Кошак

— Что это было, девочка? — поинтересовался я, накрывая нас полями.

— Работа. Это — моя работа.

— Я правильно понимаю, что этот… Ванс… хотел взорвать самодельную бомбу?

— Да, ты всё правильно понял, котик.

— Но откуда у него…

— Ты прям как со звезды свалился! Вокруг столько высокотехнологичного барахла ездит, летает, ползает, что раздобыть энергогенератор не проблема. Имея некоторую сноровку и желание можно его «доработать». Скажем, извлечь активное вещество и приспособить его в другом, менее безопасном, устройстве.

— Не уверен, что это так просто… да и где взять сноровку, о которой ты говоришь?

— А нигде. Тут или приобретёшь сноровку, или угробишься — одно из двух. Как повезёт. Этому мальчику — повезло (7). Теперь моя задача — наставить его на путь истинный, не дать грохнуть кого-нибудь без цели. Он шагу не должен ступить без чуткого руководства Сопротивления. Моего руководства.

— И много у тебя таких мальчиков?

— Хватает. Чтобы хоть как-то контролировать этот опасный процесс я и работаю здесь.

— Не даёшь им проявлять свои разрушительные для общества устремления?

— Когда как, — удивительно, но Нимфа даже взгляд отвела.

— То есть? — растерялся я от такого непонятного и крайне неоднозначного ответа.

— А вот так. Республика делает много нелицеприятных вещей, но все они неперсонифицированы. Нельзя сказать, что она ущемляет кого-то конкретно, на кого-то ополчилась. Но иногда случаются такие индивидуумы… популярные в народе, и стоящие при этом как кость в горле… Вот тогда подобные мальчики оказываются очень кстати.

— Выносите каштаны из огня чужими руками?

— Как-как? Каштаны? А что это?

— Плоды такие… неважно. Что могу сказать? Сильно.

— Удобно. Сопротивление берёт террористический акт на себя, даже не подозревая о том, что делает за Республику угодное ей дело. Мы так часто работаем.

— А неугодные предотвращаете.

— Не без этого, милый. Какая же я иначе разведчица, если позволю безнаказанно пинать Республику, свою мать-кормилицу? Да и потом… знаешь, этим мальчикам ведь свойственно взрослеть. Становиться старше. Менять взгляды. Смотреть на мир без юношеского максимализма, но с мудростью прошедших огонь и воду бойцов невидимого фронта.

— Мой политический аналитик как-то сказал… ещё до Литании это было… я тогда не придал должного значения этой фразе. Он сказал: если в молодости ты не был революционером — у тебя нет сердца, если в зрелости ты не стал консерватором — мозгов.

Несколько секунд разведчица переваривала услышанное, потом зашлась беззвучным смехом.

— Умный мальчик твой аналитик, — отсмеявшись, вытирая выступившие слёзы, заметила она, то и дело постреливая глазками из-под длинных ресниц.

— Теперь я понял всю глубину его слов, девочка, — я по-прежнему был погружён в себя. Думал. Это не укрылось от внимания проницательной разведчицы.

— Мы их используем в качестве оперативников или аналитиков в других колониях. Готовим так кадры для агентурной работы. Практика показывает, что именно из таких получаются самые эффективные и мотивированные работники. Хотя всякое бывает… Некоторые с возрастом умнеют чересчур сильно или, напротив, глупеют. Начинают вести пропаганду, норовят стать идейным стержнем сопротивления, его душой. Таких перед вербовкой приходится обрабатывать. Проводить идейнуюдемотивацию.

— Как-как?

— Ну вот представь. Что нужно человеку думающему, чтобы реализовать свои творческие устремления? Чтобы ощутить себя нужным обществу, пусть и лишь его «элитарной» — как он полагает — части?

— Деньги? Известность?

— Деньги — мимо, известность — в точку. Для человека важны не только деньги, не только материальные блага. Люди тщеславны. Они хотят ощущать свою важность и нужность. Купаются в этом ощущении важности. Идейный же вдохновитель, как и любой творческий человек вообще, особенно чувствителен к вниманию окружающих. Для него самовыражение порой важней всего мирского. Особенно если до того он жил борьбой. И ведь он наработал себе авторитет, что важно! Его реально уважают в подполье! И вот этот индивид вместо контакта с властями начинает пропагандировать. Начинает ваять тексты, типа той речи, что выдал Проповедник. Он цепляет за душу даже тех, кто никогда и не думал о протесте. А это уже лишне для Республики. От такого лекарства вреда больше, чем от болезни, которую оно призвано лечить. Знаешь, что мы с такими делаем?

— Заинтриговала, чертовка! Нет, даже не догадываюсь.

— На самом деле я тебе уже всё сказала. Ответ в тех акцентах, которые расставила. Мы лишаем таких наработанного авторитета. Ровняем с грязью их идеи. Критикуем через других подпольщиков. Показываем нелицеприятные вещи из биографии таких борцов, о которых до того сильно не распространялись. А ведь все люди имеют какие-то скелеты в шкафу, особенно — такие активные в молодости! После компании по идейной демотивации персонаж надолго выпадает из обоймы. Меланхолия, ярость, разочарование — сначала в соратниках, а потом и в идеях. Как итог — отход от борьбы или…

— Вербовка?..

— В точку, милый (8)!

— А что ещё?..

— Не понимаю тебя.

— Что ещё вы делаете с помощью Сопротивления?

— На моём уровне — всё. Остальное не моя компетенция, — пожала плечами эта миниатюрная внешне и такая опытная и серьёзная внутри девчонка.

— Интересно… Значит, другой уровень всё же есть… Спасибо, что обмолвилась…

— Спасибо? И это всё? — игриво изогнула бровь прелестница.

— Ну почему же сразу всё… Ещё вот это… и это… и это, — шептал я, завалив любовницу на спину и покрывая поцелуями её манящую шелковистую кожу.

В этот раз наша игра была неспешной, тягучей, словно размазанный по бутерброду джем. В её обманчивой мягкости легко было потерять себя, раствориться, влипнуть, что тот комар — в кусочек янтаря. Но мы выплыли. Лежали теперь, раскинувшись по кровати, закинув друг на друга руки и ноги. Я — на спине, заложив руку за голову, Нимфа — на животе, уткнувшись мордашкой куда-то в район подушки.

— А расскажи-ка мне, девочка, сказку.

— Что? — недоумённо встрепенулась разведчица.

— Про вирус. Как ты его понимаешь, — продолжал, задумчиво глядя в потолок.

— Про вирус… Что, тоже не до конца всё решил для себя по нему? Хорошо, будет тебе сказка. Я расскажу её такой, какой сама знаю. Вернее, такой, какой для себя представляю — то есть не совсем стандартно. Не смутишься?

— Нет. Я уже не маленький. Готов слушать сказки для взрослых.

— Хорошо, — фыркнула республиканка. — Но эту сказку мы будем сочинять вместе. И начнём с вопросов. Ты знаешь, в чём проблема докосмических цивилизаций? Почему им сложно покорить космос?