Кошак

Компьютер решал и ещё одну проблему такого в высшей степени конспиративного подполья — он один знал всех подпольщиков, у него хранилась база данных со всеми именами. Это нужно было для планирования, для статистики, для придания неповоротливой чрезмерно законспирированной организации пластичности. Компьютер в любой момент времени мог выдать задание каждому члену, причём сделать это так быстро, как было необходимо в резко меняющихся внешних условиях.

Итак, по Хайнлайну компьютер решал проблему оперативной реакции на провал, проблему непрослушиваемой связи и проблему неповоротливости слишком законспирированной организации, чтобы иметь возможность в каждый момент времени дать указание каждому члену. У штарнских революционеров такого суперкомпьютера не оказалось. Не оказалось у них и Иосифа Виссарионовича Сталина, обладающего подходящим складом мышления и годящегося на роль «ходячей» картотеки. Зато у них оказалась… женщина. На кого, как не на женщину, мужчины обычно скидывают всю оперативную рутину?.. Республиканки проявили поистине достойную восхищения прозорливость, внедрив в их руководство агента «слабого» пола. Единственная в своём роде революционерка оказалась не только трепетным символом сопротивления, могущим крутить любым мужчиной из чисто женского коварства, так ещё и буквально напрашивалась, чтобы на неё скидывали самые рутинные, но при этом самые существенные для сыщиков сферы — ту же работу с кадрами. Женщина здесь оказалась противовесом хайнлайнового суперкомпьютера. Чем не забавный выверт судьбы? Тем более, такой выверт куда реалистичней…

Глава 19. Операция «Нимфа»

Стефи шла по обширному холлу таможенного зала космопорта, сканируя окружающее пространство с методичностью автомата. Сколько на её памяти было таких же зон? Тысячи? Сотни тысяч? Вся её жизнь складывалась из таких вот холлов… и квартир. Где сейчас отдыхал лжепсионец. Настоящий кот, прирождённый боец и просто милый мальчик, так некстати разбередивший её душу…

Уже у досмотровой линии, в поле сканера, разведчицу вдруг кольнуло беспокойством. Даже мысли об оставленном в одиночестве любовнике не смогли вытравить из неё состояния постоянной готовности. Что-то было не так. С некоторой долей ленцы женщина оглядела зал. На первый взгляд всё буднично, ничто не предвещает подвоха. Вот идут люди, такие же, как она, пассажиры. Спокойно минуют черту сканеров и шествуют дальше, к механическим лентам транспортира, движущейся ленты, доставляющей к нужному посадочному сегменту. Зал утопает в солнечном свете, легко проникающем сквозь ряды панорамных стёкол под самым потолком. Пассажирам тоже достаётся от щедрот штарнского светила, они кажутся отсюда полупрозрачными — обведенные контурами золотистых, в красноту, лучей.

Вот неприметная будочка на возвышении, почти на линии досмотра. За прозрачными стенками цилиндра примостилась пара работников транспортной службы. Силовиков нигде не видно. Они, безусловно, есть, но им незачем показываться пассажирам и лишний раз нервировать их своим внушительным боевым обвесом. Так откуда в этом безмятежном царстве стекла и света зародилось её беспокойство? Что послужило к нему поводом?

Подумав, Стефи безошибочно определила источник. Цилиндр. Оттуда на неё изливались волны пристального внимания, которые разведчица ощущала буквально кожей — вернее своим исключительным чутьём на опасность. За ней следили. Конечно, следили через мониторы, но нет-нет, да бросали взгляды физически, тем самым демаскируя свой интерес. Что она делает не так? Чем привлекла внимание? Единственный ответ крылся в её личине. Женщина улетала в том же облике, в каком прибыла на планету. Видимо, это было ошибкой. Среди подпольщиков были не только агенты Дальней разведки, тут хватало и агентов местных сил правопорядка. Сдали подельники. Как прозаично.

«Фиксирую повышенную переговорную активность на линии охранителей, — подтверждая неприятные догадки, выдал ведущий её оператор. — Местные ведут какую-то операцию. Есть вероятность, что это по твою душу».

«Резервный путь отхода. Вывести на коммуникатор», — одними губами приказала женщина и, понимая, что дальше ей хода нет, как ни в чём не бывало направилась к скрытым в стене гигиеническим кабинкам.

Разведчице всего-то и нужно было, чтобы на пару минут оказаться в одиночестве. Этого времени должно с лихвой хватить на экстренную смену облика. Следящие устройства её не особо заботили, для них у Стефи были припасены собственные устройства. Пусть электроника работает с электроникой. Её саму куда больше занимали люди. С людьми придётся работать уже лично. Как, например, вон с тем охранителем, возникшим прямо по курсу, словно чёртик из коробочки. Его с нулевого этажа поднял доставочный диск — раз, и вот уже боец вырастает прямо из пола. Удобно, ничего не скажешь. Ещё и этот треклятый зал… Огромное, почти открытое пространство, на котором она сейчас как на ладони. Кабинки тоже отпадают, оперативник напрочь перекрывал прошлое направление движения. Цилиндр?.. Тем более, именно туда вёл проложенный оператором резервный путь отхода.

Приняв решение и обворожительно улыбнувшись стражу порядка, Стефи направилась прямиком к диспетчерским пультам. Охранитель вынужден был шагнуть в ту же сторону. Но он однозначно опаздывал, разведчицу от цилиндра отделяло значительно меньшее расстояние. Понимая, что не успевает, мужчина прибавил шаг, ариала отзеркалила темп; мужчина побежал, ариала же застелилась по полу, совершая резкие скользящие полупрыжки-полушаги. Раздался предостерегающий окрик: охранитель предупреждал о применении нелетального оружия, уже снимая с пояса внушительного вида агрегат. Стефи и не думала останавливаться. Она прекрасно знала, что брутального вида орудие — всего лишь парализатор. Безвредный для неё, коренной республиканки — ведь поля бывают не только у мечниц…

Выстрел из парализатора прозвучал в тот момент, когда разведчица, продавив одну из выпуклостей цилиндра, запрыгнула внутрь. Видимо, охранитель посчитал, что промахнулся, хотя на деле это было не так. Попавший в цель заряд бессильно стёк с её плеснувшей цветными разрядами кожи. Между тем работавшие за пультами мужчины уже поднимались на ноги, готовые дать отпор. Но какой может быть бой между профессионалом её уровня, и обычным недавним внешником, пусть и прошедшим первичное генетическое преобразование? Противникам хватило по тычку щепотью пальцев в нервные узлы. Дальше был эвакуационный люк, ведущий на нулевой уровень, откуда минутой ранее возник её преследователь.

Вперёд, вперёд, вперёд… Коридор безбожно петлял. Откуда-то из внутренних помещений в её сторону уже спешила пара бойцов. Организаторы задержания пытались залатать ими собственный прокол. Об этом поведала тактическая карта, услужливо выводимая оператором на сетчатку глаза. Не было и речи о том, чтобы в таких условиях менять личину, срочно нужно было уходить из космопорта.

В очередном подземном помещении она едва разминулась с очередным загонщиком. Пришлось спешно менять вектор движения. Позади, вслед вёрткой беглянке, разочарованно «сплюнул» плазменный бластер, и женщине пришлось вертеться ужом, чтобы одновременно уйти с линии обстрела и ввинтиться в ближайший боковой коридор. Удалось. Новое помещение. Ещё одно. Контейнеры, контейнеры, контейнеры. Огромные подземные склады, где товары дожидались погрузки. Здесь, под космопортом, было настоящее царство этого складского вертепа. Оперативный складской хаб, под завязку набитый товаром — готовым к погрузке на корабли или к вывозу в город — жил своей раз и навсегда отлаженной механической жизнью. Ему было плевать на суету человеческой мелюзги в обширных коридорах. Это давало неплохой шанс…

Выбор Стефи пал на ящик, который вот-вот должна была поглотить лента автоматического погрузчика. По сообщённой оператором информации, груз как раз готовился к отправке в столицу — то что надо проколовшейся подпольщице. И женщина постаралась на совесть, пытаясь сбить преследователей со следа. Системы слежения на несколько секунд потеряли её из видимости. Специальным электронным устройством республиканка вскрыла электронную защиту контейнера, вышвырнула оттуда ворох каких-то тканей, сама спешно занимая их место. Всё это время её мнимый интерактивный образ, призванный обмануть преследователей и их следящую электронику, заметался по помещению и наконец вывалился в один из дальних коридоров.

Сама разведчица замерла, анализируя окружающее её пространство всеми доступными ей органами чувств, усиленными дружественной электроникой. Когда погрузчик мягко подхватил её временное убежище и водрузил на дорожку транспортира, женщина немного расслабилась. Всё было тихо, преследователи гонялись за фантомом её электронной проекции. Тогда Стефи попыталась понять, в каком месте прокололась. Видимо, слишком расслабилась. Неожиданная любовная связь подействовала на неё уж очень расслабляюще, лишила осторожности. Ведь было очевидно, что охранители после происшествий в городе на взводе и роют землю в попытках выйти на эмиссаров Организации. Прошлый раз они почти попали в цель, её спасло лишь своевременное предупреждение агентов Дальней разведки, да дерзкое поведение мечника, выведшего из строя высокотехнологичную аппаратуру. Теперь круг загонщиков опасно сжался. И вовсе не очевидно, что ей удастся из него выскользнуть.

Видимо, чутьё многоопытной подпольщицы не зря посылало в сознание импульсы пессимизма. В какой-то момент вся охраняющая её покой электроника взвыла, предупреждая об опасном облучении, но было уже поздно. Мощный стационарный парализатор уже отработал по контейнеру, гарантированно глуша даже выносливую республиканку. Последним действием охранной системы стала дезактивация ушного импланта связи. Пока его хозяйку будут вести до места заключения, он должен полностью рассосаться в крови, и опознать в женщине агента Дальней разведки станет невозможно. Только если она сама этого не захочет или её вынудят. Но это уже совсем другая история…

Триша лежала на боку, вытянувшись вдоль меня в струнку — лишь легонько приподнялась на локте для лучшего обзора. Её ножка, чуть согнутая в колене, была закинута мне на них живота, а свободная ручка по-хозяйски впивалась в волосы. Ослабляла хватку, и снова сжимала… ослабляла, сжимала… не забывая поглаживать коленом топорщащуюся возбуждением плоть. Совсем не реагировать на сильные рывки волос было невозможно, они возбуждали — особенно в той позе, в какой пребывал. Находиться под грудью столь роскошной женщины и сохранять спокойствие — вообще удел психов и стоиков, к каковым я не принадлежал. А уж видеть над собой её горящие торжеством глаза, ощущать ауру власти и сытого довольства…