь дело привычное… Да, вот вам и горные стрелки. Недооценил.

— Вперед, ребята! — И Лека направляется в глубь гномьего коридора, в точности копируя неторопливый, уверенный шаг десятника. В глубине души, там, где перед неприятностями частенько точат когти кошки, холодным комом ворочается понимание: другой возможности может и не быть.

Десять шагов. Двенадцать. Четырнадцать.

— Кар, Серж, — Лека шепчет, но все равно не рискует произносить настоящие имена, — «глаз совы» надели?

— Угу.

— Да.

Двадцать. Лека кладет гномий светильник на пол и отступает к стене. Глядит назад: по натянутой десятником веревке, как пауки по паутине, перебираются на эту сторону трещины бойцы.

— Ребята, у нас минут пять, вряд ли больше. Если мы хотим спасти Таргалу… Карел, слышишь? Ты присягнул Таргале и короне, да и мы тоже. Так вот, и Таргале, и короне придет конец очень скоро. Если мы не сделаем то, что и так собирались сделать до этой дурацкой присяги. Так что за мной, ребята.

И Лека идет в глубь Подземелья, держась как можно ближе к стене и с ужасом думая о том, что делать, если Карелу или Сереге не хватит его короткого объяснения, больше подходящего для пронырливого судейского, чем для воина и дворянина.

Хватает. Ребята двигаются следом — и, кажется, ни стрелки, ни тем более Кэл пока что не замечают их маневра. Десяток-другой шагов — и тьма Подземелья надежно укроет их… до тех пор, пока Кэл не вздумает кинуть вслед луч магического светильника.

— Бежим!

Коридор будто сам рвется навстречу, колотится сердце, Лека с маху перепрыгивает еще одну трещину-ловушку, оглядывается на друзей — здесь, все в порядке…

— Поворот, — выдыхает Серый.

Не поворот даже — перекресток!

— Туда! — Вырвавшийся вперед Карел кидается к самому узкому из трех коридоров.

Сворачивают, и почти тотчас коридор позади озаряется мертвенно-белым светом. Да, вовремя оттуда ушли… теперь бы успеть убежать подальше. А то ведь прямо здесь и расстреляют, барон Агельберт совсем не похож на любителя долгих разбирательств.

— Быстрее!

Кажется, проскакивают на бегу завесу из плотного, тугого ветра — еще ловушка? Беззвучно ударяет по ушам воздух, вздрагивает пол под ногами. Падает позади каменная плита, отрезав беглецов от барона Агельберта с его стрелками, десятника с фонарем… а может, и от возвращения на поверхность земли.

Карел останавливается. Шумно выдыхает. Говорит:

— Повезло. Нечистый меня задери… повезло.

— Уверен, что повезло? — с непередаваемым ехидством в гнусавом голосе спрашивает выходящий из стены впереди гном.

— Еще бы, — не моргнув глазом, отвечает Карел. — Даже вдвойне. А то блуждали б тут, как вон поверху последние три недели… Значит, так. Мы сдаемся. И мне нужно встретиться с кем-нибудь из ваших старшин. Или колдунов. Чем быстрей, тем лучше.

— Ишь, какой… Может, тебя сразу к Хозяину Подземелья отвести? А то уж больно мелко берешь, старшин да колдунов.

— Это было бы замечательно. Да, простите, почтенный, я не представился. Карел… принц Таргалы.

ПОКАЯНИЕ

1. Пленники Подземелья

— Тебе не кажется, что мы сильно сглупили?

Лека с трудом отвлекается от мрачных мыслей. Они сидят вдвоем в тесной подземной — ну да, а какой же еще?! — камере, в темноте — если бы не «глаз совы», — в неизвестности… Карела увели сразу, а их как втолкнули сюда, так и забыли. И хоть бы знать, сколько времени прошло! Час, два? Или — вся ночь?

— Ты о чем? О присяге? Или о гномах?

— Да обо всем. — Серегин голос кажется Леке до странности неуверенным. — О том, что умней было бы вернуться домой, да и Карела с собой прихватить. А там бы что-нибудь придумали.

— Ты забыл добавить одно слово.

— Какое?

— «Взрослые». Ты хотел сказать: «А там бы взрослые что-нибудь придумали». Мы уже и сами не дети, помнишь? С чего вдруг ты стал искать, на кого свалить ответственность?

Серега хмыкает. Обиделся, что ли? Отвечает ехидно:

— Знаешь ли, я себя умней Васюры не считаю! Да и ты, раз уж на то пошло, до короля пока что не дорос.

Лека встает. Нервно прохаживается от стены до стены — четыре шага туда, четыре обратно. Снова садится.

— Мы не могли терять зиму. А мы именно что потеряли б зиму, и ты это понимал не хуже меня. А сейчас ты боишься, потому и начал… А боишься, я так думаю, потому что на этой камере гномьи чары. Что-нибудь для ослабления духа, или как там это назвать. Чтобы легче с пленниками управляться. Серый, не поддавайся, ладно? Мы все делали правильно — если, конечно, не считать Корварены.

— И теперь сидим здесь, и неизвестно, выберемся или нет. И коней оставили этому барону… — Серега кривится, машет рукой. — Знаешь, Лека, вовсе я не боюсь. Просто Васюра просил за тобой присмотреть, и мне стыдно. Твой-то отец от тебя не отрекался. И не обрадуется, потеряв наследника. Тем более ради интересов Таргалы, которая, если уж разобраться, нам и с приплатой не нужна.