Кошка в сапожках и маркиз Людоед
Шрифт:
– Если никто не возражает, - сказала я совсем не так уверенно, как мне хотелось, - сейчас мы поздравим новобрачных свадебной песней. На счастье. Принесите инструменты, пожалуйста.
Я не ожидала, что весь мой девичий оркестр откликнется. Хотя бы двое или трое… Но девицы ринулись из зала в дамскую комнату с таким рвением, что чуть не затоптали Дайану, которая единственная осталась стоять, всё ещё растерянно потирая щёки и ладони.
Марлен примчалась первая, весело позванивая тамбурином, и встала в центре зала. К ней подошла Саджолена и ласково погладила по голове. Тереза подтащила стульчик и села, устраивая
– Отпустите, милорд, - попросила я Ноэля, и он отпустил мою руку, прежде поцеловав, и встал среди зрителей, а я вышла к своему оркестру, и дважды хлопнула в ладоши, привычно скомандовав: - Готовность!
Сразу всё встало на свои места и теперь казалось таким простым и не заслуживающим внимания. Дочь мельника… Ну и ладно, что дочь мельника. По-крайней мере, дочь человека, занимающегося честным трудом. Если маркграфа в десятом поколении это не волнует, то почему должна волноваться дочь мельника? И даже если то, что было сказано, было сказано ради спасения ситуации…
– И раз, и два, и три, - отсчитала я затакт, и наш доморощенный оркестр заиграл первые такты старинной свадебной песни, которую пели ещё сто лет назад, если не раньше.
Саджолена должна была запеть первой, а потом должен был вступить хор, но песня не успела начаться, потому что Дайана снова завизжала – да как! Истошно, пронзительно, будто её не иголками кололи, а резали по живому.
Мои музыкантши сбились, Саджолена вскрикнула от неожиданности, а Марлен уронила тамбурин, и он покатился по полу, звеня медными тарелочками.
Барышня Миттеран скакала по залу совсем не под музыку и тёрла лицо, руки, обнажённые плечи…
– Что с ней? – перепугалась мать жениха, а госпожа Миттеран запоздало бросилась на помощь дочери.
Кожа Дайаны на глазах покрывалась красными пятнами, а сама Дайана друг начала чихать, не останавливаясь.
– Аптекаря! Позовите аптекаря! – опомнился кто-то.
Оказалось, что Ферета нет в зале, и за ним отправили мальчишек. Барышню Миттеран усадили на стульчик, и мать засуетилась вокруг неё, причитая и охая. Сама Дайана, чихая, как заведённая, тыкала пальцем в мою сторону и пыталась что-то сказать, но никак не могла выговорить хоть словечко.
– Я ни при чём, - тихонько сказала я Огресту, который подошёл и встал рядом.
– Боже, где я так нагрешила, - вздохнула госпожа Броссар и обмакнула в кувшин с водой салфетку, подавая её госпоже Миттеран, чтобы она сделала Дайане примочку.
На хорошенькую ундину сейчас было страшно смотреть. Лицо её распухло, руки распухали, из глаз градом лились слёзы, и чихать она не переставала. Когда появился аптекарь, она представляла собой весьма жалкое зрелище, и её матушка бросилась к медику, умоляя помочь.
Ферету хватило одного лишь взгляда, чтобы понять, что происходит.
– Вы опять ели мёд, Дайана? – сказал он укоризненно. – Я ведь вас предупреждал. У вас аллергия на мёд. Неужели нельзя было воздержаться?
Я готова была провалиться сквозь пол второй раз.
Кто же знал, что у Дайаны аллергия на мёд?! А в моём торте вкус мёда заглушается шоколадом, и мёд придаёт только сладость, пористость и усиливает аромат…
– Вам надо быстрее домой, сделаем паровую баню с ромашкой и питьё
из тёплого молока с мумиё, - продолжал аптекарь. – Неприятно, но не смертельно… Я надеюсь… Госпожа Миттеран, помогите мне, - он подхватил Дайану с другой стороны, госпожа Миттеран поддержала дочку с другой, и вдвоём они повели чихающую красную Дайану к двери.– Секундочку, - окликнула я Ферета и подбежала к нему. – Мадемуазель Дайана ела свадебный торт… В рецепт входил мёд… Цветочный… Если это поможет…
Но аптекарь словно забыл про лечение. Он смотрел на меня с таким неприкрытым восхищением, что я смущённо кашлянула.
– Не заметил вас сразу, барышня Ботэ, - сказал он. – Чудесно выглядите!
– Она отравила мою дочь! – вдруг заголосила госпожа Миттеран. – Из зависти! Из мести! Она заколдовала торт, чтобы моя дочка не почувствовала вкус мёда! Заколдовала! Она - ведьма!
Дайана закивала головой, не переставая чихать, и тыкала в мою сторону распухшим пальцем.
– Простите, я не знала, что у Дайаны аллергия… - начала я оправдываться, но тут вмешался милорд Огрест.
– Господин Миттеран! – позвал он, вставая рядом со мной и беря меня за руку. – Уведите поскорее своё семейство. Вашим дамам нужно успокоиться и заняться лечением.
Из толпы тут же вышмыгнул приземистый господин с остатками светлых волос на круглой голове.
– Если у вас претензии к моей невесте, - Огрест сделал ударение на последнем слове, - подавайте жалобу на меня. Теперь Кэт под моим покровительством, и я буду действовать от её имени и в её интересах.
– Невеста? – быстро переспросил Ферет.
Я промолчала, потому что не знала, что сказать, и впервые не нашла подходящих французских слов.
– Вы прекратите портить свадьбу моей сестры, Миттеран? – терпению госпожи Броссар пришёл конец. – Была бы ведьмой я, - она воинственно вскинула голову, - вы и ваша доченька уже превратились бы в бородавчатых жаб! Так что если это сегодня произойдёт, можете смело квакать в суде на меня!
Господин Миттеран проявил благоразумие, не стал никого обвинять, не стал спорить, а начал подталкивать жену и дочь к выходу.
– Где песня-то? – продолжала возмущаться госпожа Броссар.
Я всплеснула руками и вернулась на дирижёрское место.
– И раз, и два, и три, - отсчитала я, и музыка полилась.
На этот раз Саджолена запела, и никто ей не помешал. А потом хор подхватил мелодию, и по залу поплыла такая волшебно-прекрасная песня:
Я не знаю, не знаю, не знаю,
Почему мы так любим друг друга - ты и я.
Но мы стоим на этом мосту,
И наши отражения в воде говорят:
Мы не знаем, не знаем, не знаем,
Почему так любим друг друга…
Глава 22. Чёрная крестьянка
– Почему мы должны уезжать, Кэт? – опять хныкала Полин. – Мы думали, теперь будем жить вместе… Счастливо как раньше...
– Поверить не могу, что ты вот так прогоняешь нас! Ни свет, ни заря, а ты уже выставила нас вон! – Анн трагически закатила глаза, но я не поверила её горю.